Чистосердечное признание

– Вот, посмотрите, вам знакома эта женщина.

– Ой, так это же наша Лариска! – вскрикнула Ирина. – Она что же, мёртвая?

– Да, извините, что так неожиданно, как-то прямо неловко получилось, – пролепетал Виктор. – Потому я и здесь, к вам с вопросами, вы же дружили с ней? В школе, насколько мне известно.

– Дружили, – произнёс Степан. – Как же так получилось-то?

– Да вот этим мы и занимаемся. Что бы вы могли рассказать о ней, какая она была в компании? за что бы ей могла достаться такая участь, чтобы вот так, вдруг, ни с того ни с чего – погибнуть?

– А может быть, её не убили? – Предположила Ирина.

– Нет, это точно установлено. Сначала усыпили, а потом удушили.

– Господи, страсть-то какая! – Прошептала Ирина.

– Так я слушаю, что бы вы могли мне рассказать, – сказал Виктор.

– Да что тут рассказывать. Дружили мы в школе – начал Степан. – Компания была наша – не разлей вода, восемь человек, четверо пацанов и столько же девчонок. Лариска у нас была заводилой. Вечно что-нибудь придумает. Помнишь, в девятом классе, про поход за речку, с ночёвкой? – обратился он к Ирине.

– Конечно, помню, так у костра всю ночь и просидели, хотя и палатки с собой были, и поставили их. Но это не мы восьмером, тут весь наш девятый был, вместе с классной, Верой Тихоновной. Она с нами всегда ходила на общие сборища. И не потому, что ей скучно дома, а по долгу учителя, что ли, если так можно о ней сказать. А организовывала это как раз наша Лариска.

– А кто ещё входил в вашу восьмёрку? – спросил Виктор, ориентируясь на слова Ларисы о старых знакомых, – что-нибудь о них знаете? Кто? Где? Чем занимается?

– Проще некуда! Да что мы так-то! Ирина, принеси из спальни нашу выпускную фотографию, в тот день, по ней и расскажем.

Пока Ирина ходила за фотографией, Степан пояснял Виктору:

– Лариска-то наша очень увлекалась фото. Сама снимала, сама проявляла, сама печатала. Словом – от А до Я. И фотоаппарат у неё был очень хороший, «Киев». С разными объективами. Фотоувеличитель, фотоэкспонометр. Она даже и выставки в школе устраивала, в районе нашем какую-то грамоту получила. У неё мама рано умерла, так отец её очень баловал, очень её любил. Когда она увлеклась фото, так он ей накупил всякого оборудования, хорошего. Тогда это дорого стоило, да и сейчас-то это не дёшево.

Вошла Ирина с фотографией:

– Вот, нашла, – положила на стол фотографию. – Вот, все мы восьмером.

– Так я продолжу? – Спросил Степан.

– Да, слушаю вас.

– А давайте не вас, а на ты, так удобнее нам, ровесникам. Мы ведь ровесники?

– Согласен, хоть и вряд ли мы ровесники, мне только двадцать три, двадцать четвёртый. Ну, будем считать, что ровесники.

– Вот отец-то Ларисы сначала ей в сарайчике угол отгородил, для фотолаборатории, свет туда провёл, а потом всё это же сделал в доме, потому что зимой в сарайчике холодно. После школы Лариса уехала куда-то, отец её женился, тоже уехал. Дом они продали, а всю фотоамуницию Лариса передала в школу, сказала, будет у кого желание – пусть занимаются.

– А кто же тут вас фотографировал? – Спросил Виктор, показав на фотографию.

– Так она же и фотографировала! – Воскликнул Степан. – На речке, где мы праздновали выпускной, нашей только группой, восьмёркой, на берегу. Там есть высокий пенёк от тополя. Спилил кто-то, не знаем – кто. Вот она и приспособила свой «Киев» на пенёк, нас поставила в два ряда друг за другом, потом навела и взвела «автопилот», как она называла. Подбежала с краю, вот она, рядом с Чириком, то есть со Стёпкой Воробьёвым, вот, со мной.

– Давайте так, – попросил Виктор, – я буду записывать ваши имена и фамилии, а то я так не запомню. Можно и с кличками, если вы не против. А потом о каждом из них и поговорим. Согласны?

– Добро! – Степан пересел на сторону Виктора. – Давай… я на ты, как договорились… по порядку. В заднем ряду слева направо. Это Петька, Пётр, Грибков по нашему прозвищу Гриб, а то когда и Рыжик, волосы у него были с рыжинкой. Рядом с ним – Наташа Краснова, за ней Галка Наумкина. Записали? У наших девчонок кличек не было, только у ребят. Потом Ирка, ой, Ирина, Петрачёва. Теперь – Воробьёва, вот она как раз перед вами сидит. Во втором ряду, тоже слева направо, Паша Царьков, Царь, это который и утонул, знаете, наверно.

– Да, Вера Тихоновна мне рассказала, – качнул головой Виктор, – а про утонул мне хотелось бы услышать подробнее, из первых рук, так сказать.

– Прямо в этот же день, вернее – ночь, а точнее если – то уже к утру. Мы решили искупаться уже под утро, но было не очень ещё светло, где-то середина ночи, небо в облаках. Так гурьбой и пошли, кроме Лариски, она сказала, что ей не хочется.

– Думаю, что по другой причине, по нашей, женской, – добавила Ирина.

– Ну вот, она не пошла с нами, – продолжил Степан, – а мы стали бултыхаться. Потом вышли все на берег, одеваемся, смотрим, а одежда Царя на месте, а самого нет. Думали, что он по надобности отошёл в кусты. А его всё нет и нет. Звали, звали – бесполезно. А утром уже с милицией и скорой вытащили нашего Царя. Двух аквалангистов привезли. Сказали потом, что сердце остановилось. Он как-то жаловался на сердце, даже и от физкультуры его освободили, уже к концу учёбы, классе в восьмом, наверно. Так вот и получилось. А как же это так, про Лариску что-то тебе известно, а про Пашку – впервые, только от классной?

– А с чего это я знать-то буду. Ведь фото я только что и увидел. Ну, давайте дальше.

– А дальше уже Свист, Андрюха Свистунов, Андрей, и я вот, Степан Воробьёв, Чирик, если по-местному, меня называли с разными ударениями, то денежка получалась, то птичка воробей. А рядом со мной уже и сама Лариска, Петрова которая. Вот и осталось нас теперь всего шестеро. Вот дела!

– Так, понятно, а теперь мне хотелось бы о каждом другом немного узнать. Кто, что, где, когда и почём. Шучу, но лучше подробнее. То есть всего о четверых, пока о четверых, других, да и о вас тоже, для общей картины, для отчёта начальству. С вас давайте и начнём.

Степан посмотрел на жену, она кивнула:

– Давай ты, Стёпа, а я, если понадобится, то добавлю.

– Да мы из всех нас, восьмерых, единственные муж и жена. Остальные как-то не согласовались. Хотя, казалось, и пары были. Мы с Ириной после школы поступали в институт. Не поступили. Ирина пошла на бухгалтерские курсы, а я немного поработал – и в армию. Отслужил в армии, но после уже не было, к сожалению, возможности учиться. Да и не хотелось, как-то. Возвратился, свадьбу с Ириной сыграли, потом Мишка появился, тут уж мне не до учёбы, да и времена пошли какие-то кувыркастые, выжить бы. Но ничего, выдюжили, да и выдюжим, перестроимся, как нас уговаривают.

Виктор как-то быстро взглянул на Степана, тот заметил, спросил:

– Что, я что-то не так сказал?

– Да нет, всё так. Слушаю дальше.

– Ну а дальше что. Здесь осталась ещё Наташка Краснова. На другом конце нашего посёлка живёт, встречаемся иногда. Дочка у неё растёт, Машенька, а муж ускакал неизвестно куда, но она его, всё-таки, разыскала, алименты получает. Фамилию после развода оставила прежнюю. Но какие сейчас алименты? Зарплату-то как платят?

– Хоть что-то, а есть, – вступила Ирина, – а то бы и вообще ничего. Она же работает какой-то охранницей, в садике с продлёнкой, сутки-через трое. Еле на жизнь хватает. Мы уж ей со Степаном предлагали помощь, но она так и осталась гордой, никогда ни в чём не…

Ирина не договорила в чём таком эта Наташа «не», но всё было и так понятно, без объяснений.

– Петька Грибков, наш Гриб, тоже, как и я, в институт не поступил, а пошёл в техникум, в геологоразведочный, в Клину, что ли? А, Ирин?

– Нет, в Клинском районе, в Решетниково.

– Я как-то с ним увиделся, говорит, что очень интересно. А в школе никогда даже и не говорил, что ему интересно шататься по полям-дорогам. Да он и был из всех нас домоседом. А тут – домой не заманишь, по горам и долам обретается. Свистунов следующий, Андрюха. У него прямо почти сразу после Царя, Царькова, как его похоронили, умерла мама, и его забрал с собой в Москву мамин двоюродный брат. Андрей поступил, кажется, в какой-то хороший технический, то ли в Бауманку, то ли в Авиационный. Не знаешь, Ир?

– Кажется, что в Бауманский. Но это надо у Наташки спросить, она больше о нас всех знает, у Красновой, которая здесь живёт. Она и с Лариской часто общалась. Подруги были. Как ей об этом и сказать-то? А то, может быть, и знает откуда-нибудь?

– Вряд ли, – промолвил Виктор. – Так, у нас осталась ещё Галина Наумкина. Что-нибудь о ней скажете.

– Теперь ты, Ирина, – попросил Степан.

– Галя вместе со Стёпой поступала в тот же институт, технический…

– Политехнический, Воронежский технический университет, – поправил Степан.