Поминуха в Кушмарии

– Господин прокурор, подмените вашего коллегу по юридическому цеху. Ведь не случайно сам прокурор города пришел сейчас сюда, тем более в выходной день?

Прокурор не жаловал закон о прессе и подчинялся ему с тоской:

– Депутат прав. Сегодня не до интервью. Анна Георгиевна Сырбу поистине народный человек, о ней говорить всуе негоже. Тем более что принятое ею решение вполне обоснованно. Люди ее поймут и поддержат. Извините, комментарии в другой раз. До свидания.

Сопоминальники развернулись и направились к беседке.

Раздосадованная неудачей Виорика взглянула на Василия:

– Разъясните ситуацию, католический мусульманин. Представители закона, и со стороны атаки, и со стороны защиты, на поминки пришли, а от комментариев уклонились. Почему? Довольный Василий усмехнулся. Официальный, тривиальный прием выйти на след желанной сенсации Виорике не помог. Значит, нужно придумать свой след, по нему журналистку направить и стать ее гидом. Тогда его оценят. Для Василия наступил час творения:

– Разве не ясно? Назначены поминки тети Анны в доме, который непонятно кому достанется.

– Наследникам, кому же еще? – пожала плечами Виорика.

– Не уверен, дорогой финансовый аналитик, – в глазах охотника появилась твердость. – Во сколько оцените два дома с двадцатью пятью сотками земли, почти в центре города. Это же готовый особняк-комплекс для солидной фирмы или даже посольства. Молчите? Отвечу. Цена не меньше миллиона. И не наших местных, – он поднял указательный палец, – и не долларов, а евро. Вот вам стартовая цена вопроса.

Виорика подошла вплотную к Василию, взялась за змейку его куртки:

– Я понимаю, что ты расстроен потерей близкого человека. Но во имя светлой памяти нужно рассказать о ней людям. Но чтобы в завтрашнем номере материал вышел, я должна до пяти вечера сдать его в редакцию.

Василий закурил, сделал несколько затяжек. Он чувствовал, что на коня вскочил, а вот куда скакать, не знает. Виорика продолжала дергать змейку. Куртка расстегнулась. Василий молчал, наконец выбросил сигарету и медленно заговорил:

– В Библии не зря замечено: красота суетна. Чего так суетишься? Серьезный материал скороговоркой не сделаешь. Проблему нужно изучить, вникнуть в нее, чтобы она вошла в тебя, как говорил Фредерик Жолио-Кюри своей коллеге-супруге Марии Склодовской, получая очередную дозу радиации до получения Нобелевской премии. Так что не спеши, должно наступить время Х.

Нравоучения лишь раззадорили Виорику:

– Да-да, но где его взять, это время, уважаемый гуру? Прессу ценят за оперативность. Завтра придут другие газетчики и телевизионщики, сенсация будет за ними.

– Если я вам помогу стать первыми, что взамен?

Виорика заметила, какие взгляды бросал на нее Василий, и мгновенно выбрала вид награды:

– Бартер устроит?

– Не понял?

– Баш на баш. Я тебя поцелую.

– То-то я смотрю, в воздухе носятся поцелуи. Не твои?

– Я тебя поцелую первого. Учти, п-е-р-в-о-г-о.

– Можно подумать, раньше ты не целовала, – Василий скептически улыбнулся.

– Как первая, кроме мамы и братишки, никого. И не смотри на меня так, любитель сравнений. Только в щечку. Я девушка не менее серьезная, чем ты.

– А если не сдержишь слово? Ведь как-никак, журналистика – вторая древнейшая профессия.

– Ошибаешься. Доказано: она первая! Почитай Священное Писание. Вначале было Слово.

Виорика верно выбрала манеру поведения. Василий не устоял.

А вы, храбрецы-мужчины, признайтесь, как на духу: устояли бы перед смеющимися, распахнутыми и прыгающими зрачками разного цвета, карим и голубым глазам, движущейся грудью без лифчика, под расстегнутой на одну лишнюю пуговицу обтягивающей блузкой, перед выпуклыми бедрами, намекающими угрозой заключить вас в объятья?

Василий перестал ставить условия:

– Ты хочешь сенсаций? Их есть у меня. Одна начинается прямо здесь. И, чтобы не потерять времени, дайте в газете анонс: «Срочные поминки народной умелицы. Снос дома несет смерть. Прокурор города и известный правозащитник прибыли на Фруктовую, 17. Но комментировать боятся. Газета начала журналистское расследование: «Почему молчит оппозиция? Куда смотрит мэрия? Или миллион требует тайны?».

Виорика остановила фонтан:

– Не понимаю, какие срочные поминки? Причем здесь оппозиция? Какие тайны?

Глаза Василия повеселели. Он убедился – Виорика весьма обеспокоена и заинтересована. Он снова поднял указательный палец и, после паузы, почесал им щеку. Виорика намек поняла. Быстро поцеловала Васю в щечку. Василий пошевелил плечами.

– Хорошо, прокомментирую, – сделав паузу добавил, – в следующий раз. Пока беги в редакцию. Успеешь до пяти задать вопросы, я их назвал, а поцелуй не засчитывается.

– Почему?

– Не в ту щеку.

Виорика засмеялась и стремительно застучала каблучками, чуть не сбив у калитки таксиста. Тот посмотрел вслед.

– Гаишника на тебя нет.

6. Несмертный грех

Поздоровавшись с вошедшим следом очкастым неуклюжим толстячком, пенсионером Куку, автомобильный ковбой получил укол:

– Да, Семен, дожил, от тебя уже девушки убегают, а хвастался: все пассажирки – твои поклонницы.

Гроссмейстер руля без труда отбился:

– Жизнь не остановилась. В детстве девочек интересуют куклы, мальчиков – машины, а сейчас девушек – машины, мужчин – куклы. Засмотрелся я.

Приблизившийся Василий, довольный первой маленькой победой над Виорикой, встал на защиту таксиста:

– У него сейчас пост, для профилактики, перед техосмотром. Верно, сосед?

Таксист засмеялся:

– Рад тебя видеть. Что скажешь за вчерашний пенальти? Если бы играли у нас, лично задавил бы судью. И уверен, присяжные – мужчины меня бы оправдали.

Василий, пожал протянутую руку:

– Я не долго, попейте пока кваску, – и обратился к пенсионеру: – Тебе особо полезен квас, зрение укрепляет и язык расслабляет. Видите, как юристы под него спорят, – показал на прокурора с адвокатом и поспешил к машине.

Вернулся он действительно довольно быстро: спорщики еще не успели утвердить меру наказания футбольному судье.