№ 3

– Понимаете ли, – продолжал он, – Ася очень мечтала поступить на журфак, печатные СМИ, хотела стать журналистом. Я хоть и не был в восторге от выбора ее будущей профессии, но препятствовать не стал. Поступила, отучилась. Казалось бы, мечта исполнилась, а она разочаровалась; пока еще не окончательно, но близка к этому. Приходится же писать обзоры сезонных ярмарок, про выставки продукции сельского хозяйства и прочее в том же духе. И никакого просвета… Хондрит она. А тут вы ко мне обратились, Ася сразу воодушевилась…

– А на чем она хотела бы специализироваться? – встрял я.

– Честно говоря, Ася сама, видимо, не знает. В этом-то и проблема. Когда выбирала профессию, то думала, что будет все иначе, что будут интересные темы, какие-то перспективы для творческой реализации. На деле столкнулась с рутиной…

– Хорошо, я попробую с ней пообщаться, по возможности. Может, что-нибудь посоветую…

«Да уж, посоветую, – мелькнула мысль, – Посоветую, как для интернет-помоек гнилые статейки за гроши писать».

– Очень буду рад этому. И она будет рада. Может, скажете ей про что и как сейчас писать лучше, куда с этим обращаться, где публиковаться… А вы, кстати, во сколько уезжаете? – вдруг спросил Борис.

– Так… – начал думать я вслух, – Последняя электричка в полночь с чем-то будет. То есть, мне от вас не позднее полдвенадцатого удалиться надо.

Глянул на время: было только семь вечера, в запасе больше четырех часов. Сообразил, что до полдвенадцатого торчать у них будет неприлично, и, возможно, Борис наоборот рассчитывал, что я до ночи у них не стану засиживаться, в связи с чем добавил:

– Не хочется вас обременять, постараюсь раньше убраться…

– Не волнуйтесь, – остановил меня Борис, видимо поняв ход моих мыслей, – Я просто переживаю, что все не успеем обсудить, маловато времени… А вообще, можете и у нас заночевать, уехать завтра, когда вам удобнее будет…

Я пообещал подумать.

***

Вообще, я уже был прилично пьян еще до перекура, хоть и выпил-то граммов двести от силы. Видимо, усталость и пустой желудок поспособствовали этому. И если до выкуренной сигареты я хотя бы ровно мог идти и не испытывал затруднений с координацией движений, то после посещения балкона меня начало слегка водить из стороны в сторону, ноги как будто стали подгибаться при ходьбе.

Возвращаясь на кухню, в гостиной на полке в шкафу, я заметил черно-белое фото девушки. Остановился, всмотрелся: фото однозначно старое, такие раньше в фотоателье делали; девушка похожа на Асю, но не совсем – заметно больше азиатского во внешности.

– Это моя супруга Динара, – сообщил Борис, заметив мой интерес, – Мама Аси. Умерла в августе пятнадцатого. Вот, недавно вторая годовщина была. До сих пор не верится…

– Соболезную. Красивая.

– Да, красивая, – задумчиво произнес Борис, глядя на фото покойной жены, – Мы в Казахстане познакомились, в девяностом году. Мне тогда тридцать было, а ей девятнадцать. Ее родители не одобряли нашего общения. Сами понимаете: традиции, ислам… Мать еще приемлемо ко мне относилась, так как сама не казашка была, а наполовину русская, наполовину татарка; и вроде как узбеки еще у нее примешаны, не знаю точно с чьей стороны. А вот отец ее, казах, был категорически против меня. Ну и начало девяностых, напряжение нарастало, местные начали косо на приезжих поглядывать, уже витало что-то в воздухе. Отец мой тогда же примерно умер от рака мозга, а здесь, в БССР, мои дедушка с бабушкой живы были – родители моей мамы. В общем, засобирались мы на родину. Я тогда, помню, очень переживал, понимал, что если уеду, Динару больше не увижу, решился там остаться. А мать моя, узнав про это, мне говорит: «Боря, ты дурак». «Почему это?» – спрашиваю. «Ну как это почему? А кто мешает для Динары билет купить? Она уже совершеннолетняя, имеет право». В итоге, уехали мы втроем, в декабре девяносто первого. Тут уже расписались почти сразу. А еще чуть меньше, чем через четыре года Ася на свет появилась… Ладно, идемте на кухню…

Шагая вслед за Борисом, я высчитывал возраст Аси. Уже тяжело было цифры в уме вычитать и складывать. Вначале насчитал двенадцать, потом тридцать два.

«Почти ровесники, – подумал я, – На два года меня всего лишь младше… Хотя, стоп! Как такое может быть? Я ж восемьдесят третьего, а она, выходит, девяносто пятого…»

***

Вряд ли Ася с кухни слышала наш разговор – мы довольно-таки тихо беседовали, кроме того, кухня и гостиная находились в разных концах квартиры.

Мы ее застали сидящей на корточках и гладящей серого полосатого кота, лежащего на стуле, на котором я до этого сидел, по внешнему виду, плюгавенького и беспородного; кот щурился от удовольствия, очень громко мурлыкал, так, что слышно было с приличного расстояния.

– О, вот и еще один член семьи вылез! – весело воскликнул Борис, – Знакомьтесь: это Маркиз!

Кот вздрогнул от громкого баса хозяина, резко глянул на него, но тут же снова прищурился и отвернулся; на меня он даже не обратил внимания.

«Что-то этот Маркиз для маркиза слишком замухрышистый, – подумал я, – Больше на какого-нибудь Ваську похож».

– Так, Аська, – обратился к дочери Борис, – Давай, убирай Маркиза… Сообрази-ка лучше на нас всех какой-нибудь ужин – Сергей Сергеич, возможно, заночует у нас… Стоп, Ася, ты это, вначале подрежь еще сыра с колбасой, а чуть позже плов разогрей… Кстати, плов я сам лично готовлю, в Казахстане научился. Палау там его называют. Готовится примерно также, как и узбекский, но обязательно сухофрукты добавляются…

Ася молча, не глядя на нас, ссадила со стула кота, отправилась рыться в холодильнике. Борис пригласил меня жестом за стол. Я занял свое место.

– Сергей… Можно на «ты»?

Я кивнул.

– Давай тогда еще по рюмочке, – предложил он, – А я потом еще за бутылочкой в магазин сбегаю. Ася, а тебе налить?

– Ну папа, ты ведь знаешь, я не буду, – ответила она смущенно.

Борис, развеселившийся, что-то еще мне плел, я только вид делал что слушал – мучило осознание того, что предстоит на некоторое время с его дочкой остаться наедине и что-то как-то ей говорить. Не молча же сидеть. Интересно, специально Борис все так подстроил, или спонтанно это вышло? Да, и еще создавало дискомфорт ощущение переполненности мочевого пузыря. Однако сходить в туалет я почему-то стеснялся, продолжал терпеть.

Ася к нарезке не приступала, только достала продукты из холодильника, стояла, прислонившись к кухонному шкафчику, вроде как тоже делая вид, что слушает.

«Специально, наверное, время тянет, – подумал я, – Начнет нарезать, когда отец уйдет, чтоб занятой быть и, тем самым, снизить необходимость общения со мной; ну и нож в руке будет, безопаснее так все же – а то мало ли что у меня на уме? В принципе, разумно с ее стороны».

В общем, осушили мы бутылку до конца, тогда только Борис ушел собираться за догоном. Хлопнула дверь в прихожей. Мы остались вдвоем, если кота не считать.

Как я и предполагал, Ася сразу же начала резать сыр-колбасу, повернувшись ко мне спиной. Я сидел молча с минуту, искоса поглядывая на ее спину, точнее, на то, что ниже спины. Затем резко встал из-за стола и сообщил:

– Пойду ото… (запнулся, чуть не ляпнул «отолью») …отойду в уборную, извините…

В туалете долго мучился, никак не мог начать. А когда наконец-таки полилось, напор был настолько силен, что мне не удалось сразу соблюсти правильную траекторию, в итоге часть попала на сиденье, часть на пол. Потом некоторое время провозился, затирая туалетной бумагой следы своей неудачи. С особой тщательностью затем мыл руки.

«Блин, слишком долго! – думал я, возвращаясь на кухню, – Она, наверное, решит, что я срал».

Пришел. Ася как раз закончила с нарезкой, тарелка уже стояла на столе, а на плите грелась высокая сковорода. Нет, я прекрасно знаю, что это казаном должно называться, но конкретно то приспособление для готовки казаном назвать язык не поворачивался – только если с приставкой «недо-»; мини-казанчик какой-то. Сама же Ася, закончив с поручением отца, сидела за столом, на коленках у нее мурлыкал Маркиз. Схема рассадки получилась следующая: мое место с одной стороны, с противоположной – место Бориса, Ася – сбоку, с широкой стороны стола, по правую руку от меня, причем ко мне ближе. На мгновение я застыл, но быстро совладал с собой, с красной от смущения мордой, уселся на свой стул.

– Сергей Сергеич, – первой обратилась ко мне Ася, вроде и без стеснения в голосе, – А расскажите, пожалуйста, про что вы как журналист пишете?

– Про политику больше, аналитические материалы, – ответил я, – Про экономику могу, если в общих чертах.

«Так, сейчас еще заподозрит меня в том, что я липовый писатель; решит, что я аферист какой-нибудь» – проскочила мысль, но потом всмотрелся в ее большие карие, слегка по-азиатски раскосые глаза – недоверия в них не рассмотрел.

– С интернет-изданиями работаю только, – продолжил я, – Вряд ли вам мои статьи будут интересны, да вы их и не найдете – исключительно под псевдонимами все. Сами понимаете, у нас можно и под статью об экстремизме попасть. Поэтому про политику – только анонимно.

– Ну да, понимаю…

– Другие свои книги вам тоже советовать не стану, – начал я уже откровенно заливать, слетая с катушек, – Там, скажем так, литература специфического характера – эротика. Да что уж тут греха таить – порнуха откровенная, что по содержанию, что по качеству. Тоже под другим именем. Причем только несколько человек знает, что и «Уход», и те другие книжонки написаны одним человеком.

– И в жанре «Ухода» так больше ничего и не написали?

– Писал, но не издавал, – продолжал я, – Понимаете ли, «Уход» денег не так уж много принес. А жить на что-то надо, поэтому и приходится писать то, что востребовано, а не то, что хочется.

– Понятно. Но «Уход» мне очень понравился, честно говорю. Вот только местами как-то наивно написано.

– Например? – насторожился я, понимая, что сейчас нарвусь на критику.