Чистосердечное признание

– Ну вот же, на двух других-то – все на месте. Все семь человек. И Наумкина тут же, – сказала Ирина. Степан, может, вспомним, кто мы где были в воде?

– Ну, мы с тобой, как вошли, так тут и были, около берега, так ведь?

– Да.

– Впереди нас Гриб с Наташкой Красновой барахтались, вот видны их головы, они слева от нас были. Тоже всё время вместе, насколько помню. Гриб – это Грибков, – пояснил Виктору Степан.

– Я уж понял.

– А вот пара – это как раз Паша с Галиной, вон там, дальше всех. А вот эта голова, похоже, Свист, Свистунов Андрюха. Один-одинёшенек. Ну и на этой тоже все на месте. Вон тут не очень просматривается, но понятно, что кто-то есть. Может быть, Гриб или Наташка за нами оказались. Думаю, что эти две будут из середины. Ты, Ир, тоже со мной согласна?

– Да по-другому-то и не выходит, так, наверно, и будет. А на последней, там, где были Царь… Паша с Галиной, Гали уже нет, вышла. Значит, действительно, эта последняя, потому что скоро и мы все… почти все… вышли.

– Ну что же, ребята, очень рад был с вами познакомиться. Спасибо за расшифровку этих картинок. Я всё записал. Если понадобится, то мы с вами ещё встретимся. Вы оказались с Наташей самые информативные для меня, и для следствия.

– Всегда будем рады помочь, – сказал Степан, – успеха тебе!

14.07. Понедельник. Совещание

В кабинете Тамара и Виктор оживлённо обсуждают новую причёску Виктора. Весело было только Тамаре, а Виктор всё хмурился.

– А ты, что-то, сегодня рано прискакала. Я-то с докладом, готовлюсь на ковёр.

– Да вот, будильник случайно на час раньше поставила. Мне уж муж-то говорит, рановато ещё, а я и не посмотрела на другие часы. А уж дорогой только сообразила, что мало народу едет.

Тамара подошла к окну. Виктор тоже подходит к ней. Смотрит в окно.

– Витя, ты как-то неосторожно выражаешься про политику. Не надо бы так. И Андрея Антоновича злишь. С чего это ты в прошлый раз про перестройку эту? Откуда это в тебе?

– Откуда… Это ты спроси моих дядей-тётей. Да и отца тоже.

– Про что спросить?

– Про то, как бабушка моя детей растила без мужа. Пятеро было, трое мальчишек, двое девок.

– А где же муж был?

– В земле. Расстреляли. Они жили в деревне, в Воронежской области. В колхозе работали. В конце тридцать седьмого, на собрании, дед-то и скажи, что, мол, при царе лучше жили. Лошадь была, две коровы, овцы-козы, птица, а в колхозе ничего нет, на трудодень то ли дадут чего, то ли не дадут. Никакого социалистического рая. Кто-то донёс, арестовали, приговорили к расстрелу за агитацию против власти. Вот и осталась одна с пятью. Мой отец самый младший был, как раз с этого тридцать седьмого. Он летом родился, а в начале этого года семья чуть с голоду не умерла. Да и не одна она. Да ещё семья «врага народа». Да она ещё и раньше была этим «врагом». Отец-то бабушки, мой, значит, прадедушка, был у Колесникова.

– У какого Колесникова?

– Вот, понятно, не знаешь! Да и кто знает-то? Молчок полный! А это тот, кто в начале двадцатых в Воронежской области, ну, губернии тогда, восстание поднял. Как в Тамбовской, Антонов. Колесникова победили, вот, в бою-то последнем прадед и был убит. А Колесников потом к Антонову подался, ему помогал. Я почему говорю, дядей-тётей спроси, они столько пережили, больше, конечно, бабушка, их мама. Так они до сих пор, когда к ней на могилу приедут, туда, в деревню, где жили, на колени становятся. И фотография бабушки у них дома, как икона, можно сказать, молятся на неё, хотя и не верующие, только если тётя Нюра. Она эту фотографию у себя даже в иконостас пристроила. Говорит – нет никакого греха в этом. Вот тебе и перестройка!

– Причём здесь перестройка-то?

– А вот при том, что в магазинах, вон, шаром покати, нет ничего. Обычный колхоз. Работает народ, делает что надо, а в жизни-то шиш с маслом. Просто полный разор. А и про перестройку… Ты же читала, я тебе давал Полякова, его «ЧП районного…». Что же изменилось-то? Кто там был, так все и остались Чего такого они могут перестроить?

– Ой, Витя, ты мне потом расскажешь про…

Быстро входит Андрей Антонович:

– Про что это он расскажет! Слушай только этого говоруна! Добрый всем день!

– Это, Андрей Антонович, наша тайна.

– Ну-ну, секретничайте! Кто-нибудь знает, почему Бойко нет?

Оба отрицательно покачали головами.

– Я потом тебе расскажу, когда этого подонка поймаем, – потихоньку сказал Виктор Тамаре.

– Ну, что же, давайте начнём без него. Виктор нам доложит о своей поездке в Грачёво, только что приехал, и не только в Грачёво. Но всё равно у него много вопросов, поэтому всем внимательно послушать и сделать выводы.

– В Грачёво я беседовал с соседками убитой, две сестры, пожилые. Предварительный осмотр комнаты Петровой ничего не дал, может быть, придётся ещё раз съездить за отпечатками и дополнительным осмотром, уже с ордером. Туфли только там были, которые она забыла. Но я не стал их забирать. Соседки мне подсказали следующую поездку, в посёлок, где Лариса, жила, школу заканчивала. Это рядом, в тридцати километрах от Грачёво, на автобусе до Залесья. Побеседовал с директором, а она сразу отправила меня к учителю-пенсионеру, которая оказалась…

В это время входит Фёдор:

– Можно, товарищ капитан?

– Входи! Что так поздно? Ведь назначено же было!

– Да вот, машина заглохла на полпути.

– У тебя и полпути-то полтора километра всего. Что тебе, трудно три километра до работы отмахать, на машине-то ездишь?

– Проспал. Думал, что на машине быстрей. Вот и быстрей!

– Садись, дослушивай. Виктор, продолжай!

– Так вот, эта учительница оказалась классным руководителем Ларисиного класса. Класс выпускался, кстати, в семьдесят пятом году. Она и рассказала мне о группе друзей из восьми человек, в которой была и Лариса. Кстати, на наше счастье, Лариса оказалась фотографом, и у меня потом, через друзей этих, не всех, а троих, семейной пары и их подруги, появилась их общая фотография, вот она, мне её подарили.

Фотографию Виктор передал капитану, а он уже всем остальным.

– От этой семейной пары я попал ещё в один дом, подруги Ларисы, с которой она общалась, можно сказать, до последнего времени. Эту подругу зовут Наташа. У Наташи осталась на хранение вот эта Ларисина сумочка с такими вещами, – Виктор выложил на стол сумочку, газету и фотографии. – Всё было сделано в присутствии их участкового и с понятыми. Я имею в виду – изъятие сумочки с содержимым. Вот протокол изъятия.

– А что это за газета? – Спросил Фёдор.

– Наша, местная, нашего КПЗ…

Фёдор хмыкнул.

– Не нашей КПЗ, – Виктор посмотрел на Фёдора, – а Кургановского приборостроительного, за май этого года.

– И чем таким она интересна, почему она оказалась в сумочке убитой.

– Вот это и будем выяснять, – сказал капитан. У Виктора какие-то соображения на этот счёт есть. Озвучь, Виктор.

– Пока я в поезде сюда ехал, посмотрел эту газетку. Думаю, что больше всего нас может заинтересовать вот эта статья, с фотографией, «Наши изобретатели». На что я ориентировался. Ведь Ларисина напарница говорила, что Лариса выходила здесь у нас для встречи со старым знакомым или старыми знакомыми. Ну, мы не будем ориентироваться на именно старого знакомого, по возрасту. Думаю, что тут надо брать примерного с ней возраста. Вот здесь из всех фотографий только эта с группой молодых, трое мужчин и одна женщина. Из подписи в тексте, вот, я немного пропущу: «… группа молодых изобретателей и рационализаторов под руководством старшего инженера Галкина Андрея Семёновича (на фото – слева), Кошелев Андрей, Сонин Олег и Булкина Ольга». Вот из этих, можно полагать, кто-то из её старых знакомых, один, два, все они. Хотя и другие версии тоже могут быть. Я показал эту газету Воробьёвым, тем, кто мне дал их общую фотографию, они никого не узнали из своих знакомых. Правда, печать-то местная, не очень чёткая, не газета «Правда» или «Известия». Словом, и в «Правде»-то с «Известиями» тоже бывает ничего не поймёшь.