№ 3

Первый затяжной период случился приблизительно через три года после окончания университета, мне тогда было двадцать пять, или около того; закончился он тем, что какая-то блядь наградила меня гонореей.

Второй произошел через год после издания первой и единственной книги – появились хоть какие-то деньги, вместе с ними и тяга к приключениям; потом деньги начали стремительно заканчиваться, а тяга уменьшаться.

С какой целью я все это делал? Просто пытался себя убивать. Умышленно. Я был слишком малодушен, чтобы просто взять и наложить на себя руки. Да, попытки были, но малодушие не позволяло довести дело до конца. Вот и вел я себя постыдным образом, чтобы вызвать, а точнее, усилить, чувство стыда, отвращения и ненависти к самому себе, надеясь тем самым облегчить задачу по досрочному уходу из жизни. Но обязательным условием для того, чтобы этот план был действенным – наличие совести. А если у меня она и была, то какая-то завернутая. Например, когда я еще был десятилетним пацаном, мне удалось приручить запуганного, забитого бездомного пса, похожего на эрдельтерьера, как в фильме «Приключения Электроника», и обучить его ловить подбрасываемые кусочки хлеба зубами налету. У меня ушла уйма времени, только на то, чтоб просто завоевать его доверие к себе – пес до ужаса боялся людей, никого не подпускал к себе. И вот, один раз я зачем-то вместо хлеба подбросил слепленный комок из колючек репейника – пес поймал, проглотил рефлекторно, заскулил и убежал; и больше ко мне ни разу не подходил.

Удивительно, но меня из-за той детской глупости до сих пор совесть мучает, а из-за блядского поведения во взрослом сознательном возрасте – ничуть. Более того, от всего этого я, наоборот, получал удовлетворение не только физическое, но и моральное; и не от разврата и пьянства как такового, а от процесса погружения на дно; я от этого ощущал некое эстетическое удовольствие…

Перебирая все это в голове, водку допил.

«Так, Серега. С уже имеющейся информацией ты успешно разобрался, теперь пришла пора раздобыть новую», – подумал я и засобирался в магазин…

Глава четвертая

И случился мой очередной запой.

Последующие два дня выглядели также: пробуждение – опохмел – забытье. Просто вырезанные кадры из пленки, как будто ничего больше и не было. А вот следующий за ними, в общей сложности, пятый, если пятницу считать, когда я в Минск съездил, уже отличался от предыдущих: во-первых, существенно ухудшилось физическое состояние; во-вторых, опохмелиться уже было нечем. И сил не было сходить в магазин за добавкой. В итоге, я до вечера провалялся в постели, периодически засыпая; сны уже какие-то начали сниться, не просто в пустоту проваливался. Я алкоголик опытный, поэтому у кровати загодя были заготовлены тазик, бутылка с водой и пепельница с сигаретами; так что, даже помочиться можно было прямо в таз, не утруждая себя походом в туалет.

Где-то к семи часам вечера я наконец-таки отоспался и промыл свой желудок. Два литра выпитой воды находились в эмалированном тазу, вместе с желудочным соком и мочой. В голове начали появляться более-менее связанные мысли, думать уже было не так больно.

«Кстати, – вспомнил я, – Сегодня, если правильно понимаю, закончились те три дня, которые я сам себе назначил в разговоре с Асей, для предварительной подготовки к работе над книгой; то есть, мы договорились сегодня созвониться. Вот только мы, по-моему, не уточняли, кто кому звонить должен».

Мой телефон лежал рядом. Дотянулся, посмотрел: никто не звонил, я тоже никому; проверил сообщения в соцсети – пусто; залез к Асе на страничку: была онлайн тем днем в десять с чем-то утра.

«Ну вот и хорошо, – заключил я, – Звонить сам не стану, она же вряд ли позвонит. А если это все-таки случится – вежливо откажусь от ее содействия».

Мне не хотелось снова испытывать к кому бы то ни было трепетных чувств, так как я был уверен, что взаимными они не могут быть. Тем более, в случае с Асей: она красива, молода, не глупа для своих лет.

Ну а что я? То, что старше ее на почти тринадцать лет, еще ладно, на это можно было закрыть глаза, если бы при этом я не был беден или был хорош собой; но ведь это не так; еще и подорвано здоровье различными излишествами.

Кроме того, главное мое разочарование не было единственным, кое-что подобное со мною случалось и после…

Я тогда два года как работал после университета. В отделе нас было шесть человек кроме меня, почти все пенсионного возраста. В общем, я был самым молодым. С работой, в принципе, освоился, неплохо справлялся, но скучал, пообщаться не с кем было. Когда к нам в отдел по распределению попала молодая девчонка, стало значительно веселее, поскольку появился кто-то, с кем можно было хотя бы на отвлеченные темы поговорить. Не удивительно, что мы довольно-таки быстро сдружились – девушка она была веселая, общительная, общий язык находил с ней легко, на предложения попить пива после работы почти всегда отвечала согласием, часто и сама предлагала. На каком-то этапе нашего общения, мне показалось, что я ей симпатичен как мужчина. Стоит отметить, что моим вкусам она не соответствовала нисколько, да и в целом красотой не отличалась; короче, она меня не привлекала как женщина. Однако тогда я еще продолжал страдать от первого своего разочарования, ну а начать отношения, как мне подумалось, стало бы отличной возможностью отвлечься, а то и исцелиться полностью. Поэтому и решил попробовать убедить себя в том, что она мне тоже симпатична. Странно, но у меня это получилось легко. Спустя примерно полгода, после нашего знакомства, я ей сообщил, что она мне нравится, люблю, мол, и так далее. К моему удивлению, воспринято ею это было с абсолютным равнодушием, она даже ничего не ответила. Да, некоторое время мы продолжали общаться, как и прежде, однако после моего признания, первоначально выдуманная симпатия к ней стала реальной и начала нарастать. И я прекрасно понимал, что она мне ничем не обязана, однако именно то, что я ей открылся, почему-то заставляло ждать некой ответственности от нее за меня. Я стал навязчивым, требовал повышенного к себе внимания, злился и переживал, в итоге, естественно, был послан куда подальше в особо грубой и циничной форме. Как итог, к моему тогда еще главному большому разочарованию прибавилось еще одно – второе, малое. Дружить мы перестали, с той работы я вскоре ушел, в том числе и из-за этой истории, слетел окончательно с катушек, забухал, подался в блуд; а девушка та, спустя несколько лет, уехала в столицу, там вышла замуж, у нее все хорошо, надеюсь. Я же с тех пор зарекся никому и никогда не признаваться в своих чувствах и стараться вовсе их не испытывать.

***

К девяти вечера я окончательно пришел в себя, сгонял в магазин, купил четыре литра пива и кое-чего из еды. Сидел на кухне, ел макароны, попивал пивко, прокручивал в голове все подряд, настроение было так себе…

Десять вечера, я уже сыт, половина пива выпита, настроение приподнялось, появилась мысль позвонить Асе; только мысль, не более. Кроме того, время уже было позднее, не совсем вежливо. Однако мобильник я зачем-то взял в руку, и в этот самый момент, прямо в руке, он завибрировал. Звонила Ася.

– Алло, – бодро ответил я, мгновенно приняв вызов.

– Сережа, привет. Это Ася, извини, что поздно, – услышал я ее голос, искаженный, сдавленный, мне показалось, что от смеха.

Я, не задумываясь, затараторил в ответ, не пытаясь скрыть своей радости:

– Все нормально. Ты не поверишь, но я прямо сейчас держал в руке телефон, собирался тебе набрать…

– Мой папа сегодня умер, – перебив, выкрикнула она.

Меня как пыльным мешком по голове огрели. Секунд десять я молчал не находя слов, слушал как она рыдает на том конце. Кое-как собрал мысли в кучу, спросил:

– Мне приехать?

Ася промычала что-то сквозь плач, я не разобрал что именно.

– Короче, я приеду, – твердо и громко сообщил я, глянул на часы и добавил: – Сегодня уже поздно. Приеду завтра… Ты сейчас дома?

– Угу, – всхлипывая, отозвалась Ася.

– Одна?

– Да.

– Советую пригласить кого-нибудь из подруг, или самой к какой-нибудь поехать, заночевать там. Одна не оставайся. Есть подруги?

– Да, есть, – едва сдерживая рыдания, задыхаясь, ответила она.

– Хорошо. Звони прямо сейчас кому-нибудь, кто ближе. Я тебе через полчаса наберу, поняла? – давал я наставления.

– Да, хорошо.

– Все, я кладу трубку. Ровно через тридцать минут позвоню. Пока.

Я был, мягко говоря, шокирован. Все это просто не укладывалось в голове. Думать было невозможно: как только какая-то мысль приходила в голову – она тут же словно рассыпалась на осколки. Наверное, минут десять я просто сидел, пытаясь хоть что-то собрать воедино.

«Да уж. Борис Владимирович с его ростом в стандартный гроб может и не вместиться. Скорее всего, придется по индивидуальному заказу делать – длиннее обычных размеров», – стыдно, но это первая цельная мысль, которая пришла в голову.

Наконец, я поднялся, достал оставшееся пиво из холодильника, откупорил, налил полную кружку, выпил залпом. Закурил.

«Почему Ася мне позвонила? И зачем я сказал, что приеду? Кто я ей такой? На хера я вообще во все это лезу? – терзал я себя вопросами, злился. – Нет, раз уж обещал перезвонить, то перезвоню. Удостоверюсь, что все в порядке, намекну, что это не мое дело – и все, и по херу. И эта деревня долбанная, как там ее, Спаси, «Спаси-сохрани», «Спаси-да-отсоси»… В жопу все! Скажу, что нет идей никаких по этой теме, навру, что буду другое искать. И распрощаемся. Так будет лучше…»

Прошло условленных полчаса, настало время звонить. Набрал ее номер – занято; через минут пять снова попробовал – по-прежнему короткие гудки. Отложил мобильник, решил еще подождать.

Снова пива налил себе.

«Нет, все-таки так тоже нельзя, – вдруг сменили направление мои мысли, – Она отца только что потеряла, и именно ко мне обратилась в трудную минуту, а я ее вежливо послать собираюсь. Я ж про Асю и не знаю ничего толком. Вдруг, за маской жизнерадостности скрывается абсолютно одинокий человек, да с кучей комплексов? А если ее, скажем, в детстве сверстники зачмырили, дразнили чуркой узкоглазой, или еще как-нибудь? Ведь такое вполне себе может быть, дети – они такие, жестокие иногда…»

Ася сама мне перезвонила, тем самым прервав мои размышления.

– Да-да, Ася, слушаю, – незамедлительно ответил я.

– Сергей, ты мне звонил. Прости, пожалуйста, я с подругой долго разговаривала как раз, – произнесла Ася глухо и слегка гнусаво, но уже без рыданий и всхлипываний.

«Сухо начала разговор, – заметил я, – Видимо, стыдится того, что разрыдалась в прошлый раз».

– Я так и подумал. Ты как? – поинтересовался я.

– Лучше.