С пылью в глазах

– Что-то случилось? – спросил лабрадор.

– Всё хорошо. Просто хочется отдохнуть перед рабочим днём. Сегодня очень устал, силы на исходе.

–. Ну ладно, беги. Увидимся завтра на работе.

– Это точно не из-за Мишель? Она вышла только что, я провожала её до двери, – включив в коридоре и прикрыв фонарь пальцем, тихо произнесла Дорен. – Вы поругались с ней?

– Нет. Она восхитительная девушка, честно, – сказал Хегли, улыбнувшись, лукаво посмотрев на друзей. – Мне наконец-то понравился тот вариант, который вы предложили. Огромное вам обоим спасибо. А теперь мне нужно идти.

Тепло попрощавшись с провожавшими его псом и крольчихой, антилопа вышел из квартиры и, дождавшись щёлкнувшего механизма дверного замка, упёрся рогами в стену. Ему никогда прежде не доводилось находиться так близко к обер-прокурору, говорить с ним и даже ощущать на себе приятные прикосновения флирта. Смешанные чувства от встречи с Мишель обрекли его на долгие раздумья, в которых он терялся, не понимая своего отношения к девушке. Парень был вынужден ненавидеть её, желать ей зла, смерти, но не мог даже плохо подумать о ней.

Во власти летней ночи тьма окутала весь город, давая большинству зверей возможность сладко выспаться. Для других же она была причиной создать коллапс. Фланнаган обычно относился ко второй категории – если брать в целом его идеологию, – но той ночью ему пришлось залечь на дно.

Он лежал на кровати, пытаясь вспомнить каждый момент разговора с Мишель. Было жутко, по телу неоднократно пробегала дрожь. Её властные слова, которыми она вела разговор по нужному ей пути, чувствовались на коже спустя несколько часов, опасный, но сладкий голос звучал в ушах. Закрыв глаза, с силой сжав веки, Хегли настраивал себя на другие мысли, пытался найти любое воспоминание, которое и единым словом не связано с обер-прокурором.

Сам импала не стал для себя отрицать очевидное – Мишель заворожила его. Он говорил с ней так мало, но для него те минуты казались длинною в несколько жизней. Чувствовалось желание продолжить общение с ней и, если бы повезло, узнать несколько любопытных данных о предстоявших операциях Доминиона.

Телефонный звонок прервал скребущую душу меланхолию. Поначалу ему не хотелось принимать вызов и разговаривать, но он знал, какие могли быть последствия молчания.

– Я слушаю, – резко и грубо сказал антилопа. По ту сторону послышался позывной кашель и хрипение.

– Глушитель включил? – послышался вопрос координатора. Тот зверь, которого Фланнаган ни единого разу в глаза не видел, никогда не ходил вокруг да около, всегда начинал с дела – им и заканчивал.

– Да. Я его вообще не выключаю, когда нахожусь дома.

– Молодец, только не забывай давать ему остынуть.

– У вас ко мне есть дело?

Координатор замолчал, словно его и не было до этого – сплошная тишина. Хегли даже посмотрел на телефон, подумав, что ухом случайно нажал на сброс вызова.

– Агент Альфа был пойман полчаса назад.

Тихонько взвыв от злости, Фланнаган поднялся с кровати, сел на краю, подперев руками тяжёлую от сложных мыслей голову – появилась очередная проблема, коих скопилось беспросветное множество. За один только вечер и ночь можно было приплюсовать две, имеющие серьёзнейших характер.

– Я… догадываюсь кем именно, – взволнованно произнёс Хегли и почесал за ухом.

– Удиви меня.

– Её зовут Мишель, она саблезубая тигрица. Фамилии не знаю. Она новый обер-прокурор Доминиона в городе

– Да, именно так. А откуда ты её знаешь? Официального представления ещё не было.

– Сложная ситуация, – вздохнув, сказал Хегли и нервно рассеялся. – Я с ней сегодня лично познакомился. Вот так.

И снова молчание, на сей раз вызванное всплеском удивления. Переспросив и услышав тот же ответ, координатор засмеялся. Его смех был чистым и звонким, похожим на женский.

– Это же чудесно! – снова с хрипотцой сказал зверь и сухо откашлялся. – Это же прекраснейший шанс!

Последующие восхищения координатора становились громче, выразительней. Он благодарил всё и вся за возродившуюся надежду на светлое будущее, что давно была потеряна в преступной группировке.

– Ну и как она? – спросил координатор, закончив свою долгую радость. – Молния была на месте задержания, сказала, что в ней ничего особенного нет. Как ты считаешь?

– Красивая девушка. Одинокая, пыталась со мной заигрывать, как-то флиртовать. А так она…

– Подожди, что она делала? – прервал зверь Фланнагана громким криком.

– Ну, она проявляла какие-то знаки внимания мне. Вообще я с ней познакомился через друзей, которые захотели нас свести вместе.

– Хах! Так это ещё лучше! Я хотел перебросить тебя на Северо-Восток, чтобы ты Альфу заменил. Но, как мне кажется, тебя лучше использовать немного иначе. Пока готовься к следующему заданию, потом решим, что с тобой делать. И не забудь, что тебе нужно где-нибудь засветиться перед началом выполнения задания. Молния будет в Центральном парке. Завершение.

Оконченный звонок спровоцировал прилив вопросов в голове Хегли. Он долго не мог прийти в себя, задумываясь над каждым словом, над каждым звуком, произнесённым его координатором. Сам Фланнаган был не из робкого десятка, считался самым опасным из всех диверсантов «Грозы», получил заслуженное прозвище Гром, которое каждую неделю блестело на первых страницах главных криминальных и политических газет. И при таком раскладе, при всём опыте и здравом смысле он догадывался о задании, которое ему могли навязать.

Все за и против уложились в равную меру на весах сложного выбора, их количество и значимость идеально совпали. С одной стороны, Хегли боялся раскрытия, что так поставит под удар не только организацию «Грозы», но и мораль остальных диверсантов. У него был зверь в группировке, с которым, возможно, всё было не гладко, но верность обязывала думать за его чувства. На другой стороне он видел небывалый успех в случае полного выполнения задания. Фланнагана не устраивала ничья – более того, он старался придумать любой повод «против», даже самый глупый и пустой. А приходили только «за».

С мыслями о будущих ночах, которые не мог представить без своей тайной жизни, он уснул, аккуратно прижавшись к стене, соприкасавшейся с кроватью.

Спокойными ночами Хегли спал крепко, ему редко снились сны, будто сам бог сновидений не хотел преподносить ему свои дары. Зато импала мог выспаться, не пробуждаясь от идиотических и бредовых кошмаров. Он редко прерывал свой сон, только если рога болезненно бились о стену. Но этой ночью никто и ничто более не помешало ему насладиться нежными объятьями сна.

Очередное утро парень встретил с негативом – стыдливый луч июньского солнца озарил своим светом глаза Хегли. Первым делом Фланнаган включил телевизор, в ранние часы на котором, как обычно, показывали выпуски самых важных новостей. Антилопа хотел увидеть в них Альфу и Мишель, но работники телевидения обошлись лишь словесными комментариями по прошедшей операции Доминиона.

Город был готов к новой рабочей неделе. За выходной день многие успели отдохнуть или хотя бы расслабиться, набраться терпения перед очередными шестью днями безнадёжной пахоты. Хегли любил свою работу, ему в ней нравилось абсолютно всё: удобный график, зарплата, возможность видеться с лучшим другом. Но большее удовольствие он получал от своего низкого, но всё же положения: когда собравшиеся отобедать звери ждали только его, когда ему было позволено подходить к ним с напряжённым и серьёзным выражением лица и гордой походкой – начальство было счастливо отзывам посетительниц, уставших от дешёвых улыбок, а сам Хегли мог не скрывать своего эгоизма и пренебрежения ко всему ненавистному городу, ходить естественно для себя и получать за это похвалу. В этом был его стиль, который отличал его от остальных. Многие посетительницы, перешёптываясь между собой, называли антилопу хмурым и всегда пытались заставить его улыбнуться.

На работу импала приходил раньше всех, за час до открытия. А вот Хью обычно делал с точностью до наоборот. С каждым опозданием лабрадор отбывал на работе лишний час, а в помощь ему оставался и Хегли. Но в этот день то ли озарение безжалостно напало на него, то ли заиграло заснувшее чувство совести перед шефом, который и без того прикрывает пса, наблюдая в нём развитие навыков, редкий талант, но пёс пришёл даже раньше своего друга.

Хью сидел на скамье напротив раздаточного стола, откинув голову в сторону и не отрывая пустого взгляда от одной точки. У него был измотанный вид, он изредка подрагивал носом и ушами, будто думал о волнительных моментах, прошедших за его жизнь. А ему нравилось ворошить своё прошлое, и обычно лабрадор вспоминал не радостные моменты, эмоции от которых быстро остывали, а нелепые слова, поступки, краснея много лет спустя. Сам пёс представал перед друзьями эмоциональным и заряженным зверем, лёгкая улыбка редко сходила с его морды, но, оставаясь наедине с собой, он становился грустным и невзрачным.

Не заметив друга, Хегли прошёл к раздевалке, где нашёл свою униформу, выглаженную со вчерашнего вечера. Рабочая форма как нельзя кстати шла антилопе: белая рубашка с длинным рукавом, тёмно-серые брюки, слегка искрящиеся при свете, и клетчатый чёрно-сине-белый фартук, который тесно обтягивал талию. В нём Фланнаган казался даже более худощавым, чем обычно.

Он вышел из раздевалки и, увидев Хью, растянул довольную улыбку. Хегли узнал эту морду – она обычно напивалась до агонии вечером, а утром ходила по всей кухне и повышала недовольство посетителей своей медлительностью.

– Кто-то вчера вечером слишком хорошо отдохнул, – злорадно хихикнув, сказал Фланнаган и присел рядом с другом. Лабрадор нахмурил брови, косо посмотрев на антилопу. – А теперь этому кому-то уже сегодня слишком плохо.

– Никогда не пей водку, которая в это время горит, – грубо сказал Хью, опустив и без того висящие уши ещё ниже. – Я всю ночь рот раствором полоскал, чтобы у меня ожоги прошли.

– Ты вроде бы даже не шепелявишь.

– Значит, раствор помог. Хотя язык очень сильно болит, будто я им раскалённый нож облизывал, – сказал лабрадор и закашлял. – Ещё и глотку, наверное, обжёг.

– Тебе скоро стукнет тридцать лет, пора семью заводить, а ты до сих пор… Я даже не могу слов подобрать, чтобы описать твоё… это… занятие ерундой.

– Ты всё правильно говоришь, но слушать я тебя, конечно, не буду. Мелкий ещё, чтобы старших учить, – Хью расцвёл, слегка приободрился. На его лице снова появилась довольная улыбка, глаза заискрились от оптимизма. Он с силой почесал голову Хегли, взъерошив короткую, шелковистую шерсть. – Я такой злой на себя был, что даже на работу пораньше пришёл.

– Тебе стоит чаще на себя злиться – меньше потом будешь отрабатывать опоздания.

– Это ты во всём виноват! – неожиданно заявил Хью и толкнул друга в плечо. Хегли пошатнулся, как осина на ветру, и вернулся в исходное положение. – Если бы ты вчера вечером не ушёл, то я не догадался бы в раздумьях пить этот огненный коктейль!

– В каких раздумьях? Причём здесь я?