Диалектика отечественного военного прогресса

Необходимость разработки военного прогресса как стратегии обусловлена тем фактом, что люди все еще не усвоили основную аксиому всякой политики, согласно которой право и государство создаются для внутреннего мира и осуществляются именно через правосознание. И в науке, и в жизни господствует формальное понимание государства, извращающее его природу и разлагающее в душах все основные начала гражданственности. Следуя этому пониманию, люди строят государственную жизнь так, как если бы она сводилась к известным, механически осуществляемым, внешним поступкам, оторванным от внутреннего мира и от духовных корней человека, наличность или отсутствие этих внешних поступков должны быть, по их мнению, обеспечены какими угодно средствами и какою угодно ценой – насилием или страхом, корыстью или наказанием; и к этому, будто бы, сводится все: только бы люди повиновались, только бы вносили налоги, только не совершали бы преступлений и не творили беспорядков, – а остальное неважно[90 - См.: Федотова В.Г. Хорошее общество. М.: Прогресс-Традиция, 2005. С. 470.].

В чем состоит стратегия Запада по отношению к России, хорошо показано в статье «Тень Бжезинского над Минрегионом», где отмечается, что Дмитрий Козак – министр регионального развития – предложил создать в стране 7–10 макроэкономических зон. «Но вот что настораживает. В 2004 году ЦРУ США опубликовало очередной доклад своих аналитиков… Там анализируются возможные варианты развития событий в мире на 15 лет вперед. Так вот, в докладе американские эксперты не исключают, что к 2015 году Россия распадется на 6–8 государств. Причинами распада назывались падение мировых цен на нефть, а также закрытость России по отношению к остальному миру.

Доклад ЦРУ во многом основывался на выводах известного американского политолога Збигнева Бжезинского, которые он сделал на страницах своей книги «Великая шахматная доска». Отдельная глава книги посвящена России и называется «Черная дыра»[91 - См.: Хаузер М.. Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла. М.: Дрофа, 2008. С. 4.].

Политическая стратегия США формиует соответствующее военное поведение, что предполагает ответы со стороны России. Дело в том, что попытки сотрудничесвта нашей страны с западными странами привели к плачевным результатам. Несмотря на все уступки, Россия в 1990-е годы получила следующее.

1. Вопреки косвенным обещаниям США не оказали целенаправленной массированной помощи демократизирующемуся региону. За крахом тоталитарных структур в России отнюдь не последовало некоего нового варианта плана Маршалла – помощи Запада «самой молодой демократии», такой помощи, которую Америка оказала Западной Европе в 1948-1952 годах. Запад не захотел осуществить по-западному эффективную реструктуризацию национальной российской экономики. Все дело свелось к уменьшению российского стратегического потенциала.

2. Столь привлекательно выглядевшая схема недавнего прошлого – соединение американской технологии и капиталов с российскими природными ресурсами и дешевой рабочей силой – оказалась мертворожденной. Хуже того, ежегодный отток десятков миллиардов долларов из России на Запад питает западную экономику за счет обескровливания российской. Новая ментально-социальная особь – новые русские – не стали связующим звеном между Россией и Западом. Их грубый практицизм стал разъединяющим началом в отношениях России и Запада. Их сомнительного происхождения накопления обильно направляются за отечественные пределы, в то время как инвестиции так нужны именно отечественной промышленности.

3. Несмотря на окончание военного противостояния, Америка, к удивлению московских идеалистов, расширяет зону действия НАТО в восточном направлении, выходя на российские границы. Строго говоря, речь идет о неудаче курса, начатого Петром Великим и патетически продолженного нашими демократами-западниками. Но хотя имперские переростки глобализационного периода, как правило, разваливаются, их достижения не пропадают. После потрясений и хаоса начала новой эпохи, который расчищает дорогу новому техноукладу и оплачивает его становление, возникают новые государственные образования, как правило, намного больше по размеру. Это новая норма, но достигнутая не ценой напряжения, а за счет значительно более мощных коммуникационных технологий новой эпохи, в том числе и определенного уровня военного прогресса.

Для понимания сущности военного прогресса как стратегии важно учитывать, что в основе всякой войны лежит претензия на субъектность. Дело не только в том, что кому-то нужны твоя земля, природные ресурсы, твое население, твой труд или ты сам. Война начинается в тот момент, когда кто-то почему-то решает защищать себя и свое имущество. Причина войны всегда кроется в том окаянстве, с которым потенциальный субъект решает сам строить свою жизнь, перестает «делиться», не слушает «советов» других субъектов – в общем, ведет себя вызывающе. Право жить своим умом и наживать свое добро может только завоевано. Право на самодеятельность – самая большая (эксклюзивная) европейская ценность. В этой конструкции есть всего два способа избежать войны. Первый – не быть субъектом, не иметь суверенных претензий, согласиться с той ролью, которую тебе отведут другие субъекты. Второй – обрести сверхмощь, создать угрозу ответного удара такой силы, которая будет несовместима с жизнью нападающего. Существенно, что, раз выяснив отношения, нельзя расслабиться и думать, что завоеванный тобой суверенитет теперь раз и навсегда. «Тестировать» будут регулярно и при первой возможности уничтожат. Европейский мир всегда был так устроен, ничего не изменилось и сегодня. Думать иначе означает стать слабым со всеми вытекающими последствиями.

На примере Косово очень хорошо виден новый момент в международных отношениях, когда принцип суверенитета национального государства на своей территории уступает место другим более абстрактным принципам. Для мирового сообщества, интересы которого представляют сегодня прежде всего США, принцип территориального суверенитета национального государства уступает место принципу прав человека.