С пылью в глазах

О поимке Альфы она узнала практически раньше самого пойманного. У них было совместное задание, в котором девушка прикрывала спину брату по оружию, но группа Ярвинен незаметно успела окружить идущего впереди парня. Молния не могла позволить оперативникам забрать четвёртого по рейтингу диверсанта «Грозы», но в одиночку не смогла бы ничего сделать, находясь в здании со снайперской винтовкой в руках против по меньшей мере шести громил с автоматами и дробовиками. В перестрелке могли погибнуть оба диверсанта, что было крайне нежелательно.

Тогда-то она и увидела Мишель, ничуть не уступающую ей в профессионализме и, что немаловажно, в красоте. Её лицо и голову в целом ничто не закрывало, на ней был обтягивающий чёрный комбинезон с разноцветными тонкими полосами, направленными в одном и том же направлении, и высокие – почти до колен – сапоги. Из оружия у неё не было ровным счётом ничего.

Разумеется, после заявления Тени – координатора Хегли – Молния пришла в крайнее негодование, посчитав, что Гром поведётся на открытость и привлекательную внешность Ярвинен. Она могла ошибаться, а могла и нет. Но, возможно, отношения обер-прокурора и диверсанта были бы ей на руку.

– Ты готов? – спросила она перед надеванием шлема, получив в ответ лёгкий кивок.

Ходы в канализации представляли собой не только затемнённый лабиринт, но и безопасную дорогу к любой точке города. Для этого была специально украдена карта канализации, без которой в подземелье можно было только потеряться или сойти с ума.

Местом выполнения задания был элитный микрорайон в центре города, где располагалась знать разных уровней, включая мелких чиновников и подчинённых влияния Доминиона. Уже на месте Молния посвятила Грома с целью задания и планом.

Вглядываться в здания было некогда, но осторожный взгляд диверсантов так или иначе успел обежать каждый из домов, величаво возросших из бетона. В темноте нельзя было разглядеть ничего кроме ярких окон, которых можно было насчитать сотни, и освещение на парковочных местах. Стояли самые дорогие автомобили, не только купленные с местных заводов, но и привезённые с Островов и даже из-за океана.

Ограждённый высоким забором двор вновь вызвал у Грома восхищение – вдоль дома была построена небольшая аллея, по бокам которой стояли алебастровые фигуры и росли мелкие кустарники, выстриженные под различные формы. Недалеко шумел маленький округлый фонтанчик, где ради развлечения плавали пластиковые птички, а чуть дальше над дорогой нависла невысокая арка, до верха которой можно было дотянуться рукой, с названием комплекса. И в ночи, когда всё освещалось поставленными на газон фонарями с солнечными батареями, всё выглядело ещё привлекательней.

Пробраться в такое место было архисложно, но работа диверсанта включала в себя разбиение невозможных преград. Тем более, когда с подобным приходилось сталкиваться ранее. В этом же микрорайоне. Нужно было всего-навсего войти в подвальное помещение с улицы и выйти из него в подъезде.

Висевшие по периметру камеры могли усложнить выполнение миссии, что побудило Грома использовать варварский подход к их устранению – он хорошенько разбегался, стараясь не подходить близко к свету, и в прыжке с болтами срывал мешавшие электронные глаза. Когда возможность оказаться увиденным стала нереальна, диверсант прислонил к дверному замку дуло пистолета и одним выстрелом обеспечил себе и своей напарнице проход дальше.

Оказавшись внутри дома, Молния жестом показала напарнику цифру три, означавшую номер квартиры, в которой жил бывший обер-прокурор Доминиона Браун, отстранённый от дела с «Грозой» из-за низкой эффективности своей работы. Его группа насчитывала более двадцати бойцов, но не могла отыскать и схватить хотя бы одного диверсанта; им удавалось лишь подстреливать – даже не убивать – врагов, которые, приложив усилия, скрывались в темноте и не возвращались.

У огромного медведя был колоссальный опыт ведения скрытных войн, мало кто мог сравниться с ним в управлении кадрами. Ему порой не хватало только капли везения, крохотной доли которая позволила бы его рейтингу резко подняться, но он всякий раз терпел обиднейшее поражение. При этом тягаться с Брауном было невыносимо сложно – профессиональное чутьё позволяло медведю предвидеть будущие шаги «Грозы» и разбивать мечты запрещённой группировки о господстве в городе. Только операции, находившиеся на краю абсурда, не были предугаданы им.

За долгие пять лет работы все привыкли видеть его скованным в рабочих действиях, но от него можно было ожидать стабильности.

Путь лежал через коморку консьержа, вышедшего во двор после сигнала поломки камеры видеонаблюдения. У него в распоряжении был небольшой телевизор, который работал почти без устали, даже когда его никто не смотрел. Консьерж в доме был скорее признаком богатства, чем реальной необходимостью – в доме, где жили только культурные и образованные звери, не приходилось следить за порядком, а большинство сил было направлено за создание уюта и комфорта.

И вот перед диверсантами оказалась металлическая дверь с позолоченной цифрой 3. Над дверью висела камера, но устранять её никто не стал, решив воспользоваться скоростью проникновения в квартиру. Гром был бессилен перед дверью с тройным замком, и на помощь пришла Молния. Она – неожиданно даже для стоявшего рядом собрата – достала из внутреннего кармана связку из трёх ключей. Жестами девушка приказала парню следить за обстановкой, а сама принялась медленно и тихо открывать каждый из замков. Сгоравшему от любопытства Грому хотелось спросить, каким образом напарнице удалось раздобыть ключи, но он знал, что та ответит ему язвительной репликой, говоря о своём превосходстве над лидером «Критерия».

Открыв входную дверь, диверсанты прошли внутрь квартиры, держа оружие перед собой.

Браун сидел в широком бархатном кресле с бокалом дорогущего вина и оглядывал зал квартиры. Поглядеть действительно было на что: длинная софа с изогнутой спинкой, сделанная на заказ из красного дерева, обшитого тем же бархатом, шкаф-стена, за стеклом которого хранились изящные бронзовые фигурки женщин разных видов с обнажёнными телами и коллекционные бокалы из хрусталя для вина; натяжной потолок бежевого цвета с широкой люстрой стиля Ар-Деко, на полу растянулся круглый шёлковый ковёр с узором в виде скрученной в дугу чёрной не раскрывшейся полностью розы, на широкой стене повисли репродукции редких картин, окна прикрывала тюль из нежного гобелена с золотистым орнаментом, а изюминку интерьеру дарили стоящие по углам залы небольшие столики, державшие на себе керамические вазы и кувшины из обожжённой глины, которые, скорее всего, привезли из Пустыни. Единственным недоразумением в комнате был сам хозяин, сидящий в помятой белой рубашке с половиной расстёгнутых пуговиц и с заплывшими от алкоголя глазами.

Над диваном висели перекрещенные старый мушкет с серебряным стволом и кованая шпага, покрытые пылью, а под ним лежала колода игральных карт. У кресла, на котором сидел Браун, были рассыпаны осколки испачканного вином бокала, на подлокотнике стояла тарелка с сыром и плитками молочного шоколада.

Тело бурого медведя не дрогнуло, оставалось каменным даже когда из двух проходов в залу выдвинулись вражеские диверсанты, один из которых наставил винтовку, а второй – стремительно закрыл окна, в которые можно было заглянуть с улицы. Браун лишь стремительно пробежался глазами по пронёсшемуся в полуметре Грому и застыл при виде Молнии.

– Добрый вечер! – сказал медведь запавшим языком. Он разом осушил бокал и поставил его на журнальный столик, под которым лежало минимум пять опустошённых бутылок вина. – А я тут праздную своё увольнение!

Гром твёрдо встал напротив Брауна, скрестил руки у груди. Стойка повелителя не произвела на охмелённого зверя колкого эффекта. Диверсант поднял вверх указательный и средний пальцы.

– Ну да, две недели праздную! – уже прокричал он. – А что мне делать? Я одиннадцать лет жизни потратил на… вас, и не на вас, – Браун словно выдавливал из себя слова – ему хотелось отрезать кусочек своего горя и дать его кому-нибудь. – У меня даже жены нет, потому что пахал на работе днём и ночью. А что мне это дало? Меня пнули оттуда под хвост. И-и постав… Добротная девка. А я теперь безработный!

Смысл слов медведя терялся с каждой фразой. Он старался ухватиться за мысль, но, соприкоснувшись с ней, сразу же тянул руки ко второй и третьей. В монологе заплутал и Гром.

– Видели её? – Браун откинул голову назад и поднял с пола бутылку. – Я бы такой показал медвежью силу. Она бы у меня на весь дом стонала…

Оценка бывшего обер-прокурора не понравилась стоящему рядом диверсанту. Мысленно его нога чесала за ухом медведя, но он чувствовал раскалённый взгляд Молнии на своей спине. Вряд ли девушка одобрила бы защиту чести Ярвинен.

– Короче, какого хрена вы сюда вообще припёрлись? Я настолько пьяный, что мне даже неинтересно, как именно вы оба это сделали. Просто берите всё, что хотите, и проваливайте отсюда. Только фигурки мои не забирайте, а то это последнее, что у меня осталось для вдохновения.

Возмущённо качнув головой по сторонам, Гром показал своё недовольство темами, которые затронул Браун. Он понимал, что медведю не хватило бы трезвости пытаться заговорить врага, но распущенный язык, которому нужно было размяться после долгого молчания, продолжал сдавливать терпеливость диверсанта.

– А ты знаешь, что общего у зебры и арбуза? Снаружи полосатые, а внутри красные и с косточками! Понял, да? – шутка, вызвавшая у Брауна истеричный приступ смеха, не произвела на его врагов впечатления, скорее, вызвала непонимание. Гром пригрозил ему пистолетом, медведь сразу же перестал смеяться и вновь сделал расслабленное и неуважительное лицо. – Вы, наверное, пришли спросить у меня про новую группу Доминиона? И что мне про них рассказать? Шестеро мастеров, которыми руководит дочка члена Верховного Совета и инспектор со столицы – мерзкий такой тип, строит из себя элиту. А до этого вся их шарашкина контора работали в другом городе, прере… ребер… завалили притон террористов! Больше я ничего знаю, отстаньте от меня.

– Документы, – заговорил Гром.

– Да какие документы, если я там не работаю!?

– Документы! – не унимался диверсант. Молния подошла к нему, встала рядом, чтобы Браун не забыл об угрозе обнаружить в своём теле лишнее отверстие, а, судя по мощности винтовки, оно было бы широким и сквозным. – Адреса! Номера! Любые данные! – Грому надоело наблюдать за оперой пьяного медведя, он требовал развязки. – Или ты хочешь сказать, что не собираешься отвоевать себе работу?

Жёсткость парня удивила даже стоящую рядом Молнию. Обычно Гром молча и без лишних действий выполнял своё задание, никогда не разговаривал с врагом, сторонясь узнавания по голосу. Пистолет покидал кобуру только при необходимости стрельбы. Но в этот вечер он переступил через половину своих принципов.

Пытаясь придумать хитрый план побега и при этом не отдать врагу бумаги, Браун растягивал время. Медведю было дозволено долго сидеть без движений и обдумывать.

– В сейфе, в моей спальной, – прорычал он. – Пароль 3090. Если будете брать деньги, то оставьте мне пару сотен опохмелиться завтра.

Движением головы Гром отправил Молнию к сейфу, а сам сделал пару вольных шагов в сторону шкафов со статуэтками. Краем глаза он старался найти фигурку импалы, но среди торжества хищников вообще не было травоядных. Кстати говоря, и медведицы в обилии других видов не было. Диверсант заметил, что самой затёртой статуэткой была волчица с пышной грудью, на которой виднелись жёлтые потёртости, прорывающиеся сквозь бронзовую оболочку. Гром покосился на медведя и ухмыльнулся.

До Брауна наконец дошла разумная мысль, которой он решил воспользоваться сполна. В окно полетела бутылка – силы медведя хватило, чтобы разбить пластиковый слой. Шум привёл Грома в чувство сосредоточенности, которое иногда испарялось от недостатка концентрации, а обер-прокурор поднялся с дивана и, качаясь, набросился на врага. В рукопашном бою у диверсанта не было шансов, но пистолет в руке уравнивал их возможности.

Задание достигло своего края, когда Грому пришлось использовать оружие. Глушитель обеззвучил выстрел, но менее больно от этого не стало. Браун с грохотом свалился на пол, перед падением ухватившись за простреленный бок и разведя руки уже внизу. От такого вида и осознания содеянного диверсанту становилось не по себе, голова расходилась в обморочном вальсе, а перед глазами белело. Его ноги подкашивались, но он старался устоять перед павшим врагом, пытался настроить себя на несгибаемость духа. Облегчение не сразу брало контроль над совестью Грома.

Оказавшаяся в зале Молния подхватила его, стараясь удержать и расслабить. Ей самой было неприятно находиться рядом, но она знала, что парню всегда приходилось тяжелей. Он казался чёрствым и безэмоциональным, но в моменты слабости чувства выходили из него, как накопившаяся в недрах земли магма из вулкана.

– Всё хорошо! Ты так реагируешь, будто в первый раз! – доносилось из-под шлема. – Он нас специально разделил и обманул, поэтому так получилось – там сейф не с цифровым кодом, а под ключ. Успокойся.

Гром выдохнул, взял себя в руки. В его работе случались моменты и хуже, которые он пережил более спокойно, но на сей раз словно накипело в душе парня и ему было экстренно необходимо дать волю эмоциям. Даже со слезившимися глазами диверсант сдёрнул ключ с браслета медведя, Молния довела его до сейфа.

Дрожь и темнота были против того, чтобы парень забрал документы. Помогла девушка, нежно схватившая его ладонь – они вместе заняли пространство скважины ключом и получили полный доступ к любой информации врагов за последние несколько лет. Гром запихивал бумагу во внутренние карманы куртки, пока Молния проверяла каждый уголок в сейфе.

Захлопнулась входная дверь в квартиру, и диверсанты приготовились к худшему. Боевая стойка, отрепетированная ими, состояла из положения сидя у Грома и лёжа – у Молнии. Они наставили оружие на дверь. В ожидании бешено заколотились сердца, стук был слышен глубоко в голове и отдавался тяжёлым метрономом.

Гром открыл дверь и бережно заглянул в коридор, где чужое присутствие абсолютно не чувствовалось. Вошедшие могли пройти через другую сторону квартиры в зал, что побудило диверсанта обойти хитрого врага. Молния осталась держать входную дверь в квартиру, хотя от волнения дуло ходило по всей стене.

На полу в зале не было Брауна – от него остались лишь небольшое пятно крови на ковре и пара капель у второго входа. До сих пор мучаясь от угрызения совести, Гром восполнился злостью, которую хотел испустить на обманувшего его медведя, но вместо этого выбежал в коридор и, подхватив Молнию, подбежал к входной двери. Девушка старалась выбить от парня хотя бы слово, но он молча и напряжённо взламывал дверь.

На лестничной площадке пустота казалась более подавляющей, чем до этого, из-за небольшой дорожки крови, которую, вероятно, сделал Браун, оттряхнув испачканную ладонь.

– Что ты делаешь? – злобно прошипела Молния и стукнула кулаком в плечо Грому. – Что происходит?

– Он сбежал.

– Кто? Браун?

– С пробитым боком он далеко не убежит. Его нужно незаметно догнать и… – Гром пальцам провёл поперёк своей шеи, вытянув подбородок вверх. – По тревоге мы и квартала незаметно не пробежим. Ладно, меньше разговоров.

Ситуация приобретала неспокойный характер. Грубые секунды сгорали в понимании приближающейся угрозы, отчего кровь вскипела даже у наиспокойнейшего Грома. Даже при первой встрече с Ярвинен у него выделилось меньше бодрящего адреналина, чем в те минуты. Не находила себе место и Молния, у которой было невероятное чутьё на опасность, словно её женская интуиция имела уникальные экстрасенсорные способности.