Канцелярская резинка

– Ну что, я предлагаю перейти к анализу, – вдоволь напившись, я все же расстегнул молнию куртки, незаметно напихав в подмышки сухих салфеток, из новой пачки, которую она принесла вместе с водой.

– Расскажите мне по порядку все события, начиная с той ночи, и заканчивая сегодняшним утром, когда вы переступили порог моего кабинета.

– Надеюсь вы последний человек, которому мне придётся это рассказывать, – произнёс я, и прежде чем начать, – не найдётся ли у вас обычной канцелярской резинки?

– Думаю найдётся, – слегка растерянно ответил доктор, – цвет для вас имеет значение? – уточнила она погрузившись в выдвижной ящик стола.

– Никакого, – я вдруг предположил, что в нем ещё может хранится, и наткнулся на мысль о огнестрельном оружии. Что было вполне вероятно. Ведь работая с опасными преступниками, она должна обладать некими средствами самозащиты. Нельзя же было полагаться лишь на молниеносную реакцию тренированного амбала за дверью.

Анна неуверенно подошла ко мне. Видимо её очень заинтересовала моя необычная просьба. Наконец, довольно редкого чёрного цвета резинка, оказалась в моих мокрых руках, и я приступил.

Мой волнующий рассказ, сопровождался регулярно принимаемыми порциями выпивки из далёкой Канады и потрескиванием тонкой резины о влажную кожу. Так внимательно и вдумчиво, меня ещё никто никогда не слушал за всю мою жизнь. Во время моего длинного монолога, мне казалось она единственная, кто верит мне. Верит каждому моему слову. Но иллюзии чаще всего оказываются лишь иллюзиями. И ничем больше. Я знал об этом и раньше, а сейчас лишь сильнее в этом уверился. Больше не осталось никого, кому бы я мог доверять. И я засунул эту сентиментальную натуру, нуждающуюся в чужой поддержке и чьём то доверии, куда поглубже. Так глубоко, где её уже не сможет достать ни одна живая душа.

– Находясь в тюремной камере, вы уверены, что видели того же самого старика? – наконец спросила психолог.

– Думаете, там был кто-то другой? Нет. Я уверен. Да и потом, какая разница? Ведь ваши службы утверждают что там вовсе никого не было кроме меня самого.

– Нет. Это я к тому, что вам это могло приснится.

– За идиота меня принимаете? Думаете я сон от реальности отличить не способен, – немного разозлился я.

– Я не это имела ввиду. Но только знайте, что в стрессовых ситуациях подобный синдром вполне возможен. И даже научно объясним.

– Я знаю что видел. И я не спал. Я видел его как вас сейчас вижу.

– Что ж. Не смею утверждать обратное. Вам виднее что вы там видели. Тогда давайте вернёмся немного назад.

– Что было до этого я уже вам подробно рассказал. Не заставляйте меня делать это снова. Тем более добавить мне нечего. А копаться в этой части своего прошлого для меня не так уж просто, как вам бы того хотелось. Это было настоящим живым кошмаром. Знаете, у вас когда – нибудь бывало ощущение что вам настолько страшно, что наверняка все происходящее вокруг вас – это лишь ужасный сон, и вам просто необходимо проснуться?

– Простите, но я уж не припомню подобного. Но вполне возможно. Вот только вы меня не правильно поняли. Я не заставляю вас вновь возвращаться к тем событиям, о которых вы хотите забыть. Я хочу вернутся с вами намного раньше, и больше узнать вас как личность.

– Насколько раньше? – с облегчением спрашивал я, сделав ещё несколько маленьких глотков.

– Ну например расскажите мне об этой резинке.

– Что именно? Ведь вы мне сами её отдали.

– Вы прекрасно меня поняли. Я наблюдаю за вашей рукой последние двадцать минут. Ваши пальцы не остановились не на секунду. Это же своеобразный механизм защиты.

– Ну просто здесь же наверняка не курят. А я давно без никотина. Вот и нервничаю немного. А это помогает мне отвлечься. Дурацкая привычка.

– Кто вам сказал, что здесь нельзя курить? Вы у меня даже не спрашивали, – упрямничал доктор.

– Я так решил, потому что нет запаха табачного дыма. Нет пепельницы на столе. Да и сигареты у меня не вовремя закончились.

– Благодарю за вашу вежливость и проницательность. Вот угощайтесь, – она протянула мне открытую пачку, и достала стеклянную пепельницу из под стола, – а пепельницу я прячу, дабы не соблазнять тех пациентов, которые пытаются избавиться от никотиновой зависимости.

– Правда? Я могу курить прямо здесь? А вы? Я не хочу доставлять вам дискомфорт, заставляя дышать этой дрянью.

– Обо мне не беспокойтесь. Я нормально переношу этот запах. Иногда обычная сигарета помогает мне добиться истины. Ведь вы должны быть максимально расслаблены. К тому же, порой я и сама могу побаловать себя подобным образом.

– Уверенны? – все ещё не решался закурить я, уже держа сигарету в зубах.

– Абсолютно.

В этот момент, я бываю особенно уязвим к окружающему миру. В такой момент меня легко прикончить или чего ещё похуже. Она добилась своего. Я полностью расслаблен. Я называю это мимолетным никотиновым забвением. В сочетании с похмельем, это совсем пагубная процедура. Мои пальцы замедляются, а резинка становится намного прочнее.

– Так что? Вернёмся к нашему разговору?

– Напомните на чем мы остановились?

– На ваших привычках, как вы сами выразились. А точнее на одной из них.

– Ах да, это, – я смотрел на свою руку, опутанную тонкой резиновой нитью будто некой живой сущностью. Она глубоко врезалась в плоть, перекрывая кровеносный поток и пытаясь проникнуть под самую кожу. Становилось все больнее. Кончики пальцев становились бледно – синими. Пришлось немного ослабить. И вот она уже не столь агрессивна.

– Да, я именно об этом, – настаивала она.

– Это от моей матери. Вернее все что от неё осталось. Она делала из них картины. Прежде чем ушла, исчезнув навсегда. Я нашёл огромную коробку разноцветных резинок. По одной в день. Я брал из неё по одной в день, считая каждую в ожидании её возвращения. Одна тысяча девятьсот семь. И ещё десяток порванных. Столько я насчитал.

– Вы ждали свою мать пять с лишним лет?

– Быстро считаете. У меня на это ушло намного больше времени. Резинка за резинкой. Одна за другой. И так каждый день. А она так и не появилась.

– И что же дальше? – я видел как на её лице появляется не профессиональное сочувствие, которого иногда терпеть не мог в других. Но не сейчас. Анна неплохо умеет расположить к себе.

– Дальше я отправился на её поиски. Сбежал из дому. И искал где только мог. Но все безуспешно. Оказывается не так просто найти родного человека в большом городе, когда тебе всего тринадцать. Тем более если этот человек не хочет чтоб его нашли. Меня поймали полицейские и отвезли обратно домой. К бабушке.

– Вас вырастила бабушка?

– Вырастила и воспитала.

– Вам известно почему ушла ваша мама?

– Потому что её тоже бросили. Так же как и меня. Отец ушёл от нас годом ранее к другой женщине. Она очень любила его, и не могла забыть. Не могла отпустить. Отправилась на его поиски.

– Но а как же вы? Какие чувства она испытывала к вам?

– Надеюсь материнские. Поэтому и искал её. Хотел это выяснить. Хотя по словам бабушки, она очень меня любила.

– А сейчас? Вам известно что с ней сейчас?

– Нет. Уже наверное все равно.

– А отец? Вы пытались найти его?

– Только когда искал её. Но он изменил фамилию и уехал в другой город.

– И дальше вы остались с бабушкой?