Ленин в 1917 году

    (В. И. Ленин. ПСС, т. 47, с. 74–75.)

Речь тут шла о следующем… Созданное в 1901 году издательство Марии Малых (Эдельман) (род. в 1879 г.) периодически выпускало отдельные работы Маркса, Энгельса, Ленина… Малых подвергалась преследованиям, многие издания подвергались конфискации. В 1909 году Малых приговорили к тюремному заключению, она бежала за границу и продолжала издательскую деятельность в Цюрихе, а после Октябрьской революции работала в советских издательствах.

В 1905 году Малых ещё жила в России и обратилась к Ленину с предложением издать ряд его произведений, а также работы других литераторов-большевиков. Ведь среди членов РСДРП(б) были серьёзные экономисты, историки, статистики, социологи…

Договор с Малых, однако, не был подписан – ЦК начал переговоры в Петербурге с горьковским издательством «Знание». Это издательство обязывалось передавать партии значительную часть своих доходов и при первой же возможности объявить себя партийным. Переговоры вёл член ЦК П. П. Румянцев (ровесник Ленина, он после поражения революции 1905 года отошёл от партии, занимался статистикой и в 1925 году умер за рубежом), и после консультаций с Лениным договор от имени ЦК был подписан Л. Б. Красиным и П. П. Румянцевым с издательством Горького.

Между прочим, благодаря одному ленинскому документу мы можем составить представление о статьях не только доходов, но и расходов большевиков в 10-е годы. В томе 47-м Полного собрания сочинений, где собраны письма Ленина за 1905 – ноябрь 1910 года, на страницах с 216-й по 218-ю (да ещё и с вклейкой факсимиле!) помещено письмо, адресованное в октябре 1909 года Хозяйственной комиссии Большевистского центра.

Приводить письмо полностью – с таблицами и выкладками – не буду, а сообщу лишь, что в среднем в месяц на «диеты, помощь товарищам, нелегальные транспорты, экспедицию, секретариат и почту» (последняя статья – 82 рубля), «нелегальную типографию и партийные издания, конференции, возврат старых долгов, субсидии на работу в России» и т. д. партия расходовала примерно 19 тысяч рублей.

Ленин, сводя данные в таблицы, призывал сократить расход до примерно 12 тысяч рублей и показывал – как:

«Чтобы систематически следить за хозяйством и иметь возможность систематически же сокращать расходы, надо:

1) Составлять месячные отчёты по рубрикам, сравнимым между собой и отделяющим наиболее существенное и наименее поддающееся изменениям от наиболее случайного и наиболее сократимого (изд[ание] газеты от помощи; квартиру экспедиции и расходы типографии от цен на бумагу… и т. д.)

Постараться составить за довольно большой промежуток времени (например за ? года) рациональный сводный отчёт с вычислением среднего расхода на каждую статью… Затем по каждой статье надо обдумать сокращения уже не примерные, не на глаз, а на основании точных предположений (сократить то-то и так-то; купить бумаги дешевле и снять квартиру дешевле и т. д. и т. п.; сократить расходы на «оказии» и лёгкий транспорт и т. п.)».

Это письмо интересно, конечно, и само по себе, но если вдуматься, оно интересно и тем, что может служить своего рода иллюстрацией к сталинским репрессиям ряда «старых большевиков-ленинцев» в 1930-е годы… Из «хозяйственного» письма Ленина от октября 1909 года видно, что уже тогда кое-кто из большевиков предпочитал размышлять и дискутировать о грядущей революционной буре, а не обременять себя утомительными хозяйственными расчётами. В итоге Ленину самому пришлось заняться бухгалтерией и призвать товарищей по партии партийную копейку экономить.

Но если даже до революции – когда со средствами было туго и когда руководители РСДРП(б) пребывали в эмиграции, в ссылках и тюрьмах, в подполье – среди большевиков не все любили и умели вести работу по-хозяйски, то вряд ли можно было надеяться, что, войдя после Октября 1917 года в государственное руководство, они тут же схватятся за конторские счёты…

Подобные «лидеры» попортили после Октября много крови уже Ленину, а со временем – когда Россией стал руководить Сталин, они превратились вначале в балласт, а позднее – в претенциозных противников Сталина, а точнее – дела Ленина-Сталина. Вот Сталину и пришлось в 1937 году окончательно свести тот «баланс», подводить который начал ещё в 1909 году Ленин.

В ПРОДОЛЖЕНИЕ общего сюжета о средствах большевиков приведу несколько фрагментов из документов Охранного отделения – это вполне деловые оперативные сводки, поэтому в достоверности их сомневаться не приходится. Между прочим, охранники в царской России лаптем щи не хлебали. Крупская уже в советские годы вспоминала: «…Царское правительство не жалело денег на организацию провокатуры. Вся система провокатуры была чрезвычайно продумана, разветвлена…»

Это – обобщённая оценка, а подкрепляя её, сообщу, что, по неполным послеоктябрьским подсчётам, в различных политических партиях и организациях имелось около 6,5 тысячи провокаторов и других политических работников политического сыска самодержавия.

Так вот, 15 октября 1911 года провокатор, агент М. И. Бряндинский, представил в Московское Охранное отделение записку, где сообщал, в частности, о транспортах нелегальной литературы через западную границу следующее:

«На содержании партии находятся в транспортной организации три лица: «Альберт», «Петунников» и «Валериан», остальные же лица получают только на расходы по перевозке и распространению. Приблизительная стоимость транспорта такова: в 3 месяца отправляется два транспорта по 4 пуда, итого 8 пудов; за переправку их через границу Натан (контрабандист по прозвищу «Турок». – С.К.) берёт 220 руб., Карасевич (местный крестьянин-литовец. – С.К.) за хранение и сортировку – 50 руб., развозка в Петербург и Москву – 65 руб., доставка в Новозыбков – 15 руб., рассылка по почте – 15 руб., содержание работников за 3 месяца – 500 руб., непредвидимых расходов – 50 руб., всего 915 руб.

Баку и Кавказ получают литературу совершенно самостоятельно через Персию…»

    (Большевики: Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 г. бывш. Моск. Охранного отд-ния. 3-е изд. М.: Политиздат, 1990, с. 152–153.)

В агентурной записке № 101а от 15 августа 1913 года приводились данные о совещании пяти представителей ЦК большевиков 27 июля 1913 года в Австрии, в деревне Поронин под Закопане, где тогда жил Ленин. Среди обсуждаемых вопросов был и денежный вопрос, в том числе – в связи с планами открыть партийную школу. Провокатор Малиновский, принимавший участие в совещании как депутат Государственной думы, сообщал:

«…Всех денег на означенную школу имеется 1000 рублей. Сумма эта составилась следующим образом: 300 р. пожертвовал москвич Крыжановский, 300 р. – петербуржец Конюхов, и 400 р. составилось из членских взносов… «шестёрки» (депутатов Госдумы от большевиков. – С.К.).

…Провоз и содержание каждого из учеников школы (предположительно намечались 10 человек, в том числе три «своекоштных» депутата Думы. – С.К.) обойдётся в 125 р., возмещение путевых расходов лекторам (до 10 человек. – С.К.) будет стоить 300 р. Вследствие изложенного, ЦК приходится считаться с недостатком денег на школу…

Поиски дополнительных средств… продолжаются. Так… поручено переговорить с лицами, окружающими москвича Крыжановского, и побывать у некоего Павла Николаевича Мостовенко (муж княгини Оболенской), сочувствующего партии и проживающего в имении в районе Калужской губернии у ст. «Оболенское»…»

    (Там же, с. 208.)

Дополнительно могу привести и отрывок «по теме» из ленинского письма Александре Коллонтай от 9 ноября 1915 года, отправленного из Берна в Нью-Йорк (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, с. 162–164). Ленин извещал Коллонтай, бывшую тогда в Америке, что партия издаёт на днях «по-немецки» и затем «по-французски», а «если удастся извернуться с деньгами», то и «по-итальянски», «маленькую брошюрку «от имени Циммервальдской левой (международное объединение революционных интернационалистов 6 стран, созданное Лениным в сентябре 1915 года на конференции в деревне Циммервальд близ Берна. – С.К.)…»

«Извернуться» удалось лишь на немецкое издание, однако вышло оно явно не на «золото» кайзера! Как и для прочих его венценосных коллег по обе стороны фронта, деятельность циммервальдцев была для Вильгельма не только невыгодной, но и опасной.

Замечу также, что и вообще вся «швейцарская» переписка Ленина 1916 года и начала 1917 года убедительно показывает как всё более стеснённое материальное положение лично Ленина и его товарищей по партии, так и скудость большевистской партийной кассы. Подробно на сей счёт я писал в своей капитальной книге о Ленине.

Глава 5

Апрельская конференция большевиков и апрельские провокации против них

ВЕРНЁМСЯ в апрель 1917 года…

Российская буржуазия вкупе с «союзниками» сбросила царя, чтобы продолжать войну. И вдруг приезжает Ленин с лозунгом: «Никаких уступок «революционному» оборончеству! Да здравствует социальная революция!»

Как ослабить его влияние?

К Ленину в партийной социал-демократической среде разные группы относились по-разному. И его недоброжелатели не раз обвиняли его в интриганстве, в деспотизме, сектантстве, бланкизме и т. д. Но вот в чём его никто не обвинял и не мог бы обвинить, так это в продажности, в ангажированности… Дореволюционная репутация Ленина была в этом отношении безупречной. Дискредитировать его в глазах широкой общественности мог лишь факт проезда через территорию воюющей с Россией державы – Германии. Само собой разумеется, что этот факт и был использован против Ленина и большевиков «на полную катушку». Вся буржуазная пресса тут же возопила, что в Питер-де приехал «немецкий шпион». Пик обвинений Ленина в шпионаже придётся на июль 1917 года, когда Керенский отдаст прямой приказ о его аресте, за которым немедленно последовала бы физическая расправа. Но уже весной «пломбированный» вагон стал излюбленной темой всей «жёлтой» питерской прессы.

В некотором смысле забавно, но и показательно, что 19 апреля (2 мая по новому стилю) 1917 года поэт Александр Блок писал в письме: «Буржуа только и делают, что боятся: то хулиганов, то немцев, то Ленина, то анархии».

Да, с начала апреля Ленин – в России, в центре событий, и отныне сам всё более становится центром событий, исходной точкой их формирования и течения. На следующий день после приезда, в 8 часов вечера 4 (17) апреля 1917 года, началось заседание Исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, и Ленин там – сразу же – дал свой первый политический бой.

Вначале по вопросу «О положении швейцарской эмиграции» выступил бывший депутат II Думы меньшевик-интернационалист А. Г. Зурабов (1873–1920), избранный членом Исполкома Петросовета.

Зурабов вернулся в Россию из Копенгагена и подтвердил, что министр иностранных дел Милюков чинил препятствия возвращению на родину эмигрантов-интернационалистов. От имени оставшихся в Швейцарии меньшевиков он предложил Исполкому нажать на Временное правительство, чтобы были начаты переговоры об обмене эмигрантов на интернированных или военнопленных немцев.

Поясню, что «двоевластие» в России выражалось в том, что исполнительную власть осуществляло Временное правительство, но считалось, что оно находится под контролем Петросовета. Реально отношения «Временных» и соглашателей из Петросовета строились по типу Петуха и Кукушки из басни Крылова, однако, нажав на Исполком, можно было как-то повлиять и на правительство.

Выступивший после Зурабова большевик Зиновьев предложил принять соответствующую резолюцию. Председатель Петросовета Церетели и меньшевик Богданов выступили против, и тогда слово взял Ленин… На том же заседании он был введён в состав Петроградского Совета. Это была его первая государственная, по сути, должность за всю его политическую биографию.

Но это было лишь начало!

НАЗАВТРА – 18 апреля 1917 года, в № 24 газеты «Правда» – печатного органа ЦК РСДРП(б) и одновременно в № 32 газеты «Известия» – печатного органа Петроградского Совета рабочих депутатов была опубликована ленинская статья «Как мы доехали». Там Ленин кратко описал всю историю с переездом в Россию. А через неделю после приезда – 12 (25) апреля он пишет письма Карпинскому в Женеву и Ганецкому с Радеком в Стокгольм (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, с. 435–436 и 437–438).

Карпинскому он, в частности, сообщал:

«…Нас пропустили, встретили здесь бешеной травлей, но ни книг, ни рукописей, ни писем до сих пор не получаем. Очевидно, военная цензура работает чудесно – даже чересчур усердно, ибо Вы знаете, что у нас ни тени нигде о войне не было и быть не могло…

…Доехали чудесно. Платтена не впустил Милюков (!! – С.К.).

Атмосфера здесь – бешеная травля буржуазии против нас. Среди рабочих и солдат – сочувствие…

22. IV.1917 г. Всероссийская конференция большевиков (нашей партии) в Питере.

Черкните, издано ли наше «Прощальное письмо», на каких языках и как идёт сбыт…

Крепко жму Вашу руку.

    Ваш В. Ульянов»

В письме Ганецкому и Радеку он тоже коснулся общей атмосферы в Петрограде: