Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

Порой жизнь предоставляет нам и многие другие шансы обрести себя, и начать новую жизнь, жизнь без оттенков серого, наполненную событиями и фантазиями. Будь то любовь, дружба, пристрастие к тому или иному виду творчества, а нередко радость и веселье, придадут нашей серой будничной жизни новый вид. Самое главное сумей завести ее так, чтобы она смогла в свою очередь завести нас. Да так сильно, нестерпимо, неутомимо, что без возможности творить, радоваться, любить, мы уже не сможем жить. Вот тогда-то и наступят те счастливые дни, которых так долго ждут всю свою жизнь некоторые из нас».

Именно в преддверии таких дней уже воздушно и легко чувствовал себя Усену, сумевший, через радость, открыть для себя новые возможности, более сильнее раскрыться перед своими друзьями и заслужить их настоящую дружбу.

А теперь оставим новые чувства, раздираемые Усену, в стороне и вернемся к нашим друзьям. За столь забавной беседой, в которой не остался безучастным и Хэн, в сторону которого так же сыпались шутки, друзья и не заметили, что уже к вечеру они оставили серые и мрачные земли позади себя.

Друзья так увлеклись подкалыванием друг друга, что совершенно забыли о счете времени, о боли, усталости, и голоде, так велика была сила их дружеской беседы, в которой каждый из друзей представал перед другими в новом свете, еще невиданном ранее, что еще немало усиливало желание его продолжить. Но все же вскоре языки у всех друзей стали заплетаться, и им все чаще стало не угнаться за шутками остальных. Все меньше стало произноситься слов в минуту, и все чаще стали появляться паузы в разговорах.

Один за другим друзья начали отходить от общего оживленного разговора, и чтобы не казаться отстраненными, коротко соглашались или изъявляли другую точку зрения короткими словами, типа: да, нет, конечно, и так далее. И только один Усену, не собирался затихать, и хотя немного и сбавил темп, все же не горел желанием молчать, и кончать шутить.

Удивительно, но впервые в жизни, он мог говорить все, что придет ему в голову, без последствий быть непонятым, или нечаянно обидеть своими словами друзей. И хотя он и понимал, что многое сказанное им лишено смысла, но все же, сквозь потоп всей этой белиберды, Усену постоянно изъявлял, пусть хоть и не замечено друзьями все, что накопилось за столько лет в его сердце. Шутя над всеми, и в основном над собой, Усену чувствовал, что скидывает со своего сердца тяжкий груз недопонимания, и умалчивания. И эта обретенная легкость окрыляла его, не давала покоя, ему хотелось как можно больше всего рассказать, и как можно большему числу слушателей. И нет слушателя лучше и беспристрастнее, и отзывчивее, чем его собственные друзья, которые хоть и немного притомились от всего этого, все же охотно продолжали участвовать в Усеновых беседах и шутках.

XIII Раны детства ноют и кровоточат

Но шутки шутками, а жизнь порой вносит свои коррективы, совсем неожиданные, лишенные всякой радости, и надежды. И именно эти удары судьбы вмиг заставили Усену умолкнуть, поблекнуть, и замереть на месте. Почувствовав резкую тянущую боль в своей груди, Усену вдруг неожиданно для самого себя, пустился изо всех сил кашлять. Кашель был куда громче, тяжелее, чем раньше, и заставил всех друзей и Хэна остановиться.

– Со мной… – пытался выговорить Усену, но кашель не давал ему покоя. – Все… в порядке… – не договорил Усену, и новый приступ кашля, скрутил его, заставил согнуться в полукруг, и не отпускал его не меньше минуты.

Друзья страшно перепугались, не отходили от него. Усену, чуть ли совсем не потерял сознание от кашля. Он прекратился лишь тогда, когда к Усену подошел Хэн, который первое время не сводил взгляда с барса, и, увидев, что кашель не проходит, подошел к нему.

– Дело совсем плохо, – молвил он, помогая встать Усену, который жадно глотал воздух, пользуясь моментом передышки.

Друзья ужаснулись еще больше, увидев окровавленное лицо Усену, у которого кровь лилась как из носа, так и из горла, а в том месте, где его так скрутил кашель, растекалась по снегу, большая лужа красно-алой крови, в некоторых местах с кусочками гноя, и свернувшейся крови.

– Потерпи Усену, я знаю здесь неподалеку безопасное место, где все мы отдохнем, – молвил тихо Хэн, помогая идти Усену, поддерживая барса, чтобы тот не упал.

Друзья, совершенно побледнев, побрели вслед Хэну и Усену. Кто, боясь поднять глаза на впереди идущих, кто, наоборот, не сводя с них своих расширенных глаз, которые так и покрывались тонкой пленкой от набежавших слез.

За одно мгновение, за считанные минуты, вся веселость и беззаботность сползли с друзей, и они вновь почувствовали ноющую, не дающую покоя, тянущую боль в сердце. Как бы они не старались прогнать ее, про себя подбадривая себя, у них ничего не получалось. Так порой случается, когда ты начинаешь забывать о суровости окружающей жизни, и только находишь отдушинку, как эта жизнь, как будто мстя тебе за твое легкомысленное поведение, наносит тебе удар в самое больное место. Не щадя никого, суровость жизни вовсе не желает на этом останавливаться. Все сильнее и яростнее она наносит удары, сопротивляться которым с каждой прожитой минутой, часом, днем, становится все тяжелее, и тяжелее.

Именно так, и ощущал себя Усену в данный момент. Он больше не радовался и веселился. В душе он корил себя за свое легкомысленное поведение, которое считал, и стало причиной новой волны отчаяния и безвыходности, охватившей его с головою. Как бы он не старался думать о чем-нибудь другом, кашель вновь и вновь возвращал его к реальности. Реальности, которая сейчас причиняла столько боли ему, как никогда еще, реальность, от которой просто так не отшутишься, и не отмахнешься, реальности, сплошь наполненной болью, печалью и горестями. Эти мысли так захватили не только разум, но и сердце Усену, что он и не заметил, как они все пришли к месту, о котором в самом начале сказал ему Хэн. В отличие от друзей, которым путь туда казался слишком долгим, и как им казалось, длился несколько часов подряд, сплошь до позднего вечера. Препроводив Усену внутрь небольшой расщелины в скале, у которой и остановились друзья, и из которой веяло необычным теплом, Хэн вернулся к друзьям, которые с нетерпением ожидали его снаружи.

– Как он? – спросили друзья.

– Говорите тише, ему нужен покой, – спокойно в полголоса ответил им Хэн.

– Скажи Хэн, неужели мы ничем не можем ему помочь? – спросил Яхси.

– Нам повезло, что мы добрались до сюда. Здесь протекают термальные воды, их тепло на время успокоит его кашель.

– А что потом? – спросил печально Риш.

– Мы бы и рады помочь, но я лишь немного знаю, как залечивать внешние раны, не более, – молвила Хис.

– Яхси, Риш, Хис и Усс, – молвил Хэн, обведя всех взглядом, и в каждом в глазах прочитал одно и то же чувство, – Я понимаю, как вам дорог Усену, и не собираюсь вселять в вас, напрасные надежды, поэтому сразу скажу, что дела обстоят очень худо.

– Насколько? – глотая ком в горле, спросил Яхси.

– Настолько плохо, что если Усену не помочь в ближайшие день, два… он…

– Не произноси этого! – прохрипел Яхси, и отвернулся ото всех, желая скрыть от них набежавшие слезы.

– Не-е-ет! – простонал Риш, и, не собираясь сдерживаться, заплакал, уткнулся в Хис, которая и сама глотала горькие слезы отчаяния.

– Нет, нет, не стоит отчаиваться друзья! – воскликнул Усс, который хоть и сам пустил слезы, все еще держался.

– Мы вместе прошли через столько бед и невзгод. Побороли стихию, медведя, свои страхи, и неужели теперь мы сдадимся?! – продолжил Усс, ожидая от друзей реакции.

– А ведь ваш друг прав! – вмешался Хэн, видя, что слова Усса, остались без внимания.

– Я еще никогда за свою жизнь, не видел столь преданных, верных, неукротимых, неумолимых, непреклонных, бесстрашных, идущих вперед, друзей. Да, я знаю вас всего лишь третий день, но за эти дни вы показали, что достойны жить на этой земле. Раз за разом я восхищался вами, когда снова и снова вы, рискуя ради друг друга, бросались во все тяжкие. Ваша самоотверженность, самопожертвование ради другого, достойны похвалы, и преклонения. За эти три дня вы показали, что вас не остановить. Вы справились со мной, побороли медведя, обрели мудрость, победив свои страхи, вы показали, что готовы на все ради дружбы. И вы давно уже прошли второе мое дурацкое испытание, побороли свои страхи, и обрели доверие ко мне, – говорил без умолку Хэн, в словах которого друзья, по неведомым им причинам, стали черпать силы, и потихоньку обретать самих себя. вытирая носы, они стали все ближе подходить к Хэну, с жадностью поглощая каждое его слово, как будто это была живительная влага.

– Вы поверили мне, и шли за мной, даже, не зная, куда я вас веду. Вам было в двойне тяжелее идти за мной, понимая в каком состоянии ваш друг. Но вы не отстранились от меня, за что я вам очень благодарен. Ведь именно в такой крайний момент, я хочу вам сказать, что те, кто сможет помочь Усену, находятся в нескольких часах пути отсюда!

– Это правда?! – воскликнул во все горло Яхси.

– Правда? – вторили ему друзья.

– Чистейшая, правда, – ответил спокойно Хэн, слова которого пролились на сердца друзей как бальзам на раны.

– Кто они, это какие-нибудь звери? – воскликнула Хис.

– А они и вправду, на такое способны? – вытягивал шею Усс.

– Так, кто же эти целители, которым я готов жизнь отдать, за спасение Усену? – закончил Яхси.

– И да, и нет! – начал отвечать на вопросы друзей по порядку, начиная с Хис.

– Они способны как создавать, так и разрушать! – продолжал он, взглянув на Усса.

– За свою жизнь, они и мухи не обидели, так что твоя жизнь им ни к чему, – ответил последним на вопрос Яхси барс.

– Так кто же они? – не выдержав, хором воскликнули друзья.

– Они принадлежат к тому виду существ, которых вы не раз встречали. К тем, кто всю жизнь только разрушают и уничтожают все живое вокруг себя, кто из жадности и гнева, способны перегрызть друг друга на смерть. Это люди, и только они способны помочь Усену!

– Что! – во все горло воскликнул Яхси.

– Люди, да ты!? Что? Всю эту дорогу вел нас им в руки! – злобно прокричал Яхси.

– Как ты мог Хэн, ведь мы спасли тебя, мы доверяли тебе! – воскликнула Хис.

– Послушайте меня, – перебил их Хэн, – Хотите верьте, хотите нет, но эти люди, крайне отличаются от тех, что вы встречали ранее.

– Все они одинаковы… – хотел было начать Яхси, но Риш остановил его.

– Ты уже так говорил, помнишь?! – пресёк его восклицания лис, припомнив случай с звероловом и его сыном.

– Они живут здесь совсем уединенно, отрекшись от всего мирского. Они презирают жестокость и жадность окружающего мира. Весь их смысл жизни состоит в созидании, а не в разрушении…