Канцелярская резинка

– Вы же будете вести себя хорошо? – уточнил Феликс, прежде чем с меня сняли наручники.

– Я не собираюсь ничего поджигать, если вы об этом. К тому же, я сам насквозь пропитан горючим того же происхождения.

Я присел за ближайший столик, как только мои руки снова были свободны. Сигареты и спички, у меня изъяли задержавшие меня сотрудники полиции. Я вспомнил об этом, лишь проверив все свои карманы с изнаночной стороны.

– Разрешите мне пройти за барную стойку? – подумал я о наличии оного, на рабочем месте.

– Не думаю, что это хорошая идея, – ответил Феликс, – зачем вы хотите туда попасть?

– Сигареты. У меня не осталось. Все забрали при обыске. А там должны были остаться.

– Дайте ему сигарету, – на просьбу странно одетого Феликса, никто не отреагировал, – неужто никто не курит?

В ответ все растерянно пожали плечами.

Анатолий молча отправился за стойку, по немому приказу начальника. Оттуда он вернулся с моими сигаретами и сразу бросил их на стол возле меня.

Николай принёс мне пепельницу, а Феликс достал из своего кармана бензиновую зажигалку и поднёс огонь так близко к моему лицу, что мне пришлось немного увернуться, чтоб прикурить. Затем все трое замерли, окружив меня, пока я жадно втягивал горький табачный дым. У меня сильно тряслись руки. Лихорадочно, будто трансплантаты старого алкоголика. Я никак не мог совладать с ними. Пальцы запутались в резинке будто в стальной проволоке и меня это сильно раздражало.

Я даже не заметил как Феликс не надолго удалился. Он вернулся с полным стаканом в руке, протянув его мне.

– Вот. Возьмите. Кажется вам нужно успокоиться. Разговор предстоит серьёзный.

Несколько глотков выдержанного шотландского виски обожгли мои нервные окончания изнутри. У него был хороший вкус. А ещё он был достаточно вежлив и учтив со мной, как для представителя органов правопорядка в разговоре с серийным маньяком, коим теперь меня все считали. И тут я подумал, что это все же мало походит на месть.

– О чём же вы хотите поговорить? – спросил я едва слышно, поставив стакан немного усмирившейся рукой.

– Прежде всего о том, что же здесь все таки случилось? – он медленно присел напротив меня, – что вам сделали эти трое несчастных? И за что вы столь жестоко с ними обошлись? Вы же использовали кислоту, не так ли?

– Кислоту? Какую кислоту?

– Недавно мне сообщили результаты вскрытия. Все три жертвы буквально на атомы расщеплены изнутри. Их органы поражены действием ядовитого кислотного вещества. Впервые за всю свою долгую практику, патологоанатом, которому пришлось делать вскрытие не сдержался. Жареные сосиски, которые он, с большим аппетитом употребил в качестве завтрака, оказались на носилках. Внутри трупа, практически все было выжжено кислотой. Вы хоть представляете, что им довелось испытать перед смертью? Это было похоже на раковую опухоль, которая активно прогрессирует в считанные секунды. Но только вдвое мучительней.

– Я ничего не знал об этом. Все должно было пройти иначе. Безболезненно и быстро. Он так обещал, – растерянно оправдывался я, шокирован его рассказом.

– Кто обещал?

– Тот ненормальный старик! – по его удивленным глазам, я сразу понял что он не ведает о ком идёт речь, – он был там. Он все им рассказал. Я думал вы в курсе.

– Но я не в курсе. Кому рассказал?

– Полицейским.

– Давайте с самого начала. Расскажите свою версию событий, не упуская ни одной детали. Особенно меня интересует этот старик, о котором вы так уверенно толкуете.

– Он появился неоткуда. Я не видел как он вошёл в бар. А возможно просто не придал значения его появлению. Уже не припомнить… – я поведал этому любопытному человеку все, что случилось прошлой ночью. Мой рассказ, со всеми мельчайшими подробностями, длился около двадцати минут. От момента когда я его впервые заметил, и до того самого, как меня неожиданно поймал толстый усач «Лаврентий». Всего двадцать с лишним минут, за которые, я прожил весь этот ужас заново. Он внимательно слушал меня, не перебивая даже когда я от волнения запинался и возможно, даже заикался. За эти бесконечные двадцать минут, я выкурил четверть пачки сигарет, допил свой скотч, и порвал очередную резинку, – затем прибыла полиция, меня схватили и доставили в участок. Там, за решеткой камеры, я снова увидел его, – наконец закончил я, пытаясь перевести дыхание.

– Кого вы там увидели? – недоумевая спросил он, вызвав во мне приступ неконтролируемой агрессии.

– Да этого же самого старика! – я раздраженно ударил ладонью о стол, от чего Толя и Коля немного зашевелились, и подошли к нам вплотную.

– Не нервничайте, – обратился ко мне Феликс, жестом дав понять своим подопечным, что вмешиваться пока не стоит.

– Как уж здесь? – попытался расслабиться я, – почему вы все строите из себя идиотов, не желая услышать правду?

– Именно к ней, мы и старательно пытаемся докопаться.

– Тогда почему никто не хочет верить ему? Он же все им рассказал. Все в точности, что и я сейчас вам. Наши истории полностью совпадают. Две одинаковые версии. А я все ещё здесь. Куда они его забрали?

– Дело в том… – казалось он слишком задумчив, – я не знаю как вам правильно это объяснить.

– Что? Они отпустили его? Я так и знал! Он предполагал подобное. Говорил, что никто не пытается его выслушать. А теперь он на свободе, не так ли? Вы отпустили настоящего преступника, вы понимаете это? Чего же вы молчите?!

– С вами в камере никого не было, – наконец изъяснил он.

– Конечно не было, к вашему появлению. Потому, что он уже был на пути домой, к тому самому моменту.

– Скажите, как его имя?

– Да не знаю я его имени! Спросите у тех полицейских, наверняка они знают. Ведь как то нужно было оформить его арест.

– В том то и дело. Никакого ареста не было. В этой камере, кроме вас, уже неделю никого не удерживали.

– Это что, розыгрыш? Шутка такая? По вашему это смешно?

– Я похож на шутника? Или на юмориста?

– Если честно, то немного похож, – не сдержался я до конца. Ведь говоря искренне, он был просто вылитый комедиант.

– Не смотря на это, я таковым не являюсь. Смею вас в этом заверить, – немного оскорблено произнёс он.

– То есть вы хотите сказать, что он мне; что, по вашему, приснился? Или причудился? – надменным тоном продолжал я, – я видел его своими глазами так, как вижу сейчас вас.

– Я вас не пытаюсь одурачить. Не знаю, что вы могли видеть в той камере, точно знаю лишь одно – кроме вас, там никого не было.

– Намекаете, что я сумасшедший? И чертов старик не приходил с повинной?

– Может вы увидели то что хотели. Если честно, я вообще сомневаюсь в существовании этого безумного старика, спасающего внучку, – вдруг выложил он, и на меня словно ящик с инструментами рухнул с восьмого этажа.

– Вы намекаете на то, что я лгу? Думаете я все это придумал? – возмущению моему казалось не было предела, и оно вот вот вырвется и полезет из меня наружу.

– Я не знаю. Но предлагаю нам вместе с этим разобраться.

– В чем? Я вас не понимаю. Мне нет нужды в разбирательствах. Я ведь точно знаю как все было. И вам меня не запутать. Это что, какой то новый метод добиться чистосердечного признания?

– Я скажу вам все как есть. А вы просто выслушайте и поразмыслите. В этом помещении хватит улик, чтоб упрятать вас за решетку лет на двести пятьдесят. Вы главный и единственный подозреваемый в тройном убийстве, совершенном с особой жестокостью. Я бы даже добавил с невиданным ранее безразличием к чужой человеческой жизни. По словам свидетеля, вы пытались скрыть следы преступления. Перетаскивали тела, шваброй растирали кровь по полу. Делали это расчётливое и хладнокровно. Так вот взвалить это все на какого – то неизвестного пенсионера, которого никто не видел, и имени которого никто не знает – шансы нулевые.

– Если вы мне не верите, считаете я все выдумал, тогда зачем мы здесь? Зачем вы меня сюда привезли? Чтобы разобраться в моих мотивах? – строил смутные догадки я, – так вот у меня их нет. И никогда не было. Этих людей, я видел впервые, и хотя они мне были крайне неприятны, может даже омерзительны, я бы ни за что не стал их убивать.