Заветные сказки

Она от яблока добро в себя вкусила,

А зло, не ведая, досталось половине,

Поистине, во зле – мужская сила,

Так что в случившемся никто и не повинен.

Кто выдумал, что Ева – это зло?

То грех не наш, не наши то причуды,

Но, честно говоря, нам крупно повезло,

Что в нашей жизни есть такое чудо!

И совсем не Соломон (Еккл. 7:26):

«Нашёл, что горче смерти женщина…»

Это определено изначально, людьми, конечно, но приписали это Богу. Словом, руки умыли перед Богом и самими собой, чтобы не получить за это заслуженно от своей половины.

Из всех этих и других «почему» складывается слово, называемое недоумением. Не всё так просто? А не надо усложнять. Надо, чтобы было просто, понятно, доступно, объяснимо, не божественной логикой, она здесь как-то не усматривается, а логикой своего ума, поведения, определяемого установками церкви, установками, которые церковь сама же и нарушает. Об этом, в частности, пишет П.А.Флоренский [23] («Имесловие как философская предпосылка». Об имени Божием):

«Формулируя своё мировоззрение вполне православно, мы на самом деле постепенно и поэтому незаметно для себя отступили от строя церковной жизни и сейчас находимся на том же пути, как и протестантство. Вот пример: вместо восковой свечи, имеющей столь глубокий смысл, в наших церквах – жестяные трубы, в них что-то налито, не елей, а так, какая-то смесь; вместо естественного и символического света – безжизненный свет электрический; вино у нас не виноградное, как будто бы это всё равно; устав не соблюдается; богослужебные формулы изменяются, подвергаясь молекулярной обработке: сначала замена единых славянских слов русскими, потом целых выражений и, наконец, целиком русская речь. А раз наша служба перестанет соответствовать церковному чину и уставу, то очевидно, что происходит незаметно некоторая фальсификация богослужения».

Я очень уважаю П.А.Флоренского, но здесь я не совсем его понимаю. Жаль, конечно, что его уже не спросишь. А ответа от другого я не хочу, потому что не могу доверять каким-то сторонним толкованиям. А Павла Флоренского я бы спросил вот о чём:

– что он имеет в виду, говоря «формируя своё мировоззрение вполне православно»?;

– почему восковая свеча имеет «столь глубокий смысл»?;

– если свеча даёт естественный и символический свет, то почему такой же символикой не может быть свет электрический?;

– почему вино должно быть только виноградным?;

– почему богослужения должны вестись только на старославянском языке? (Главное, как мне кажется, они должны вестись на понятном молящемуся языке.)

Просто эти требования, которые привёл Флоренский для православия, никак не определяют это православие, его основные положения, которые заключаются не в использовании непременно восковых свеч или старославянских текстов, которыми даже специалист пользуется с некоторым трудом, не то, что мы, смертные, а определяет православие совершенно другое, что каждый для себя и принимает.

(Вот такое нам с женой пришлось выслушать 11 ноября 2011 года в церкви Державной Иконы Божией Матери, что в Москве, в Чертаново, когда мы пришли на своё венчание, которое проводил отец Виктор. Сначала он рассказал нашим венчавшимся трём парам на обычном русском языке содержание последующих молитв, положенных при совершении этого Таинства, потому что, как он сказал, многое нам не будет понятно, поскольку молитвы на старославянском языке. А уж после – «Исаия, ликуй!» Именно – Исайя, а не Иван Петрович.)

Незнание закона не освобождает от ответственности. Не освобождает. И это правильно. А знание закона, по соответствующей логике, тогда уж должно освобождать от ответственности. А знание закона, но его неисполнение? По логике – тоже освобождает от ответственности. Только так. Вот это и принимается как основа в церковных теоретических мыслях. Никакой ответственности для себя не устанавливают. Зачем? Зачем себе делать больно?

Где Ты был?

– Где ты был?

– На пляже.

– На пляже, в рабочее время?

– А что, что-нибудь случилось?

М.М.Жванецкий. Эстрадная миниатюра.

Если она под рукой, Книга Иова, который назван Многострадальным, то можно ещё раз прочитать залп вопросов, заданных ему Богом в конце этой многострадальной божественной истории. Если же нет возможности посмотреть первоисточник, то пусть и не такой залп, но достаточный, можно посмотреть здесь же, в главе «Кого люблю, тому дарю».

Я же наоборот, ориентируясь исключительно на своё отношение ко всему произошедшему и настоящему (или почти настоящему), хочу задать и задаю подобные вопросы Любопытному. При этом отвергаю Божье провидение, произволение, Его необычные и необъясняемые для нас поступки. Хотя бы потому, что не следует делать тайны из представляемого нам явного, чтобы потом это тайное толковалось каждым, кто этим занимается, на свой лад и вкус, по своему усмотрению, чтобы из сказанной тайны-нелепости веками строилась логически припудренная нелепость-объяснение. Как, например, нелепое, на мой взгляд, сравнение Царства Небесного с десятью девами, пять из которых были мудрыми, а остальные неразумными (см. Мат. 25:1-13). Дальше, во второй части этой книги, об этом немного будет сказано…

Но эта дорожка повела в другую сторону, а речь-то в начале шла о вопросах к Нему, Любопытному.

Конечно, вопрос – имя прилагательное. Одно дело – задать вопрос обычному человеку, тому же, например, Иову, который в жизни своей был богатым и счастливым, потом стал бедным, больным и несчастным, а потом снова – ещё более богатым и, как следует из Книги о нём, ещё более счастливым, обходя стороной, конечно, тысячу других, невинно пострадавших до самой своей смерти во время хамелеоновских превращений Иова. Другое дело – задать вопрос человеку, который бедный и несчастный, или который бедный и счастливый, или который богатый, но несчастный. Словом, одно дело – задать вопрос человеку, которому присущи разные возможные состояния. И совсем какое-то другое дело – задать вопрос Необычному, для Которого невозможны какие-то другие состояния, кроме одного, нам, конечно, неизвестного, и Который управляет всеми разнообразными состояниями всех без исключения людей. Это образно:

«Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего» (Мат. 10:29);

«Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? И ни одна из них не забыта у Бога» (Лук. 12:6);

«У вас же и волосы на голове все сочтены» (Мат. 10:30, Лук. 12:7).

А не образно: «Всё в воле Божьей». Что это за волос, который падает по Его воле, а не по движению ножниц парикмахера? Этот-то, у парикмахера, обычный волос. А Божий волос, которым Он управляет, – это совсем другое. Это сложный волос, внутри которого происходят события, управляемые людьми уже по своей воле в соответствии со своими особенностями и своим отношением к происходящему. Поэтому, если задать некоторые вопросы Управляющему, то они к Нему не будут иметь никакого отношения, поскольку вопросы эти касаются только событиям внутри Божьего волоса. Но я возвращусь к утверждению «всё в воле Божьей», которое вбивалось и вбивается в наши головы. Всё – это достаток и голод, это болезни и здоровье, это мир и войны и прочие парные крупные и мелкие события, а также отдельные события частного масштаба внутри этих глобальных парных.

Не могу говорить за всех, что, мол, нас интересуют ответы на некоторые вопросы. Выступаю только от своего имени, поэтому могу говорить только за себя. Мне хотелось бы услышать ответы на вопросы, касающиеся глобальных и не совсем глобальных, а больше – частных событий в нашей жизни, которые происходят в Божьем волосе, которые происходили на заре человечества, красочно расписанной в Священной Истории, а также и не на заре того же человечества, известной нам доподлинно из других страниц нашей текущей Истории.

И вот спрашиваю Его.

Где Ты был, когда сотворённая Тобой с определённым умыслом Ева беседовала с сотворённым Тобой с определённым умыслом самым хитрым из всех зверей – змеем?

Где Ты был, что Ты замыслил, когда Каин поднял руку на своего брата? Зачем Ты это сделал? Зачем это допустил?

Где Ты был, когда потоп, организованный Тобой, смывал с лица земли всё живое, тысячи невинных вместе с созданными Тобой же грешниками? Почему Ты осудил их за неведомый ими грех, ещё не определив границ этого греха Своими законами?

Кого Ты избрал для наказания за перепись, устроенную Твоим царём Давидом?

Кого и для чего избрал Ты для наказания за заглядывание в ковчег с Твоими законами?

Кого и за что Ты убил Своими десятью казнями египетскими?

Где Ты был, когда Твой Иисус Навин остановил солнце и луну? Объясни мне, для чего надо было это делать?

Где Ты был, когда во имя Твоё сжигали на костре Джордано Бруно и Ванини, сказавших людям правду о строении Солнечной системы, когда убивали ведьм и прочих еретиков, в которых вселился Твой сатана?

Где Ты был, когда сначала замучили почти до смерти, а потом заживо сожгли протопопа Аввакуума Петровича с его единомышленниками, который умер с Твоим именем на устах? Почему, за какие такие грехи Ты не возвёл в сан святого этого протопопа, достойного из достойнейших?

Где Ты был, когда уничтожали язычники первых христиан, устраивая из этого театральные зрелища?

Не Ты ли управлял кораблём Христофора Колумба, после чего были уничтожены целые народы Америки, о которых до этого Ты ничего не говорил, а значит и не знал?

Не Твоей ли рукой христиане поднимали меч и опускали его на головы язычников, устраивая во имя Твоё кровавые побоища, называемые крещением?