Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии

Можно долго гадать, были ли у Якоба Гераклида шансы превратить Молдавию в подобие то ли Польши то ли Швеции при более благоприятных внешних условиях, но роковым оказался естественно турецкий вопрос. Планы нового князя, объявившего о намерении не только освободить Молдавию от власти Османской империи, но и вовсе изгнать турок из Европы, не могли не привести в ужас молдавских бояр. В отличие от пришедшего вскоре вслед за ним Иона Грозного, провозгласивший либеральные принципы и не нашедший общего языка с простым народом чужак не внушал боярам особого страха. Поэтому они предупредили неблагоприятный поворот в отношениях с турками, свергнув и убив Якоба в 1563г. Возможно, при Ионе Грозном и при правившем в начале 17 века другом любителе казней и конфискаций Штефане Томше, многие из заговорщиков и их потомков с тоской вспомнили о предложенном немецким греком проекте либеральной конституции.

Авантюра Якоба обозначила и начало нового явления в жизни Валахии и Молдавии – прибытия большого количества греков, постепенно занявших важные позиции в двух княжествах. Большинство из них приезжало не из Европы, а из Османской империи, в состав которой входила и сама Греция. Молдавия и Валахия всегда были тесно связаны с восточносредиземноморским миром узами религии. Их церкви управлялись из Константинополя, так что греки не раз занимали в них важные позиции. А в 16 веке исход в румынские земли стал для греков компромиссным решением мучивших их самих проблем.

Борьба Византии и других греческих государств против турецкой агрессии была давно проиграна, могущество Османской империи не оставляло надежд на близкое освобождение. В отличие от болгар или сербов, греки слишком давно и глубоко приобщились к цивилизации, чтобы их могла удовлетворить роль покорных крестьян или бродящих по диким горам разбойников. Поэтому они отчаянно рвались если не в закрытые для христиан высшие, то хотя бы в средние эшелоны османского общества, добиваясь для себя материального благополучия и хотя бы минимальной свободы.

Валахия и Молдавия – православные вассалы Турции – были идеальным местом для реализации таких планов. Отъезд в эти страны не мог расцениваться как предательство империи, зато греки, пересекая Дунай в северном направлении, получали целый ряд благоприятных возможностей. Они избавлялись от национального и религиозного гнета, а в отношении румын многие из них оказывались в положении господ, потому что прибывали в Дунайские княжества в качестве представителей Турецкой империи или Константинопольской патриархии, либо просто в силу большего богатства и изворотливости. Правда, подобное двойственное положение вещей окончательно оформилось в 18 веке, но предпосылки для этого начали создаваться уже в 16. Более образованные и энергичные, имевшие лучшие связи с турецкими господами греки успешно внедрялись в ряды господствующих классов Валахии и Молдавии, несмотря на стойкую ненависть местных бояр и народа к пришельцам.

16 век, несомненно, был одним из самых мрачных в румынской истории. При прогрессе обслуживавшего потребности турецкой столицы земледелия, торговля пришла в упадок, а ремесла находились в зачаточном состоянии. Все силы уходили на выполнение обязательств перед Турцией и бесконечную внутреннюю борьбу, так что сейчас в Румынии весьма затруднительно найти памятники того жестокого и бесплодного столетия. Только в начале века был построен помпезный храм в Куртя де Арджеш в Валахии, а в конце – чудесная расписная церковь в монастыре Сучевица в Молдавии.

Могущество и богатство развратили некогда аскетичную и дисциплинированную элиту Османской империи, и концу 16 века коррупция приобрела невиданный ранее размах. Поощряемые самими румынскими правителями турецкие чиновники потеряли всякое чувство меры, и тяжелый гнет к концу столетия перерос в полный беспредел (смотри выше данные о налогах). Но эта критическая ситуация оказалась прологом к переменам, благодаря которым 17 век стал для румын более благоприятным, чем 16.

Румынское сопротивление

Как мы уже видели, в 1591г. Османская империя затребовала от Валахии дань, превосходившую ее возможности. На такой вызов надо было дать какой-то ответ. За это взялся исторический деятель, которого в Румынии много превозносят, но не совсем за то, что составило главный смысл его деятельности. Князь Валахии в 1593 – 1601гг., Михай Храбрый в современной Румынии известен как первый в истории румынский правитель, объединивший под единой властью три княжества – Валахию, Молдавию и Трансильванию, создав, таким образом, политическое образование, по своим очертаниям похожее на современную Румынию. Его первоначальная цель, однако, была другая – сбросить или хотя бы облегчить бремя турецкой дани. К началу его правления это желание стало единодушным. Если раньше отношение землевладельцев к дани, которая часто использовалась как инструмент усиления собственного влияния, было неоднозначным, то сейчас, когда бремя стало невыносимым и угрожало стране экономическим крахом, они наверняка испытывали к туркам такую же ненависть, как и простой народ.

Но, как это обычно бывало в румынской истории, важнейшим условием крупных преобразований были не устремления самих румын, а внешние обстоятельства. Незадолго до прихода к власти Михая Храброго началась новая большая война турок с Германской империей и Венгрией. Пятнадцатилетняя война (1591 – 1606гг.) приходится на середину периода между разгромом Османской империей Венгрии в начале 16 века и успешным контрнаступлением империи Габсбургов на Турцию в конце 17 столетия. Она обозначила момент равновесия сил между европейцами и турками. Европа еще не обрела того технического и организационного превосходства, которое позволит ей свести на нет османскую угрозу, но некоторые подвижки в этом отношении уже происходили.

В свою очередь Османская империя никогда, вплоть до самых последних лет своего существования, не отдавала владения без борьбы. Тем более не собиралась она этого делать в то время, когда, несмотря на финансовые трудности, разраставшуюся коррупцию и внутренние смуты, она все еще находилась на вершине своего могущества.

При таких раскладах Габсбурги делали все возможное для привлечения новых союзников. И под впечатлением их первых успехов Трансильвания, Валахия и Молдавия выступили против турок. Возглавила союз управлявшаяся князем Жигмондом Батори Трансильвания – в силу ее более весомого потенциала, большей близости к Габсбургам, а отчасти и благодаря исторической традиции, восходившей к временам венгерского сюзеренитета над румынскими вождями древних времен. Молдавия быстро вышла из игры, уже в 1595г. перейдя под покровительство придерживавшейся нейтралитета Польши. Но валашский князь Михай проявил себя исключительно активным участником коалиции. В 1594г. его армия успешно атаковала турецкие владения в Болгарии и Добрудже. В 1595г. империя нанесла ответный удар – сильная армия Синан-паши вторглась в Валахию. Уже само начало турками этой кампании сделало румын ценными союзниками. Воспользовавшись переброской турецких войск на валашское направление, немцы и венгры взяли Эстергом – город, прикрывавший северные подступы к Буде.

Но этого мало. Война Михая с Синан-пашой оказалась неудачной для турок. Она проходила по обычному сценарию борьбы румын с силами вторжения. Михай пустил турецкую армию вглубь страны, которой после уплаты непосильной дани пришлось вдобавок вновь испытать ужасы нашествия. Уже в ходе отступления валахи и трансильванцы измотали силы Синана-паши в упорном сражении при Кэлугэрень. Затем Михай ушел в Карпаты, где его армия отдохнула и соединилась с трансильванскими и молдавскими подкреплениями. Контрнаступление союзников заставило отступить истощенную пребыванием в разоренной стране османскую армию, и, наконец, при переправе через Дунай назад в турецкие владения значительная часть сил Синана-паши была уничтожена при Джурджу.

Османская империя, однако, показала, что умеет держать удар и все еще очень сильна. В 1596г. султан Мехмед III во главе основных сил империи атаковал главных противников. Сражение турок с немецко-венгерской армией эрцгерцога Максимилиана и князя Батори при Мезекерестеше продолжалось три дня, и было, возможно, одним из самых упорных и ожесточенных в истории человечества. Оно завершилось победой турок, которые дали понять, что европейцы пока не в силах уничтожить их империю. Но немцы и венгры также показали себя сильными противниками, способными остановить натиск турок на Европу.

Кампания 1595г. предрешила судьбу румынских княжеств в 17 веке. Они доказали слабеющей Османской империи, что при определенном стечении обстоятельств могут быть опасны. Поэтому условия зависимости Валахии и Молдавии были пересмотрены. Если в год вступления Михая Храброго на престол турки брали с Валахии 155 тыс. золотых в год, а с Молдавии – 65 тыс., то в начале 17 века эти цифры радикально уменьшились. Дань Валахии составила 32 тыс. золотых, а Молдавии – 30 тыс. Затем Турция постаралась наверстать потерянное, но и к завершению 17 века выплаты не достигли масштабов конца 16 столетия. В 1686г. валахи отправляли в Константинополь по 92 тыс. золотых в год, а молдаване – по 40 тыс. Эти цифры являются главным объяснением того, что 17 век стал в истории румынских государств более благополучным и плодотворным, чем предыдущее столетие.

Облик румынского 17 века был определен не только пересмотром в лучшую для румын сторону отношений с турками, но и завершением последнего этапа переходного периода от патриархального, наполовину первобытного общества героической эпохи, к безраздельному господству землевладельческой аристократии. Рубежом окончания внутренней эволюции опять же являются события 1595 года.

После завершения кампании против турок князь Михай издал указ, согласно которому крестьяне должны были постоянно проживать на тех местах, где они находились до начала турецкого вторжения в 1595г. На первый взгляд, закон был направлен на скорейшее возвращение в родные места беженцев, покинувших деревни при приближении турецкой армии. Что выглядит очень странно. Казалось бы, весь опыт, по меньшей мере, последних тысячи с лишним лет и так научил румын, когда и куда им возвращаться после бегства от очередных завоевателей. Ничего не известно о том, чтобы Штефан Великий или Мирча Старый издавали подобные указы после нашествий турок, происходивших во времена их правлений.

Судя по всему, такая необходимость появилась только при Михае Храбром, когда большинство населения Валахии в полной мере ощутило угнетение не только иноземных захватчиков, но и валашского привилегированного сословия. Поскольку было понятно, что собственные господа с изгнанием турок никуда не денутся, у многих крестьян 16 века, в отличие от их более свободных предков, могла появиться мысль не возвращаться в родные места после бегства от турецкой армии. Разумеется, князь Михай был заинтересован в их удержании – и в качестве правителя, озабоченного сохранением на своей территории платящего налоги населения, и как защитник интересов аристократии, и, в конце концов, поскольку он сам являлся крупнейшим землевладельцем. Указ оказался очень полезен – в последующие десятилетия несколько поколений бояр ссылались на него, требуя розыска и возвращения бежавших с их земель крестьян. Так в Валахии было введено крепостное право.

Эти свершения и были самым важным, что сделал за годы своего правления Михай Храбрый. Остается еще одно предприятие, реально оставившее куда меньший след в румынской истории, но стоившее князю жизни и обеспечившее ему громкую славу в Румынии новых времен.

Михай продолжал сражаться и после турецкой победы при Мезекерестеше, но в 1599г. его положение становится отчаянным. В Трансильвании приходит к власти Андраш Батори, ставленник Польши и сторонник примирения с турками. Он требует от Михая отречься от престола. Но загнанный в угол валашский князь наносит ответный удар. Заручившись поддержкой Габсбургов, обеспокоенных выходом Трансильвании из антитурецкой коалиции, вступив в союз с недовольными ограничениями своих вольностей секеями, осенью 1599г. Михай вторгся в Трансильванию и разбил войска Батори около Сибиу. Через несколько дней ему сдалась трансильванская столица Дьюлафехервар (Алба-Юлия).

В отличие от захватившего в начале 16 века несколько областей на востоке Трансильвании Петру Рареша, Михай Храбрый стал правителем всей области. Впервые владевшее краем венгерское дворянство оказалось на положении подданных румына, то есть представителя того народа, который они издавна привыкли видеть лишь в составе низших сословий. Конечно, нужно обладать очень богатой фантазией, чтобы предположить, что князь, уничтожавший крестьянскую свободу у себя на родине, стал бы уничтожать привилегии венгерского дворянства, но ряд мер по перераспределению лесов и пастбищ в пользу румынских деревень был принят. Появление в княжестве единокровного и единоверного правителя стало причиной нарастающей волны крестьянских волнений, и, чтобы избежать войны с венгерским дворянством и хаоса в стране, Михай вынужден был направить армию на их подавление.

Самыми неприятными для правящих групп Трансильвании стали религиозные начинания пришельца из-за Карпат. Михай планировал дать православию равные права с несколькими признанными в стране христианскими конфессиями. Во времена, когда вероисповедание было одним из важнейших факторов, определявших положение человека, это могло открыть румынам путь в привилегированные сословия Трансильвании. Михай, однако, не успел внести столь фундаментальные перемены в религиозную жизнь области.

В июне 1600г. Михай захватил власть и в Молдавии, заставив ее присоединиться к антитурецкой коалиции и впервые объединив в составе единого политического образования всех румын. Но подобное положение продлилось лишь около двух месяцев. Валашский князь воевал на немецкие деньги, а когда император, сам претендовавший на Трансильванию, остался недоволен тем, что Михай провозгласил себя правителем этой области, финансирование прекратилось. К концу лета платить армии стало нечем. А когда Михай потребовал от трансильванского парламента оплаты его военных расходов, тот в сентябре провозгласил восстание против него. Князь спешно вернулся из Молдавии, но 18 сентября 1600г. его армия около Дьюлафехервара была разбита венгерскими повстанцами во главе с Иштваном Чаки. В те же дни поляки не встречая сопротивления занимают Молдавию, восстанавливают у власти свергнутого Михаем Иеремию Мовилэ и вторгаются в Валахию. Михай идет через Карпаты спасать хотя бы собственную страну, но 20 октября терпит от поляков поражение около Плоешть и вынужден бежать в Австрию.

В следующем году Габсбурги сочли, что свергнутый правитель Валахии может оказать помощь в захвате вновь покинувшей антитурецкую коалицию Трансильвании. При их поддержке он собрал армию и вместе с немецкими войсками вновь завоевал область. Но когда кампания подходила к концу, солдаты Габсбургов убили Михая, положив конец правлению, которое началось в духе Штефана Великого, но закончилось все равно в духе Влада Дракула. Зато поднятое сторонниками Михая восстание в Валахии увенчалось успехом. Князем был провозглашен Раду Шербан, который в 1602г. отбил вторжение татар, а в 1604г. сумел заключить мир с Турцией. Ему пришлось вновь признать верховную власть султана, но условия подчинения, как мы видели, были легче, чем в предыдущем столетии.

Уже в 20 веке, когда Трансильвания в другую эпоху и при других социально-политических обстоятельствах вошла в состав Румынии, Михай Храбрый был сделан культовой фигурой именно благодаря своему походу на Трансильванию. Но в 17 веке продлившееся менее года правление валахов не имело значительных последствий и запомнилось разве что как один из эпизодов большой войны немцев, венгров и румын против турок. Эфемерное объединение стало скорее трагедией, чем успехом предприимчивого валашского князя. Перебороть злую румынскую судьбу оказалось выше его сил, но попытка сделать это была самой убедительной в румынской истории в промежутке с начала 16 по середину 19 века, и кое-что в судьбе Валахии и Молдавии действительно удалось поменять к лучшему.

Свобода и веротерпимость в Трансильвании

Первым правителем независимой Трансильвании стал сын неудачливого претендента на венгерский престол Яноша Запольяи Янош Жигмонд. Это было сделано вопреки ранее достигнутому соглашению Яноша Запольяи и германского императора Фердинанда о том, что после смерти претендента права на венгерский престол и все венгерские земли перейдут к Габсбургам. В 1551г. армия Габсбургов попыталась захватить Трансильванию, но последовал ответный удар турок. Армии Сулеймана Великолепного захватили ряд важных территорий в центре Венгрии, а также лежащий западнее Трансильванского княжества Банат, где создали свою новую провинцию с центром в Темешваре, затруднив габсбургской армии доступ в Трансильванию.

Османская империя, таким образом, способствовала сохранению буферного государства между собственными провинциями и владениями Габсбургов. Трансильвания стала вассалом Турции на условиях, похожих на валашские и молдавские – выплата дани, утверждение трансильванских правителей султаном, контроль империи над военными делами и внешней политикой. Тем разительнее оказались различия между историческими судьбами Трансильвании и румынских княжеств во времена турецкого владычества. Если в 16 веке уделом Валахии и Молдавии было жалкое прозябание, а в 17 – далеко не полная и недолговечная эмансипация, то Трансильвания в это время стала крепким и жизнеспособным государством, которому во многих случаях удавалось успешно утвердить свою самостоятельность перед лицом турецких владык.

Ежегодная дань с нее в течение полутора веков зависимости составляла 15 тыс. золотых, причем, сравнивая ее с приведенными выше цифрами податей с Валахии и Молдавии, не стоит забывать еще и о том, что трансильванская экономика была заметно сильнее. Завоеватели осторожно обращались с Трансильванией, так как она была слишком трудной добычей.

Экономический подъем Венгрии в 16 веке продолжался, несмотря на турецкие нашествия и испанскую конкуренцию на рынке драгоценных металлов. Спрос растущих западноевропейских городов на продукцию венгерского животноводства стабильно увеличивался, и в течение нескольких десятилетий это обстоятельство толкало вперед венгерскую экономику и позволяло сохранять благосостояние страны даже в ухудшавшейся военно-политической обстановке. Мощными стенами обносились немецкие города и центры секейских областей, расширяли и укрепляли свои замки венгерские аристократы. Более того, в саксонских областях даже деревни обзаводились собственными укреплениями – их экономический потенциал позволял возведение таких сооружений, о которых румынские сельские общины и не мечтали.

Причем речь не шла только о строительстве суровых и неприступных стен. Внутри укреплений было много такого, что стоило защищать. Некоторые замки венгерских аристократов, такие, как резиденция Яноша Хуньяди в Хунедоаре, являются настоящими архитектурными шедеврами. В городах – причем не только больших и богатых Брашове, Клуже и Сибиу, но и в более скромных Медиаше и Сигишоаре – сооружаются готические соборы украшенные многими произведениями искусства, красиво и основательно строятся частные дома в сменяющих друг друга в Европе стилях готики, ренессанса и барокко. В саксонских деревнях внутри укреплений также строятся соборы, во многих случаях не уступающие городским ни по размеру, ни по красоте. Многие из этих памятников отлично сохранились до нашего времени, донося до нас представление о благополучии, независимости и уверенности в себе трех трансильванских народов-сословий – венгров, саксов и секеев.

Социальный и политический строй этой окраины западной цивилизации повторял многие черты наиболее развитых областей Европы, что в 16 веке нашло подтверждение в идеологических предпочтениях жителей страны. Бунт против католической иерархии, поиск новых форм и интерпретаций христианства, дорогу которым открыла европейская реформация, пришлись по душе свободолюбивому народу Венгрии.

Саксонские города Трансильвании уже начиная с 1520-х годов приняли лютеранство. Несколько позже среди венгерского дворянства широкое распространение получил кальвинизм. К 1580-м годам протестантами были не менее 80% населения Венгрии. В Трансильвании, с ее сильными немецкими городскими общинами и многочисленным мелким дворянством, к тому же неподконтрольной католическим Габсбургам, процент протестантов среди венгерского и немецкого населения был, скорее всего, еще выше. Обретя свободу веры, народ продолжал создавать новые религиозные сообщества, все более радикально пересматривавшие старые догмы. Князь Янош Жигмонд лояльно относился к религиозному новаторству, и сам интересовался им. Под конец жизни он примкнул к радикальному протестантскому течению антитринитариев.

Религиозные перемены происходили мирно, без войн и гонений за веру, что было совершенно не похоже на общеевропейский подход той эпохи. С 1530-х годов Габсбурги начали преследования немецких протестантов, что стало толчком к ожесточенным религиозным войнам, продолжавшимся более ста лет и приведшим к жестокому опустошению и упадку Германии. Вскоре после этого начались войны католиков и гугенотов во Франции, запомнившиеся всеобщим избиением протестантов в 1572г. в Варфоломеевскую ночь – событием, которое на многие века стало символом религиозной нетерпимости и жестокости. Борьба за истинную веру вдохновляла участников шедшей как в Европе, так и в самых отдаленных уголках мира войны между принявшими протестантскую веру Англией и Голландией и стремившейся подавить врагов католичества Испанией.

Но Венгрия жила под угрозой порабощения могучей и беспощадной мусульманской деспотией, что делало выяснение отношений между христианскими конфессиями с помощью оружия непозволительной роскошью. Правда, может показаться странным, почему находясь в столь сложном и опасном положении, страна вообще пошла на такую авантюру, как смена веры. Видимо венгры слишком ценили свою свободу, чтобы ограничивать ее даже в условиях опасности. Поэтому было найдено другое решение, поразительно смелое для тех пронизанных религиозной нетерпимостью времен – проведение в жизнь принципа свободы совести.

В 1568г. трансильванский парламент на заседании в Торде принял закон о свободе и равноправии для четырех «признанных» христианских конфессий – католичества, лютеранства, кальвинизма и антитринитаризма. Конечно, это решение не являлось истинным признанием религиозной свободы. Утверждение списка допускаемых трактовок христианства создавало основу для пресечения создания новых учений и сект. Не могло идти речи и о признании равноправного положения религии низшего сословия страны – православия. Но в Европе тех времен, где «не та» вера повсюду служила поводом для притеснений, изгнаний, убийств, где самые передовые нации лишь подходили к принятию похожих решений, трансильванский закон предвещал более свободное будущее для всего человечества.

Испытания и победа Трансильвании

После смерти в 1571г. князя Яноша Жигмонда парламент избрал трансильванским князем Иштвана Батори. Однако новый правитель вскоре был избран королем Польши. Но и в его отсутствие парламент управлял страной вполне эффективно. Относительная демократичность социальной структуры края наряду с осознанием уязвимости его положения способствовали созданию прочной и стабильной центральной власти без перехода от сословной олигархии к абсолютизму. Трансильванцы смогли таким образом решить задачу, оказавшуюся непосильной для остальной Венгрии и Польши, правда, лишь на короткий срок. Но для окончательного формирования такой системы страна должна была пройти через нелегкие испытания.

Бедствия, постигшие Венгрию после Мохача, долго обходили Трансильванию стороной, но до бесконечности так продолжаться не могло. Пятнадцатилетняя война затронула ее самым серьезным образом. В 1595г. трансильванский князь Жигмонд Батори (сын племянника Иштвана Батори, избранный на этот пост трансильванским парламентом четырьмя годами раньше) примирился с германским императором Рудольфом и заключил с ним союз против турок. Трансильванская армия сражалась с турками при Джурджу и Мезекерестеше. Вторая битва открыла полосу неудач для антитурецкой коалиции. Предпринятые в 1597, 1602 и 1603гг. попытки отбить у турок Буду оказались неудачными, в то же время войска Османской империи взяли Эгер (1596г.) и Канижу (1600г.). Первоначальное воодушевление сменяется разочарованием, а затем и желанием выйти из затянувшейся и принявшей неблагоприятный оборот игры.

К тому же союз с Габсбургами является для княжества слишком противоречивым шагом. Если турки признают его ограниченный суверенитет, то Габсбурги, исходя из давнего соглашения с Яношем Запольяи, стремятся включить область в состав своих владений. Такой шаг означает воссоединение большей части венгерских земель. Это является несомненным благом, но трансильванцы привыкли к независимости и либеральному политическому режиму, они опасаются абсолютистских устремлений немецкой династии. А турецкий сюзеренитет начинает казаться приемлемым условием сохранения свободы внутри области. В 1599г. правителем княжества избирается Андраш Батори, который ищет пути примирения с Турцией.

Но Германская империя наносит ответный удар руками Валахии, что приносит в Трансильванию войну и власть румын. Вполне естественно, что правление князя, единого по крови и по вере с низшим слоем населения страны, для высших сословий было весьма опасным. Оскорбительными для большинства венгров были и предлагавшиеся Михаем поправки к тординскому закону о веротерпимости. Новый правитель Трансильвании хотел бы внести в него вполне логичное и соответствовавшее духу этого документа дополнение – о признании равноправия православной веры румынского большинства населения области. Но подобный шаг противоречил бы конкретной политической сущности принятых в Торде решений, направленных на консолидацию единства трансильванских венгров, немцев и секеев против любой угрозы, включая изменение положения румынских крестьян.

К тому же этим предлагаемые поправки не ограничивались. Михай Храбрый радел за интересы православия, но сторонником религиозной свободы он не являлся. Православный князь Валахии предложил убрать из числа признанных религий радикальные направления протестантизма – кальвинизм и антитринитаризм. А первая из двух конфессий успела к тому времени стать верой большинства трансильванских венгров. Поэтому «политический класс» Трансильвании быстро объединился против подобной угрозы. В 1600г. Михай был низложен, и на княжеский престол вернулся Жигмонд Батори. Вопрос о румынском господстве в Трансильвании был надолго снят с повестки дня, но самые тяжелые испытания были впереди.

В 1601г. армия Габсбургов атаковала княжество. Разгром армии Батори дал Габсбургам возможность включить Трансильванию в состав своих владений. Область лишилась независимости и перешла под управление имперской администрации.

К тому времени ресурсы участников Пятнадцатилетней войны были близки к истощению. И Германия и Турция направляли в Венгрию все больше войск, которые год за годом подвергали страну опустошениям. Эта участь не миновала Трансильванию – наемники Габсбургов грабили княжество, опустошая сельскую местность, налагая на города непосильные контрибуции. В еще недавно процветавшей стране настал голод.

Не привыкшие к подобному обращению трансильванцы ответили восстанием. В октябре 1604г. в прилегающей к Трансильвании области Бихар габсбургские наемники атаковали владения обвиненного в уклонении от уплаты налогов венгерского магната Иштвана Бочкаи. В ответ последний решил выступить против Габсбургов. Социальной опорой восстания стали гайдуки – солдаты венгерских вспомогательных войск, набиравшиеся из крестьян и других представителей низших сословий. Территориальной базой стала Трансильвания, как область наименее доступная для немецких войск. Направленная туда Габсбургами армия, даже одержав несколько побед, была вынуждена отступить перед лицом всеобщей поддержки повстанцев населением области. В феврале 1605г. независимость Трансильвании была восстановлена, а Бочкаи избран князем.

Первоначально он мечтал об освобождении от власти Габсбургов не только Трансильвании, но и всей Венгрии. Армия Бочкаи вступила в северо-восточную Венгрию, где он также был признан правителем. Драматизм положения повстанцев заключался в том, что, выступая против одного иностранного поработителя, они не могли не способствовать успехам другого. Пользуясь разбродом в Венгрии, турки осенью 1605г. вновь захватили Эстергом. После этого Бочкаи поспешил заявить о возвращении Трансильвании к положению вассала Османской империи.

С Габсбургами Бочкаи сумел в июле 1605г. заклюяить соглашени, по которому первые гарантировали соблюдение имущественных, религиозных и политических прав венгерского дворянства. Габсбургское правление на венгерских землях, находившихся под властью династии до восстания, восстанавливалось, а Трансильвания признавалась независимой (разумеется, от Габсбургов, но не от турок).

Венгерское восстание окончательно подорвало способность Германии и Венгрии вести войну против османов. Более того, заключение мира с Турцией было одним из условий договора Иштвана Бочкаи и Габсбургов. Мирный договор, подписанный 11 ноября 1605г. в Житватороке, положил конец одной из самых упорных и тяжелых войн в истории Юго-Восточной Европы. Многолетние боевые действия в центральной Венгрии привели к глубокому упадку страны. Во многих областях количество крестьянских хозяйств уменьшилось по сравнению с довоенным уровнем на 60 – 70%. В обстановке послевоенной разрухи в Венгрии началась чума, опустошавшая ее в течение большей части 17 века. Экспортный потенциал страны был подорван, и ее место на западноевропейских рынках заняли польские конкуренты.

По контрасту с громадными демографическими и экономическими потерями политический результат войны был до смешного мал. Турки отказались от требования к Габсбургам отправлять в Константинополь дань за находившиеся вне османской власти области Венгрии, а также согласились в официальной переписке именовать своих противников римскими императорами, а венскими королями.

Расцвет и поражение Трансильвании

Сопротивление румынам и немцам придало трансильванскому обществу дополнительную энергию. Несмотря на опустошения 1599 – 1604гг. Трансильвания сохранилась на порядок лучше, чем центральная Венгрия. Помогло и то, что революция Бочкаи имела немаловажную социальную составляющую. Сражавшиеся за него гайдуки получили в Трансильвании 10 000 земельных участков. Это создало значительный слой населения, обязанного своим благополучием трансильванскому государству и его правителям, а, следовательно, способного обеспечить им надежную поддержку, составить основу для сильной и преданной армии. В результате этой меры Трансильвания в еще большей степени стала страной мелких и средних собственников, того класса, который способен обеспечить экономическую и политическую стабильность государства.