3) идея циклического развития (П. Сорокин, О. Шпенглер, А. Тойнби).
Однако все едины в том, что научно-техническое равенство социума имеет прогрессивную направленность. Современное общественное развитие детерминировано развитием техники. Парадокс состоит лишь в том, что хотя развитие техники прогрессивно, то развитие общество не всегда можно назвать также прогрессивным»[4 - Байдаров Е.У. Роль техники в культурно-цивилизационном развитии социума (в аспекте эволюционно-детерминистской глобалистики) // Кредо. – 2009. – №4 (60). С. 100.].
Военный прогресс несет в себе все черты социального прогресса, однако обладает и рядом специфических особенностей.
Во-первых, исследователи вынуждены учитывать амбивалентность самого понятия «военный прогресс», что детерминировано традиционными представлениями о прогрессе как однозначно положительном, однолинейном процессе, в то время как «война» ассоциируется с регрессом.
Во-вторых, неоднозначность понятия «военный прогресс» связана также с его сложной структурой, где, с одной стороны, принципиальную роль играет техническая составляющая, а, с другой, – гуманитарная (боевой дух армии, патриотизм и т.п.).
В-третьих, независимо от субъектов военного прогресса, он всегда носит волнообразный характер, поскольку конечной целью его является победа, а она, как известно, переменчива.
В-четвертых, военный прогресс часто, не совсем правомерно, ассоциируется с научно-техническим прогрессом, поскольку ведущие открытия, как правило, создавались и испытывались вначале в военной области.
Одним из наиболее явственных характеристик военного прогресса явиляются мировые войны. К сожалению, войны сопровождают всю историю человечества. С 3500 г. до н.э. лишь 292 года человечество жило без войны. В остальное время бушевали 14 тыс. 530 войн. Разные это были войны по своим масштабам и длительности. Но бесспорно, что в XX в. социальная масштабность войн поднялась на порядок выше, они захватили целые континенты, десятки стран, миллионы людей. В первой мировой войне участвовало 38 государств. Во второй мировой войне участвовало 61 государство, 80 % всего населения Земли. Так что сомнительной славой изобретения мировых войн как всеобщих потрясений общественных отношений человечество обязано именно XX в.
Всегда и везде войны выступали как трагедия человечества, всегда и везде они были связаны с человеческими жертвами. В XVII в. в войнах погибло 3,3 млн. чел. В XVIII в. – 5, 5 млн. чел., в XIX – 16 млн. «Рекордсменом» в этом отношении оказался XX в. Только первая и вторая мировые войны «стоили» человечеству 60 млн. человеческих жизней. Важно при этом отметить, что в числе потерь стремительно возрастает число жертв из числа мирных жителей. Если в первой мировой войне военных погибло в 20 раз больше, чем мирных жителей, то во второй – их число сравнялось. В войне в Корее (1950– 1953) было 5-кратное превышение гибели гражданского населения над потерями военных. Вьетнамская война ознаменовалась уже 20-кратным превышением.
Исследование понятия «военный прогресс» осуществляется на базе содержания понятия «прогресс», однако изучение военного прогресса предполагает выделение нескольких ведущих направлений.
Представляют интерес работы, которые стоят на стыке различных научных направлений. Это связано со спецификой исследования, в котором ставятся и предпринимаются попытки решения комплекса проблем, имеющих отношение не только к особенностям военного прогресса, но и затрагивают широкий круг социально-философской проблематики.
При исследовании военного прогресса важно учитывать общие тенденции развития человечества. В современном глобальном мире особо актуально звучат слова выдающегося русского философа П.И. Новгородцева, написанные им в книге «Об общественном идеале»: «Общественный прогресс не устраивает собственных задач личности, как и наоборот, внутренняя жизнь личности не исключает путей общественного прогресса. И личное творчество, и общественное созидание находят свой истинный смысл в стремлении к абсолютному идеалу. Это стремление становится их высшим светом, дает им твердую почву и опору. И для того, кто принял в свое мировоззрение этот высший свет, не страшны ни шум безбрежного моря ни мрак надвигающейся ночи»[5 - Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. С. 166.]. П.И. Новгородцев отмечал, что философы XVIII– XIX вв. сходились в общем ожидании грядущего земного рая. Они были убеждены:
1) что человечество, по крайней мере в избранной своей части, приближается к заключительной и блаженной поре своего существования;
2) что они знают то разрешительное слово, ту спасительную истину, которая приведет людей к этому высшему и последнему пределу истории»[6 - Там же. С. 23.].
Идея вечного мира – завершающее звено философии Канта. Что бы ни писал Кант об обществе его рассуждения неизбежно заканчиваются постановкой вопроса об устранении войн. «Метафизика нравов» не составляет исключения. По сравнению с трактатом «К вечному миру» здесь правда есть одна существенная поправка. Там речь шла о всеобщем мире как цели «практически достижимой». Здесь Кант менее оптимистичен. «… Вечный мир (конечная цель всего международного права) есть, разумеется, неосуществимая идея. Но политические принципы, нацелены не на то, чтобы вступить в такие [международные] связи, которые служили бы постоянному приближению к состоянию вечного мира, вполне осуществимы»[7 - Кант И. Собр. соч. Т. 8. С 278.]. Альтернатива всеобщего мира путем договора – вечный покой на кладбище человечества, противоестественный конец всего сущего. Поэтому, как ни утопичен вечный мир, стремление к нему – императив внешней политики. Императив надежды[8 - Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. М.: Рольф, 2001. С. 113.].
Наиболее последовательно исследовался военный прогресс на базе марксизма. Марксизм со всей научной достоверностью доказывает, что история, несмотря на сложные противоречия, носит прогрессивный характер.
Проблема социального прогресса рассматривается с двух диалектически связанных сторон.
Во-первых, она обосновывается объективными законами общественного развития, строго придерживаясь которых только и можно определить направленность общественного процесса в целом, а также выяснить тенденции его отдельных течений.
Во-вторых, она исследуется с субъективной стороны, то есть с точки зрения борьбы общества и индивидов за свои интересы.
Общество развивается по свойственным ему законам как естественноисторический процесс, а каждое поколение человечества появляется на свет в условиях, которые от него не зависят и которые определяют его дальнейшую деятельность. Субстанцией объективного хода истории является производство материальных благ – специфически человеческий способ жизнедеятельности. Производство выражает отношения общества к природе, но одновременно и отношение членов общества друг к другу. Одна сторона производства – производительные силы, то есть человек и средства его трудовой деятельности, а другая – производственные отношения, сущность которых определяется господствующей формой собственности на средства производства.
Основным законом развития производства является закон соответствия производственных отношений уровню и характеру производительных сил[9 - Николаева Л.В. Типы социального прогресса. М.: Издательство Московского ун-та, 1967. С. 4.].
Каждой исторической эпохе свойственны производительные силы определенного уровня и характера.
Растущие производительные силы как силы воздействия общества на природу означают дифференциацию и усложнение жизни самого общества.
Поступательное развитие общества имеет качественную и количественную стороны. Качественная сторона характеризуется совокупностью общественных отношений, которые показывают развитие материальной и духовной культуры и распределение ее благ.
Сущность социального прогресса содержится в социально-экономических, базисных, общественных отношениях. Переход от одной общественно-экономической формации к другой означает изменение качественного содержания общества, причем каждая новая формация обладает более высоким качеством по сравнению со старой.
«В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации»[10 - Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв., т. 1. М.: Госполитиздат, 1956. С. 322–323.].
Таким образом, установив закономерный характер развития общества, марксизм вскрыл и общую закономерность его направленности как поступательной. Поступательность развития общества означает все большую и большую приспособляемость общества как материального живого организма к условиям среды через развитие производства материальных благ. Естественный для общества обмен веществ с природой, совершаемый в производственном процессе, идет не по кругу, а по спирали, не возвращается бесконечно к исходной точке, а поднимается на более высокую ступень. Поступательность в развитии обществе означает прежде всего расширение сферы господства над природой. При этом внутренняя жизнь общества также развивается. Из этого и следует понятие общественного прогресса. Общественный прогресс – объективный общесоциологический закон, означающий поступательную направленность человеческой истории, ее совершенствование и убыстрение темпов, обусловленных развитием производства материальных благ, уровнем и характером производительных сил и экономическими отношениями[11 - Николаева Л.В. Указ. соч. С. 6–7.].
Качественная характеристика прогресса определяется социально-экономическим строем, количественная – темпами материального и духовного производства, свойственного конкретно-историческому обществу.
Закон прогрессивного развития общества проявляется в сложных противоречиях. Это не беспрепятственный процесс, а преодоление регрессивных тенденций. Причем между разными сторонами общественной жизни могут возникать несоответствия в направленности. Рождение в обществе нового и прогрессивного одновременно означает, что что-то в нем устаревает, теряет необходимость. Это всегда связано с борьбой общественных групп, народов, социальных систем. В связи с этим возникает понятие реакции, то есть те события, которые несут на себе печать старого, отмирающего. К явлениям реакции относится консерватизм как состояние застоя и реставрации, которая представляет движение общества вспять, временную победу реакционных сил над неокрепшими прогрессивными силами[12 - Николаева Л.В. Указ соч. С. 7.].
Развитие общества по своей сущности объективно, а по своему реальному проявлению это не что иное, как человеческая жизнь во всем ее многообразии в особенностях, борьба людей за свои потребности и интересы. Собственно человеческое содержание исторического процесса в общем и есть его субъективное содержание. Понятие субъективного – это понятие о специфически человеческих качествах, которые в совокупности представляют способность людей к сознательному воздействию на объективные условия их жизни. Субъективность неразрывно связана с сознанием, но ее сущность вовсе не в сознании. Основоположники марксизма в противоположность идеализму подчеркивали, что именно активное отношение к окружающему, творческая сила, проявляемая в производственной и революционной практике, составляет основу субъективного как человеческого.
Субъектом прогрессивного движения общества выступают народные массы. Именно массовые действия в состоянии обеспечить поступательное развитие различных сторон общественной жизни.
Пессимизм, неверие в прогресс сказываются в утверждении, что человечество погибнет из-за чрезмерного техницизма.
Основной принцип, которого придерживается А. Тойнби, состоит в отрицании того, что цивилизованное общество может рассматриваться как единый прогрессивный процесс. Такое представление он считает заблуждением. Реальна, по его мнению, история отдельных, замкнутых и независимых друг от друга цивилизаций, которых он насчитывает 21 и которые вовсе не представляют ступеней единой человеческой истории.
По мнению Ф. Фукуямы, теория прогресса философски осмысливает проявление человеческого зла с отсталостью, неразвитостью. В качестве доказательства исследователь приводит СССР и сталинизм, который возник в отсталой стране, известной своим деспотическим (тоталитарным) политическим режимом в первой половине XX века. Однако Ф. Фукуяма отмечает, что в Германии, стране с отлично развитой промышленной экономикой и одним из самых культурных и образованных народов в мире, примерно в том же историческом промежутке имел место фашизм. Автор не проводит сравнительного анализа советского и немецкого обществ, тем не менее, важнейший тезис о пагубности одностороннего использования результатов НТП (который является одним из основополагающих в нашем исследовании) Ф. Фукуяма сформулировал следующим образом: опыт двадцатого столетия ставит под сомнение заявления о конечной точке развития общества посредством прогресса только на основе науки и техники. Способность технического прогресса улучшать людям жизнь не может быть обособлена от параллельного морального прогресса человека[13 - Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек Ф.Фукуяма. – M.: ACT, 2004. С. 33–34. 17].
Принципиальное значение имеют работы, авторы которых исследуют военный прогресс в неразрывной связи с проблемами общечеловеческого развития. Такой подход нашел свое отражение в различных философских направлениях: нравственном (П.В. Симонов), религиозном (С.Б. Токарева), культурологическом (М.С. Каган), аксиологическом (Л.П. Буева), и др.
Важно анализировать особенности взглядов представителей «русского космизма», «евразийства», а также обращаться к некоторым идеям «славянофилов», где идея прогресса рассматривается именно в русской, созидательной традиции (В.И. Вернадский, Н.Я. Данилевский, С.Н. Трубецкой, Г.В. Вернадский, Л.Н. Гумилев и др.)
Для понимания особенностей военного прогресса, безусловно, важна позиция автора такой принципиальной работы, как «Восстание масс». X. Ортега-и-Гассет полагал, что «всякое общество – это динамичное единство двух факторов, меньшинства и массы. Меньшинство – это личности или группы личностей особого, специального достоинства. Масса – это множество людей без особых достоинств. Это совсем не то же самое, что рабочие, пролетариат. Масса – это средний, заурядный человек»[14 - Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – М., 1997.]. Общественное развитие должны направлять люди элиты, носители культурных традиций, идей, а предназначение массы – подчиняться влиянию других. Во многом эта позиция объяснялась тем фактом, что в Европе на рубеже XIX и XX вв. разрушились связи поколений, ослабла сила традиционных культурных регуляторов общества. В то же время общественное производство создало комфорт, стандартизированный труд, уверенность в своих силах у масс людей, демократия расширила их возможности влиять на общественную жизнь. В этих условиях и произошло резкое возрастание влияния среднего человека массы на всю жизнь общества, «восстание масс». Но трагедия, по мнению X. Ортеги-и-Гассета, заключается в том, что у человека массы при наличии огромных возможностей нет и быть не может новых идей, новых культурных норм, новых традиций. «Когда все эти нормы, принципы и инстанции исчезают, исчезает и сама культура в тесном значении этого слова». Вот почему восстание масс саморазрушительно, что подтвердил, по мнению X. Ортеги-и-Гассета, революционный опыт России. В данном контексте военный прогресс во многом противоречит стихийному движению масс, которое часто выступает как неконтролируемое.
Другой известный ученый Хабермас пытается сочетать универсалистскую теорию с идеей ее социально-исторической обусловленности. Он отказывается от внеисторичности коммуникации и признает возникновение предпосылок коммуникативного действия в определенный исторический период (эпоха модерна), в отличие от признания К.-О. Апелем внеисторической идеи универсально значимой языковой компетенции[15 - Демина Н.А. Предпосылки постметафизического мышления и коммуникативное общество // Теория и история. – 2004. – № 3. С. 153.]. Можно заметить в данной связи губительность военной техники для общества, которую видел ученый: она (техника) в случае несоответствия экономических и нравственных возможностей человека уничтожает системы норм, базирующиеся на традиционной нравственности людей. Например, атомная бомбардировка японских городов Хиросима и Нагасаки являлась не только индикатором технической мощи США, но и показателем несогласованности экономического и политического потенциалов Японии на протяжении Второй мировой войны.
Если следуют размышления о военном прогрессе как части социального прогресса, то в большинстве случаев речь идет не об этой направленности к большему совершенству, а о конструировании на этой почве некоторого абсолютного пика прогресса и рассмотрении всей истории человечества сквозь такую призму. Надо признать, что в истории философии, социологии, в философии истории, социологии и других ветвей историко-гуманитарного знания было немало попыток найти и указать некую вершину, которая нередко отождествляется либо с эпохой жизни философа, либо с определенными перспективами. В частности, коммунистическая формация и является такой вершиной истории, ведь соответственно данной методологической установке вся предыдущая жизнь оценивается как прелюдия к ней, ее подготовка.
Насколько востребована в современных условиях проблематика, связанная с военным прогрессом, можно судить на основании этой таблицы, которая дает представление об активности молодых ученых в самый сложный для России период. Распределение статей по рубрикам исторической серии «Вестника молодых ученых» за период 1999–2003 гг. выглядит следующим образом[16 - Романов К.С. Пять лет исторической серии «Вестник молодых ученых» (Санкт-Петербург) // Отечественная история. – 2005. – № 2. С. 183.]:
Как следует из таблицы, прошлое вообще и военное в частности, не пользуется особым интересом среди молодых исследователей, что является выразительным свидетельством кризиса всех составляющих социального прогресса.
Анализ указанных работ и статей дает основание сделать следующие выводы.
1. Если проблемы, связанные с понятием «прогресс» в значительной степени, поставлены, и предложены пути их решения в современных условиях, то сущность военного прогресса в свете глобальных изменений последних десятилетий изучена недостаточно.
2. Неоднозначность протекания глобализационных процессов, с одной стороны, и возрастание проблемности понятий «прогресс» и «регресс» в свете решения проблем гуманизации и гуманитаризации общества, с другой, предполагает более пристальное внимание именно к проблемам, связанным с социальным прогрессом вообще и военным, в частности.
3. Требуется конкретизация и классификация проблем, связанных с военным прогрессом для более четкого определения дальнейших путей развития мирового сообщества в условиях усиливающихся универсалистских тенденций, в первую очередь глобализации, что приводит к игнорированию социокультурной самодостаточности субъектов мирового сообщества и росту военной угрозы.
4. Имеет место определенная недостаточность комплексных исследований, посвященных философскому рассмотрению глубинного взаимовлияния социального, научно-технического и военного прогресса, т.к. в исследованиях нередко проявляется отсутствие системного подхода, а также заметно одностороннее освещение идеологического фундамента конкретного типа общества.
Можно сделать вывод, что социально-философские аспекты военного прогресса пока не освещены в достаточной мере.
Целесообразно при исследовании военного прогресса основываться на разработке системных принципов развития универсального сообщества в государственной системе учитывать их диалектическое единство и противоположность, переход количества в качество и при этом руководствоваться законами, закономерностями глобалистической науки (гуманитарной, естественной и технической сфер). Закономерность развития цивилизованного интегрированного универсального общества в измерениях времени, пространства и на разных уровнях глобальны и специфичны.
Во многом сходные, но далеко не однозначные позиции выражаются и участниками Римского клуба. После первых глобальных моделей и проектов, разработанных Дж. Форрестером в книге «Мировая динамика» (1971), Д.Л. Медоузом с соавторами в книге «Пределы роста» (1972), последовали глобальные модели «второго поколения» – второй проект Римского клуба «Человечество на перепутье» М. Месаровича и Э. Пестеля (1974), третий проект Римского клуба «Пересмотр международного порядка Я. Тинбергена (1976), модель «Глобальные ограничения и новый взгляд на развитие», разработанная группой японских ученых под руководством И. Кайа (1974), латиноамериканская модель, исследующая пути решения глобальных проблем развивающимися странами и созданная под руководством А. Эрреры (1974).
Сходные идеи выражены и в выполненной по заданию ООН работе лауреата Нобелевской премии В. Леонтьева с соавторами «Будущее мировой экономики» (1976). Однако концепция, положенная в ее основу, более реалистична. Предложенная в ней глобальная модель мировой экономики включает 15 районов мира.