Канцелярская резинка

– Простите, – обратился я к полицейским, – у вас случайно не найдётся обычной канцелярской резинки?

– Какой резинки? – переспросил меня главный.

– Канцелярской, – вежливо уточнил я дрожащим голосом.

Он принялся копошится в ящике служебного стола.

– Есть только такая, – он подошёл к двери моей камеры, с резинкой синего цвета в руках, соблюдая безопасную дистанцию.

– Это именно она. Это то что мне нужно, – я протянул измазанную кровью руку сквозь отверстие между решёток.

– Зачем она тебе? – недоверчиво спрашивал офицер полиции.

– Это меня успокаивает.

– Заключённым запрещено передавать посторонние предметы.

– Неужели вы считаете, что это может представлять какую-либо опасность. Что по вашему, я смогу сделать вооружившись ею? Сбежать отсюда, передавив железные прутья этой безделушкой?

– Не знаю. Возможно. А может ты хочешь покончить с собой с помощью этого?

– Я конечно немного слащаво выгляжу, но сомневаюсь, что смогу с её помощью повеситься, воспользовавшись вашим советом.

– Передавить вены.

– И как же это работает?

– Точно не знаю, но я о таком слышал, – он бросил резинку мне под ноги, – держи. Развлекайся. И это называется резинка для денег, да будет тебе известно.

– Спасибо, я постараюсь запомнить, – немного насмешливо ответил я, наклонившись к полу, – мне бы немного отмыться не помешало.

– Камеру нельзя покидать до окончательного выдвижения обвинений.

– Но я же тут все испачкаю.

В ответ я был удостоен лишь презрительным взглядом всех троих полицейских.

Темница, узником которой, я неожиданно для себя оказался, меня чертовски пугала. А ещё запах. Непередаваемая амброзия сырости и дешевого вонючего одеколона. Очевидно, что предыдущий постоялец этой отсыревшей за долгие годы камеры, совершенно не имел вкуса.

– Вот, – брякнул сзади начальник этого захудалого местечка, поставив перед решеткой железную миску с водой, – отмой хотя бы лицо. Выглядишь как настоящий психопат.

Холодная вода колола мне руки. Умывая лицо, я вдруг непроизвольно задумался о предназначении этой старой непригодной посудины, до того как мне принесли в ней воду. А ещё о том, что я мог бы схватить эту миску и затащить её в камеру, но они посчитали, что опасней будет дать мне канцелярскую резинку, которая к слову, сейчас очень помогала, тесно вплетаясь между мокрых пальцев.

Я расположился на скрипучей ржавой кровати намереваясь немного подумать над случившимся. Как вдруг из дальнего темного угла, донёсся знакомый голос, напугав меня едва ли не до смерти:

– Ну что вляпались мы с тобой, да?

– Кто здесь? – выкрикнул я схватившись на ноги. Я обернулся к источнику звука, которого не было видно, за блёклыми лучами пыли из окошка.

– Не думал что так все обернётся. Ты уж не серчай на меня, Платон, – я узнал голос, но никак не мог поверить своим ушам.

– Выйдите на свет. Я ничего не вижу, – все ещё опасаясь, что ошибся просил я.

– Боюсь встретить не совсем радушный приём с твоей стороны.

Я увидел это лицо, освещённое тусклыми лучами света и сразу узнал его. Это был старик. Обветшалый и немощный. Он смотрел на меня виновато и растерянно.

– Ах ты старый, мерзкий предатель! – я схватил его за шиворот и с силой прижал к стене. Я услышал как хрустнули его лопатки, и на секунду подумал, что мог их сломать или вывихнуть. Дед то поди уж не вчера родился. Он уже выглядит как ходячая реликвия. Если бы ударился затылком, то я лишился бы единственного человека, если можно его так называть, который знает как все было на самом деле. И возможно единственного шанса покинуть это жуткое место.

– Ты что здесь делаешь? – рявкнул я ему в лицо, перекошенное от боли, которую я ему причинил.

– То же что и ты.

– Что это значит? Почему тогда я здесь? Ты должен пойти и все им рассказать. Все до мельчайших деталей, слышишь! И про шантаж не забудь. Ты меня слышишь?!

– Слышу, слышу, – спокойно ответил он, – но только они мне не поверят.

– Что значит не поверят? Ты что несёшь старый маразматик? Ты убил тех людей! А я здесь из-за тебя, понимаешь?

– Понимаю. Поэтому я и здесь. Отпусти меня наконец! – он ещё смеет поднимать на меня тон.

– Тебя то как поймали? Криминальный ты сухофрукт. Склероз подвёл?

– Да, забыл дома свой криминальный завет, – с нескрываемым сарказмом в голосе произнёс он.

Я неохотно отпустил его, и старик медленно сполз по стене, присев на холодный грязный пол. Он выглядел жалко и несчастно. А еще мне показалось, что он сожалеет о содеянном и его мучает сильное раскаяние. Но не смотря на все его душевные терзания, я больше не намерен повторять своих ошибок. Ему меня больше не пронять.

– Ты не представляешь, что мне пришлось пережить, – мне снова захотелось его придушить.

– Представляю, поверь. Иначе как я по твоему здесь очутился? Или ты и впрямь думаешь, что они меня поймали?

– А что тогда? – с нетерпением взывал я.

– Потому что не смог я. Думал что смогу, но не смог. В теории ведь все легко. И я все сделал согласно плану. Отступать было нельзя ни на шаг. Но оказалось, что все не так просто.

– О чем ты, старик? – все недоумевал я.

– О том почему я здесь!

– И почему же? Скажи наконец!

– Да из-за тебя, болван! – крикнул он укоризненно, – потому, что не смог бы я прожить остаток своих дней, зная что вместо меня кто-то сидит в подобном месте.

– Ты о чем это? Ты сам что ли сдался? – начинал я улавливать суть.

– Дошло наконец. Я увёз внучку домой, а когда она очнулась… – он задумчиво прервался, – я посмотрел на неё и все понял. Мне нужно во всем сознаться. Ведь я точно знал, что тебя схватят. Даже если бы ты сбежал, то пришлось бы тебе скрываться неизвестно сколько. А я не желал такой жизни для тебе. Просто надеялся, что смогу забыть. Но ты оказался хорошим парнем. Ты помог мне, а я бросил тебя там одного. Да и она теперь я думаю в безопасности будет, когда этих подонков не стало. Миссию свою я выполнил. И теперь спокоен. Осталась только одна проблема, – он снова виновато опустил голову.

– И какая же?