Жизнь на пути всех зол. Взгляд на историю Румынии и Молдавии

Похоже, безумная жестокость собственного правителя склонила валахов к мысли, что лучше привычное подчинение очередным завоевателям, чем независимость такой ценой. Такие размышления основывались на более старых пластах исторической памяти румын, накопленных за тысячелетие выживания бок о бок с сильными захватчиками – давняя традиция наверняка была сильнее, чем кратковременный опыт первоначальных успехов румынских государств. Позднее, когда попытки молдаван отбросить османов выдохлись, и несчастная Валахия обрела покой, князья Раду Великий (1495 – 1508гг.) и Нягое Басараб (1512 – 1521гг.) проявили исключительное рвение в делах веры, видимо, стремясь замолить грехи прошлого и обрести утешение от нищего и рабского настоящего.

Посмертно Влад Цепеш все-таки взял реванш – он стал героем легенды (но в данном случае не вампирической, а героической). Стремление народа, живущего среди постоянных унижений и опасностей, обрести героя, который, взяв судьбу страны в свои сильные руки, быстро изменил бы ее к лучшему, нашло в Дракуле идеальный образ. Последовавшее в 16, 17, 18 веках бесконечное чередование одинаково бессильных и, по большей части, ленивых и жадных правителей постоянно подпитывало в народе вполне согласующиеся с византийской политической культурой мечты о пусть даже жестоком, но сильном и справедливом вожде. Призрак Дракулы продолжал жить в Румынии и еще показал свою силу в другие времена.

Отправился этот призрак и в путешествие по другим странам. Саксонские города отомстили Цепешу умно, можно сказать чисто по-европейски. С их подачи король Матьяш Корвин не только арестовал Влада, но и приложил большие усилия для того, чтобы прославить Дракулу по всей Европе как беспредельно жестокого правителя. Изобретение книгопечатания способствовало успеху этого начинания, и истории о Дракуле широко распространились по миру, постепенно теряя связь с реальными событиями в Валахии, пока не превратились в современные мистические страшилки про вампиров. Трудно сказать, хотели ли чего-либо подобного бюргеры Брашова и Сибиу – их обидчик обрел хоть и сомнительную, но громадную славу, сделавшись с их легкой руки самым известным в мире представителем румынского народа.

Иной отклик получили деяния Дракулы в России. Русская книга «Сказание о Дракуле-воеводе», хотя и была написана скорее всего на основе неприязненных в отношении Влада немецких материалов, оказалась выдержана в духе вышеописанной румынской авторитарной традиции. Автор восхвалял Дракулу за борьбу с захватчиками и любовь к справедливости, находя в этом оправдание самым чудовищным его жестокостям. Такие идеи пришлись ко двору в новой империи, выросшей в ходе жестокой борьбы с татарами и нуждавшейся в консолидации своей власти над еще помнившим древнюю свободу народом. Пример Дракулы вдохновил русского царя Ивана Грозного на безудержный террор с целью внушить подданным мысль о беспредельности власти монарха. Россия была куда сильнее Валахии, поэтому никакие внешние силы не смогли прервать процесс ужесточения деспотического режима. Мечта Дракулы воплотилась в жизнь в России.

Конец героической эпохи

После смерти Матьяша Корвина сдерживаемые им политические процессы в Венгрии получили быстрое развитие. Парламент избрал королем выходца из Польши Владислава, не имевшего опоры в стране и не мешавшего дворянскому собранию править по своему усмотрению. Наступил период наивысшего расцвета дворянских свобод. Собрание свободного венгерского дворянства разработало конституцию, которая в случае ее принятия превратила бы Венгрию в республику. Но избирателями в этом свободном государстве предстояло быть только землевладельцам из благородного сословия, а они использовали свою свободу для того, чтобы лишить большинство населения страны последних остатков его свободы.

Выплаты и отработки крестьян быстро росли, их свобода передвижения уменьшалась. В 1514г. крестьяне ответили восстанием. Предводителем мятежа, основные события которого разыгрались в долине Тисы, стал секей Дьердь Дожа, потребовавший сделать всех крестьян Венгрии такими же вольными землепашцами, как представители его нации-сословия. После разгрома восставших Дожу поджарили живьем, а его сподвижников заставили съесть тело предводителя (и, тем не менее, место ведущего персонажа фильмов ужасов венгерские палачи вежливо уступили румыну Дракуле). Спеша использовать произведенное этим обедом впечатление, парламент Венгрии объявил крестьян «вечно зависимыми». Им было запрещено переходить от одного помещика к другому, а также иметь оружие.

Лишив низшее сословие права участвовать в обороне страны, дворянство само все хуже справлялось с этой задачей. Через парламент проводились решения не только о закрепощении крестьян, но и о снижении налогов с помещичьих хозяйств. Соответственно сокращались расходы на оборону. Хорошо известно, что свободные народы труднее мобилизовать на войну, а когда единственным обладателем свободы является как раз сословие, ответственное за оборону, военные возможности государства ограничиваются особенно сильно.

Это не значит, что такие дворянские республики были обречены на немедленное поражение. Они располагали постоянными наемными армиями, которые могли отбить нападение не очень многочисленного врага, они могли собрать сильную дворянскую конницу, если враг атаковал достаточно медленно для того, чтобы парламент успел собраться и принять решение о созыве ополчения. Польша, сумевшая довести проект олигархической республики до логического завершения, в течение двух веков отбивалась от многочисленных врагов более-менее успешно. Но венгерскому дворянству история не дала шанса спокойно пожить в созданном его руками либерально-крепостническом обществе.

Враг был многочисленным и атаковал быстро. К моменту восшествия на турецкий престол султана Сулеймана Великолепного (1520 – 1566гг.) малоазиатские и балканские владения турок были дополнены Сирией, Палестиной и Египтом. Теперь их потенциал намного превосходил возможности Венгрии. Султан Сулейман решил, что после успешных ближневосточных войн предыдущего правителя пора возобновить мусульманское наступление на Европу. В 1521г. турки взяли Белград, который когда-то отстоял Янош Хуньяди. Другого политика, способного поднять на войну избалованное свободой дворянство, у Венгрии не было, и грозному предупреждению никто не внял. В 1526г. Сулейман, беспрепятственно миновав ставший турецким Белград, повел свою армию на столицу Венгрии. Даже те силы, какие имелись в распоряжении венгров, не успели полностью собраться. 29 августа 1526 г. около Мохача уступавшая туркам по численности в 3 раза армия короля Лайоша II, который сменил Владислава на венгерском престоле в 1516г., была уничтожена, и турки беспрепятственно вошли в Буду.

Сам король был убит, в Венгрии началась смута. Большая часть ее территории оказалась под контролем быстро попавшего в зависимость от турок трансильванского правителя Яноша Запольяи, северные и западные области отошли к австрийским Габсбургам. Но и они вскоре были атакованы Османской империей – в 1529г. армия султана осадила Вену. Казалось, что вслед за православными святынями Константинополя, католическим соборам Рима, Кельна и Парижа тоже предстоит сделаться мечетями.

Однако Бог готовил Европе иную судьбу. Наслав на турок осенью 1529г. страшные дожди и снегопады, он вынудил их уйти от Вены ни с чем. Австрийская столица осталась крайним пределом, которого они достигли в Европе. Но судьбу Венгрии это не меняло. В 1541г. ее центральные области были превращены в провинцию Османской империи.

На румын эти события наверняка произвели потрясающее впечатление. Венгрия являлась основной великой державой, с которой румынам приходилось иметь дело в продолжение последних пяти веков, самым наглядным воплощением силы, богатства, более высокого уровня развития. Конечно же, падение этой империи, которая возможно многим в румынских землях казалось незыблемой, стало сильнейшим аргументом в пользу прекращения попыток сопротивления турецким захватчикам. Впрочем, первая реакция Молдавии на падение Венгрии была выдержана совсем в другом духе.

В 1529 г., то есть в то время, когда турки направились через центральную Венгрию к Вене, ставший молдавским князем в 1527 г. побочный сын Штефана Великого Петру Рареш заключил союз с трансильванским воеводой Яношем Запольяи, воевавшим на стороне турок против немцев. Трансильванские саксы в этой войне поддержали Германскую империю, так что молдавская армия перейдя Карпаты атаковала саксонские города. Трансильванские немцы были разбиты молдаванами при Фелдиоаре, после чего Брашов, Сигишоара и Бистрица сдались победителям. За эти заслуги Запольяи передал молдаванам области Бистрицы и Родны. Вместе с владениями, которые Штефан Великий получил от Венгрии в обмен на признание вассальной зависимости, они составили заметную, хотя и меньшую, часть страны, что позволило Петру Рарешу называть себя завоевателем Трансильвании. Так что высказанное ранее предположение, что при ином стечении обстоятельств молдаване могли бы создать собственную империю, не является совсем уж пустой фантазией.

Успешный поход за Карпаты стал кульминацией молдавской наступательной политики. В 1531г. Рареш начал войну против Польши с целью отобрать область Покутию, которая была захвачена Штефаном Великим, но взята поляками назад после его смерти. Однако в сражении при Обертыне молдаване потерпели поражение. Несмотря на неудачу беспокойный князь продолжает искать приключений и славы для себя и своей страны, что приводит к судьбоносной для обоих войне. В 1530-х годах Молдавия отражает попытки турок установить контроль над Трансильванией и вступает вместе с Германией, Венецией и Трансильванией в Священную лигу для борьбы с Османской империей.

Турки как всегда с готовностью принимают вызов. Встретив в предыдущие годы серьезное сопротивление в оставшихся свободными областях Венгрии и на границах Австрии, султан Сулейман решает попытать счастья в Молдавии. Опыт турецких войн со Штефаном Великим, вероятно, внушал Сулейману некоторые опасения, которые, однако, не подтвердились.

В 1538 г. армия султана вторгается в Молдавию. Становится ясно, что помощь союзников по Священной лиге если и подоспеет, то весьма нескоро, и княжеству предстоит в одиночку вести долгую и тяжелую борьбу, которая может поставить под вопрос существование государства и принести народу громадные потери. Здесь то и наступает момент истины. У страны была небольшая, но боеспособная армия, одержавшая много побед, ее правитель был полон решимости сражаться. Петру Рареш действует со всей возможной энергией. Ценой признания Покутии частью Польши срочно заключается мир с северным соседом. Молдавская армия разбивает вторгшихся в восточные области страны татар. Но все напрасно!

При Штефане Великом решимость правителя дать бой нашла поддержку в стране. Но в 1538 г. все слишком хорошо помнили падение Венгрии и поход турок на Вену. И древний инстинкт самосохранения восстал в душах молдаван с неодолимой силой, разогнав воспоминания об успехах, силе и временами даже величии предыдущих 180 лет их истории.

Бояре потребовали от правителя сдаться туркам, и тот, не найдя поддержки в стране, бежал из Молдавии чтобы не быть выданным султану. Молдавия, еще недавно одерживавшая блестящие победы, теперь безропотно стерпела вступление турецкой армии в свою столицу, принятие обязательств по выплате дани, передачу османам порта Тигины (в наше время Бендеры) на юго-востоке страны.

Интересно, что в 1541г. Петру Рареш вернулся на молдавский престол и отомстил за нанесенные обиды, казнив предводителей протурецкого заговора. Но сделал он это только после того, как убедил султана в своей лояльности и прибыл в Молдавию в качестве турецкого вассала. Может быть, в глубине души Петру рассчитывал, что, вернув власть, сможет вскоре избавить страну от турок, но это произошло только 340 лет спустя. Теперь пришла очередь и второму румынскому государству сполна узнать горечь бессилия и тяжесть угнетения.

Отказ Молдавии от борьбы оказался завершением героической эпохи, открывшей историю существования румынских государств. Она была менее яркой, чем легендарные времена перехода от варварства к цивилизации у многих других народов мира. Просвет в румынском кошмаре оказался коротким – достаточным для создания основ государственности, но слишком маленьким для значительных свершений. Новорожденные княжества подверглись давлению более сильного врага, во многом повторив судьбу полудикой Дакии, оказавшейся на пути Римской империи. К тому же румынам приходилось преодолевать не только силу могущественной империи, но и собственную психологию, порожденную слишком тяжелым и противоречивым историческим опытом. Такая задача явно превосходила их возможности. И, в конце концов, беспощадная история убедительно продемонстрировала правоту пессимистов и безнадежность попыток изменить румынскую судьбу к лучшему.

Тем не менее, 14 и 15 века оказались наполнены большим смыслом для румынской истории, чем первые столетия до и после Рождества Христова. В отличие от Дакии средневековые румынские княжества не стали бороться до конца, и возможно именно поэтому заложенные в это время основы государственности и культуры не погибли, их развитие продолжилось в условиях турецкого господства.

В тени империи

После разгрома турками Венгрии в 1526г. и до Пятнадцатилетней войны в конце 16 века, с которой началось медленное и трудное контрнаступление немцев и венгров, турецкое господство на румынских землях находится в апогее. Никогда Валахия и Молдавия не были столь беззащитны перед лицом неодолимой империи, как в 16 веке. Турецкие владения окружали Валахию почти со всех сторон. Географическое положение Молдавии было другим, но урок, преподанный турками в 1538г. был слишком нагляден, а сосед и наиболее вероятный союзник в борьбе против них – Польша – явно слабее империи. Турки начали захват румынских территорий, включив в состав империи области в низовьях Дуная (Килия, Брэила, Тигина) и опорные пункты на среднем течении этой реки (Джурджу и Турну).

Румынским княжествам были, таким образом, перекрыты доходные торговые пути из Центральной Европы на Ближний Восток, а их важнейшие центры оказались в пределах быстрой досягаемости для расположенных в этих городах турецких отрядов. Наконец, Молдавия и Валахия находились в состоянии почти постоянного внутреннего разброда, бесконечных смен власти и борьбы за нее – их примитивные и незрелые политические системы с трудом выдерживали такое испытание, как зависимость от Османской империи.

Сама империя подошла к высшей точке своего могущества. Когда в 1534г. султан Сулейман Великолепный захватил Месопотамию, Османское государство достигло наибольшего территориального расширения. А вот дальнейшие завоевания на Западе оказались под вопросом.

Блестящая победа при Мохаче означала не окончание борьбы, а ее начало. Ранее военно-политическая система Венгрии наглядно показала свои недостатки, но теперь турки почувствовали и ее преимущества. В условиях наличия в стране многих центров власти разгром королевской армии, гибель самого монарха и захват столицы были недостаточны для ее завоевания. Местные предводители венгерского дворянства организовывали сопротивление, и венгры год за годом продолжали с отчаянным упорством сражаться за каждую область, город, замок.

Помимо этого, войдя в центр Европы, турки оказались лицом к лицу с Германской империей – государством рыхлым и неповоротливым, но обладавшим большими людскими и экономическими ресурсами. Когда турки взяли Буду и подошли к Вене, опасность заставила Германию мобилизовать свои ресурсы. Организатором обороны Центральной Европы стала династия Габсбургов. Ее австрийские владения превратились в основной центр сопротивления. Закрепившийся за представителями династии выборный пост германского императора давал в ее распоряжение не всегда надежный, но обширный и богатый тыл.

И, наконец, после разгрома Венгрии под власть Габсбургов перешла, отчасти принудительно, но в основном по причине понимания необходимости объединения сил против турецкой угрозы, почти половина венгерских территорий. Речь идет о севере (нынешней Словакии), где по соседству с Веной в Пожони (теперь Братислава) стал собираться после потери Буды венгерский парламент, восточной Венгрии, узкой полоске западных венгерских земель между турецкой провинцией и собственно Австрией, и Хорватии. Так было положено начало Австрийской империи, которой предстояло расширяться и крепнуть по мере оттеснения турок назад в Азию.

Но все это было впереди, а пока приходилось вести тяжелые оборонительные войны. Они продолжались с незначительными перерывами до 1568г. Семь больших походов, возглавленных Сулейманом Великолепным, множество более мелких операций не привели к окончательному овладению Венгрией, не приблизили турок к захвату Вены, а мечта о завоевании лежащих дальше на запад центров христианской Европы становилась все более далекой и несбыточной. В 1566г. Сулейман умер во время осады Сигетвара – венгерской крепости, прикрывавшей путь к Вене, защитники которой все погибли в боях, но заставили измотанную турецкую армию повернуть обратно. Самый могущественный из османских султанов так и не смог завершить дело, которому посвятил большую часть своей жизни – завоевание Венгрии.

Здесь заключается одна из причин, и она, скорее всего, самая важная, сохранения румынской государственности. Упоенные собственными успехами и могуществом турки слишком стремились к великим целям и дальним горизонтам, до слабых, зажатых в тиски турецких владений и чаще всего покорных дунайских княжеств у них просто не доходили руки. Впрочем, многое зависело и от поведения самих румын, которым снова надо было использовать накопленный веками опыт выживания бок о бок с более сильными завоевателями. А умение быть покорными и полезными для захватчиков всегда, когда это возможно, прятаться и убегать, когда положение ухудшается, и оказать сопротивление в случае самой крайней необходимости приобрели в румынском обществе силу инстинкта.

Вначале о двух последних пунктах этого списка. Хотя оказанное в героическую эпоху сопротивление турецкому нашествию и завершилось поражением, турки все же усвоили, что в крайнем случае румыны будут сражаться. Конечно, это не значило, что турки не могли завоевать Валахию и Молдавию. Предприняв последовательную кампанию в течение нескольких лет подряд, расставив на равнине сильные гарнизоны, постоянно нанося удары по горным районам, империя, скорее всего, смогла бы сломить сопротивление, особенно в 16 веке, когда у румын не могло быть достаточно сильных союзников. Но такая кампания потребовала бы больших трат и усилий, а у турок было много дел на более важных направлениях экспансии – венгерском, персидском, итальянском.

В 1520-х годах турецкий правитель города Видина собственными силами предпринял попытку захватить Валахию и превратить ее в турецкую провинцию, но валахи под предводительством князя Раду III (1522 – 1523, 1524, 1524 – 1525, 1525 – 1529гг. – само перечисление дат многочисленных свержений и возвращений правителя к власти свидетельствует о смутных временах) отбили эту локальную попытку. Основные же силы султана, как мы знаем, в те годы были заняты на венгерском и немецком направлениях.

Отсюда следует переход к первому пункту – империи небезуспешно внушалось убеждение в том, что если румын не припирать к стенке, они будут тихими, покорными и незаметными. Покорность туркам и составляла суть валашской и молдавской политики на протяжении большей части 16 века. А это имело значительные экономические и внутриполитические последствия.

Бремя зависимости и власть аристократии

Вассальная зависимость от Османской империи выражалась в первую очередь в обязательстве платить дань. Предкам румын наверняка тоже нужно было что-то отдавать приходившим на их земли завоевателям, но новые – цивилизованные, оседлые, государственные – формы жизни народа внесли здесь поправки в худшую сторону. Прятаться стало не с руки – теперь сами верхи румынского общества в лице аристократии и государства препятствовали этому. Возможности экономики возросли, но стало легче и отбирать произведенное.

Специфическим обстоятельством румынской зависимости от Турции, способствовавшим беспредельному росту поборов, было крайнее распыление ответственности. Не контролируя данную территорию непосредственно, османы могли требовать выплаты дани в нужных им объемах, особо не задумываясь о том, до какой степени будет разорено население, вынужденное нести это бремя. В свою очередь, повышавшие налоги и оброки власти и землевладельцы всегда могли сослаться на требования турок об увеличении повинностей.

Ситуацию должны были регулировать князья, но они либо были бессильны, либо играли отрицательную роль. Правители слишком часто менялись. В 16 веке Валахией правили 24 князя, а так как многие из них приходили к власти и снова теряли ее по нескольку раз, то всего смен власти было 32. Следовательно, средняя продолжительность правления была три с небольшим года. Ненамного стабильнее было в Молдавии – 16 князей и 23 смены власти. Как мы уже знаем, этому способствовала внешняя уязвимость и зависимость княжеств, создававшая постоянный соблазн призвать иностранную помощь против не понравившегося правителя. Возможно, сыграло роль и более глубокое и древнее обстоятельство – меньшая степень сплоченности у народа, создавшегося из смешения множества разных переселенцев и беженцев, а не на основе первобытного племени.

Наиболее глубоким последствием этого распыления социально-экономической ответственности и хронической политической нестабильности стало глубочайшее привитие в румынских землях «неформальной» эксплуатации. Значение законодательных и договорных норм в восточных деспотиях, какой была Османская империя, всегда было ограниченным, поскольку ведущую роль играли реальные отношения власти. Однако последствия такого подхода смягчались наличием стабильной властной иерархии, которая, пока государство держалось, обеспечивала соблюдение постоянных правил игры. Более раннее византийско-болгарское влияние, дополненное теперь османским господством, эффективно способствовало привитию на полудикой румынской почве этой восточной правовой культуры.

Но свойственная Валахии и Молдавии хроническая нестабильность внесла здесь свои коррективы. Не сдерживаемое ни волей государства, как на Востоке, ни властью закона, как на Западе, угнетение приобретало самые дикие (и в смысле беспорядочных, и в смысле особо тяжелых) и непредсказуемые формы, при которых грань между законными привилегиями государства и правящих классов, с одной стороны, и коррупцией, с другой, была практически незаметна. Такие порядки укрепляли в народе приобретенные ранее ощущение безнадежности заботы о росте собственного благосостояния и борьбы за свои права, чувство покорности беспощадной судьбе, осознание необходимости быть бедным, прятаться и обманывать бесчисленных, неодолимых и непредсказуемых в своей жадности и жестокости угнетателей.

Если на заре существования княжеств в них возникали более-менее стабильные династии (самой продолжительной в румынской истории династией стали Басарабы, правившие Валахией от основания государства до 1436г.), то к 16 веку уже упоминавшаяся нами хаотическая система престолонаследия привела к положению, при котором на престолы княжеств могли претендовать представители нескольких десятков крупных аристократических семей. Постепенно сложился порядок, при котором новый князь избирался боярами, но и он соблюдался крайне редко. Как правило, дело сводилось к перевороту с участием той или иной иностранной армии, а в конце рассматриваемого периода – к назначению князя османским султаном.

Турки поощряли разброд в верхах Молдавии и Валахии, так как постоянная борьба за власть была важнейшим механизмом увеличения дани. Чтобы вступить во власть, князь должен был быть утвержден Турцией. За это полагалась отдельная выплата – большой мукарер. С целью получить одобрение султана претенденты на румынские троны соревновались в увеличении этих поборов, наращивании основной дани – харача, прочих выплатах турецкому государству и взятках его представителям.

Основным товаром, поставляемым Валахией и Молдавией в Турцию, было зерно. В 16 веке еще недавно дикие Карпато-дунайские земли приобрели для Османской империи большое значение как один из основных и уж точно самый удобный в силу территориальной близости поставщик зерна в Константинополь. Вассальные княжества продавали его по установленным турками ценам, а нередко поставляли бесплатно. И не имели права продавать в другие страны.

Экономические возможности Валахии и Молдавии возросли в силу двух причин – освоения плодородных земель на равнинах и беспощадного роста налогов, вынуждавшего крестьян делать все возможное для увеличения производства. Годовой налог с крестьянского хозяйства менялся в 16 веке следующим образом: 1521 – 1557гг. – 86 аспров, 1558 – 1566гг. – 212 аспров, 1585 – 1591гг. – 550 аспров, 1592 – 1594гг. – 946 аспров. Большинство румын, получивших в 14 и 15 веках возможность выйти из укромных долин и распахать плодородные земли на равнинах, теперь поплатились за это жестоким рабством, и рост производства уже не приносил повышения благосостояния.

Вероятно, в то время начинается изменение пейзажа румынских равнин. Покрывавшие их ранее обширные леса все более активно сводятся и области становятся степными. Меняется и социальный облик общества. Разорительные налоги заставляют крестьян влезать в долги, продавать свои земельные наделы, идти в зависимость от крупных землевладельцев. У последних появляются дополнительные причины наращивать свои земельные владения. Им тоже надо делать подарки туркам. Кроме того, империя забрала дунайские торговые города, а значит тем, кто лишился возможности зарабатывать на международной торговле, надо было искать новые источники дохода.

Крестьянская свобода, которой Валахия и Молдавия выгодно отличались от Трансильвании в первые полтора столетия своей истории, теперь исчезает на равнине почти полностью, хотя сохраняется в горных районах и на восточной окраине Молдавии. Большинство крестьян оказывается в зависимом положении, облагается помимо налогов еще оброком и обязанностью отрабатывать барщину, а сила и самостоятельность аристократии возрастают. То обстоятельство, что этому косвенно способствуют турки, тоже является одним из достаточно неожиданных моментов румынской истории – в странах находившихся под прямым управлением Османской империи местная аристократия, как правило, истреблялась.

Правившие недолго, в обстановке постоянных угроз, интриг и борьбы за власть молдавские и валашские князья 16 века не смогли совершить ничего выдающегося. Показательной является деятельность валашского князя Михни (правившего в 1577 – 1583 и 1585 – 1591гг.), купившего для себя у турок право вернуться к власти ценой огромного увеличения дани и завершившего политическую карьеру переходом в ислам и поступлением на турецкую службу. Отказ от христианской веры, правда, произошел не от хорошей жизни. Вошедшие во вкус после многократных повышений дани, в 1591г. турки потребовали нового увеличения выплат. Убедившись в невыполнимости таких требований, Михня отрекся от престола, и поспешил перейти в ислам, чтобы обезопасить себя от репрессий. Такой поступок лично его действительно спас, а вот выводить Валахию из безвыходного положения предстояло Михаю Храброму.

Более благосклонное отношение потомков заслужили те князья, которые пытались идти по стопам Влада Цепеша, проводя антитурецкую политику и укрепляя свою власть путем репрессий против бояр. Это привело ко многим личным трагедиям, но в силу известных внешних обстоятельств достичь желаемой цели не удавалось. Такую попытку в Молдавии предпринял Ион Водэ Грозный (а по другой версии Храбрый), правивший в 1572 – 1574гг. Будучи, скорее всего, незнатного происхождения, он прославился жестокими расправами над богатейшими светскими и духовными магнатами, которые принесли ему ненависть аристократии и любовь народа. Но он оправдал и второе свое прозвище, когда не побоялся бросить вызов туркам, отвергнув в 1574г. очередное требование об увеличении дани. Молдаване даже дали бой турецкой армии, но потерпели поражение, в котором сыграло свою роль и предательство бояр, стремившихся избавиться от ненавистного тирана, и в любом случае имевших основания полагать, что борьба с империей ничем хорошим кончиться не может.

Хотя тиранами были отнюдь не только правители, стремившиеся к независимости. Самые масштабные репрессии 16 века – уничтожение 200 бояр в 1558г. – стали делом рук валашского князя Мирчи Чобану, вернувшегося к власти при помощи турок и расправившегося с оппозицией руками турецкого отряда.

Нестабильность и уязвимость политических систем румынских княжеств давала шанс на успех самым невероятным авантюристам, которые вряд ли могли бы на что-то рассчитывать в более благоустроенных государствах. Наиболее интересный подобный опыт пережила опять же Молдавия, где в 1561г. при поддержке Габсбургов и польского вельможи Альберта Ласки власть захватил живший в Германии и принявший лютеранство грек Якоб Гераклид. Этот энергичный и самоуверенный авантюрист обрушил на преданную традициям и боящуюся перемен страну поток нововведений, которые могли бы глубоко изменить ее судьбу, втянув Молдавию в орбиту западной цивилизации. Причем первое из них казалось обреченным на успех, так как состояло в предоставлении аристократии гарантий неприкосновенности жизни и имущества и ее освобождении от налогов. Однако небрежное отношение правителя к православным обычаям и попытки приобщить молдаван к европейской науке и просвещению, по-видимому, имевшие целью подготовку почвы для принятия ими лютеранства, вызвали лишь враждебную настороженность.