Ты – моя причина жить…

Далее Виолетта рассказывает о том, как будут выглядеть альбом и синглы.

«Сингл – это издание в электронном виде и издание на физическом носителе (компакт-диск), куда помещена запись песни и официальные ремиксы» – написано на презентации. В качестве обложки альбома Виолетта предложила черно-белую фотографию на темно-сером фоне нижней части спины, куда немного захватить объективом попу. И тут же показала этот шедевр.

В принципе мне понравилось, за исключением одного: мне показалось это слишком пошлым.

– Буклет будет раскладываться, и когда человек приобретет диск и распакует его, то сможет получить полный постер с телом Джейсона, например, вот так…

И она показывает сложенный вчетверо снимок какого-то несметного самца. Фото было черно-белым, полностью обнаженным и снятым сзади. Полностью голая задница, что ли?!

В качестве обложек синглов Виолетта представляет несколько вариантов: обложки без фото вообще, только с надписями на все пространство, или фотографии лица в разных ракурсах и большую надпись тонкими буквами в нижней части обложки.

– Фотосессию назначим на завтрашнее утро в павильоне в Голливуде, – сказала Виолетта. – Я приглашу трех фотографов, и мы выберем те работы, которые нам понравятся больше всего.

На этом она заканчивает и передает слово Дженнифер.

«ЛЕГЕНДА» – гласила надпись на следующей презентации.

– Я не буду комментировать этот шедевр, смотрите сами.

И появляется небольшой текст.

* * *

«Джейсон МакКуин сын эмигрантов из России, родился и вырос в Лос-Анджелесе. Его родители погибли, у него нет никого и ничего, кроме музыки. Ему чуть больше двадцати, и он рожден для того, чтобы быть на сцене».

Да уж.

И это шедевр? Я бы придумала куда лучше. Драмы однозначно мало, как хорорра и саспенса, о которых молила, о которых я просила всевышнего. Такую легенду я могла бы сочинить, сидя на унитазе! Но я смотрю на этот текст с точки зрения редактора, а не продюсера. Я присмотрелась к директорам: Джейкоб довольно кивал, Руби и Гримм одобрительно похлопали. Брэдли улыбался. Неужели это их устраивает?

Я скашиваю глаза на Диму. Он был шокирован. В этих небольших строчках было больше правды, чем вымысла. Наверное, он думал, что легенда будет куда более лживой.

– Мы настоятельно рекомендуем не вдаваться в подробности личной жизни до момента появления на сцене. Джейсон вправе рассказывать обо всем, что происходит с ним сейчас, но ни в коем случае ничего, что было «до». Это должно оставаться неизвестным. Поэтому такую информацию мы не раскрываем. Когда придет время, мы представим ее, но сейчас не время. В любых интервью продюсеру и директору артиста надлежит заранее обсудить стоп-лист, в которых прописать: никаких вопросов о прошлом артиста, никаких вопросов о будущем, только настоящее. Это правило гарантирует саспенс, то есть интригу, и отсутствие ложных ошибок.

– И еще одно: по поводу сексуальной ориентации артиста, – продолжает она, – никаких однозначных ответов, но мы настоятельно рекомендуем взять за основу бисексуальную ориентацию, что позволит зацепить обе аудитории: и девушек, и парней, и сразу же отсечь нетолерантные целевые группы, которые, как показывает практика, мало образованы, бедны и скупы на отзывы и не представляют для нас никакого интереса.

Я бросила быстрый взгляд на Диму. Он был безмятежен.

В общем, загадочное мероприятие подошло к концу, и мы толком не успели перекинуться и парой слов. Я помахала Памелле, которая в очередной раз обняла меня и сказала, что будем держать связь и очень скоро встретимся, и унеслась об руку с Коннором, который даже не улыбнулся на прощание. Люди поскручивали провода и разошлись. Почта привычно запиликала, поясняя, что заполняется новыми сообщениями.

Брэдли увел нас из офиса, мы отправились в ближайший ресторанчик, где легко поужинали с бокалом вина, и Дима отчалил домой, оставив нас с Брэдли наедине.

Я, честно признаться, не совсем поняла, зачем он это сделал. Мы заказали еще вина. Наедине с Брэдли я не чувствовала себя женщиной – я еще помнила, как он отозвался о моей маленькой стокилограммовой проблеме на ужине с Коннором. Не сказать, чтобы я была сильно обижена, но внимание мое этим своим небрежно брошенным высказыванием привлек. И теперь мне хотелось не просто, чтобы он признал свою неправоту, а чтобы… ну, больше того, понимаете? Короче, сложно это. Сама не могу понять – ну не хочу же я в самом деле, чтобы Брэдли в меня влюбился? Это было бы забавно и, возможно, пролило бы бальзам на мою тушу.

В моей голове крутились разные мысли, и ни единой – правильной.

– Ника, а у тебя в России был возлюбленный? – неожиданно спросил Брэдли.

– Что за вопрос? – ощетинилась сразу я. Мне кажется, я даже тряханула вторым подбородком от возмущения.

– Ну, мне интересно, – ответил он. – Нужно быть очень отважным, чтобы приблизиться к такой женщине, как ты.

Может быть, это хмель ударил в меня. Я вообще на алкоголь слабенькая. Пью мало, редко. Вот меня и выкашивает первой. Завидую бабам, которые могут сидеть прямо, когда мужики-собутыльники уже попадали под стол. Я вот не такая. Никогда компанию не поддержу – первой в голову стрельнет, первой драку разведу. Первой потом усну.

– Интересно ему, значит, – тихо сказал я, в груди уже клокотало. – Мало было в тот раз, когда ты пошутил по поводу моей «идеальной фигуры»? Теперь ты решил уточнить, сколько героев-мужчин посчитали меня женщиной, достойной ласки? Это хочешь узнать? Тебе как ответить? Посчитать только тех, с кем у меня был секс? Чего глаза удивленные сделал? Да, у меня был секс, представь себе. И не с самой собой. Так что? Посчитать только их или еще тех, которые до постели не добрались? – спросила я уже довольно громко. Да, меня понесло. Наверное, усталость. Или легкий хмель от винца. Не знаю точно. Но меня было не остановить. – О, я знаю, что тебя обрадует! К черту всех этих мужиков, которые не дошли до постели, и тех, кто туда добрался! Давай я скажу, сколько мужиков меня отшили из-за того, что я толстая. Хочешь узнать?

Я допила бокал вина, поставила его на стол и встала. Меня пошатнуло, Брэдли вскочил и придержал меня. Я вдохнула, совсем того не ожидая, его запах. Господи, ну почему так? Почему все мужчины, которые разбивают мне сердце, пахнут так потрясающе? Легким бризом, уверенностью в себе, свежестью? Почему всегда так?

– Ника, пойдем, я отвезу тебя домой, – осторожно сказал Брэдли.

– Не надо, – сказала я твердо. Пожалуй, даже тверже, чем держалась на ногах. – Спасибо, но я сама. Рассчитайся, пожалуйста, а я пойду умоюсь.

В туалете я плескала водой в лицо и проклинала себя. Ну что я несу, господи?! Ведь не зря все говорили – в Америке другой менталитет. Может быть, Брэдли просто по-дружески хотел со мной поговорить, а я решила, что он собирается меня унижать. Ну почему у меня голова так построена? Почему я сразу решаю, что все мужики априори считают меня непривлекательной из-за того, что я толстая? Почему я первым делом думаю, что меня хотят обидеть?

Потому что меня всегда обижали.

Но здесь, в Америке, я с собой так не позволю. Ведь я же просто супер. Я супердетка! Я целая вселенная, умная, у меня потрясающее чувство юмора! Я богиня в сексе, и я преданная. Отличный друг, буду прекрасной матерью… Я все это говорю себе в зеркало, а в ответ мне сама я, самая обычная, такая же, как и всегда. Ровно такая же, как и тогда, когда мне в лицо плевала мордовка. Ровно такая же, которую бросил мужчина, ради которого я пошла на убийство – аборт. И кого я обманываю?

Я вышла из туалета другим человеком. Когда такое показывают в фильмах, всегда говорят – она оставила там свое сердце. Наверное, я оставила в этом туалете свое сердце. Больше никто не проникнет в него, больше никто не разобьет. И даже ты, Брэдли Морган, будь ты трижды самым сексуальным мужчиной на планете.

Меня не шатало – перед выходом я сунула два пальца в рот и потом тщательно прополоскала его. Мне стало легче, особенно после пяти выпитых черпаков ледяной воды из ладошек.

Брэдли ждал меня на улице. Уже стемнело. Куда идти – я не знала.

– Я отвезу тебя, Ника, – сказал Брэдли. Выглядел он встревоженным.

– Я ведь сказала тебе, что доберусь сама, – ответила я и подняла руку, чтобы поймать такси.

Брэдли опустил мою руку твердо, но не сильно.

– Послушай, ты совсем неправильно меня поняла, – сказал он. – Пожалуйста, не обижайся. Давай поговорим, только ты выслушай меня.

– Брэдли, дорогой, я все услышала, и я сегодня очень устала. Давай закончим этот разговор? Желательно закрыть эту тему раз и навсегда. Я поняла, что ты хотел сказать мне. Я не в твоем вкусе. Можешь расслабиться. Я не буду делать тебе знаков внимания. Хотя мне казалось, я и раньше их не делала. Но впредь буду осторожнее. Вот на этой машине я поеду, – сказала я и улыбнулась. Возле нас остановился большой красный джип с желтой шашечкой на крыше. За баранкой сидел обаятельный негр, который улыбался во все данные природой белоснежные зубы.

Чуть сильнее, чем было нужно, я выдернула свою руку и села в машину. Брэдли продиктовал таксисту мой адрес (спасибо, а то я и не знала, если честно), попросил меня открыть окно.

– Ника, сейчас ты не хочешь разговаривать. Но прошу тебя – не делай выводов, дай нам шанс все это обсудить.

– Брэдли, хочешь я тебя поцелую, чтобы ты отстал?

Вот тут разозлился он. Пока я пыталась сфокусировать взгляд шальных глаз, он приблизил ко мне свое красивое лицо с легкой щетиной и слабым ароматом своих потрясающих духов и прошептал:

– Иди ты к черту!

– С удовольствием, – ответила я и скомандовала негру: – Едем, шеф!

Брэдли отпустил дверь, и машина тронулась.

Я снова заплакала, тихонько, закрывая рот ладошкой, чтобы не взреветь белугой.