Бетховен

– Вот и познакомились. Ты ведь не умеешь играть на скрипке? Знаю-не умеешь. Вот этим и

займемся.

Про себя Людвиг думает: «Если он такой же учитель, как и этот Пфайфер, то лучше сразу утопиться в Рейне и не мучится». Но дядя Франц не таков. После часа занятий Людвигу совсем не хочется выпускать из рук скрипку. Вероятно у всех родственников матери такой легкий спокойный характер и просто талант к обучению. С этим долговязым приветливым

человеком можно дружить. Даже маму он называет-Елена, по-родственному.

В свободное от занятий время Ровантини нахваливает инструмент.

– Вот. Скрипка. Не клавесин, не виолончель, и не контрабас, и не орган. Всегда с тобой, всегда под рукой: свадьба, похороны, дождь, снег, а она всегда с тобой. И всегда кусок хлеба и уважение. Понял?

Уже за столом, во время ужина, Иоганн показывает Ровантини важный документ.

– Вот, пришло на прошлой неделе.

«На просьбу Иоганна Бетховена выдается это удостоверение в том, что он может воспользоваться 60 имп. Талерами выдаваемыми матери его, вслед за имеющей рано или поздно последовать смертью.

5 июня 1775 года.»

– Ну, это лучше, чем ничего, -соглашается Ровантини.

Лучше? Ты на ее живот посмотри. Скоро нас будет еще больше.

Магдалена уже не шутит. Держа на руках годовалого Каспара, другой рукой пытается накормить его. Людвиг молчит. Он знает, что рано или поздно, но ему придется пойти в обычную школу, в какую ходят все дети его круга и, значит, времени на музыку останется

еще меньше. Жаль, так хочется еще раз оказаться рядом со стариком органистом, самому

попытаться играть на таком огромном инструменте. Это совсем не то, что на клавесине,

На этот раз отец тих и миролюбив. Оставшись с Ровантини, он отпускает Людвига из-за стола. Людвиг возвращается в свою комнатку. Маленький Каспар спит в кроватке, а значит

надо вести себя тихо. Людвиг берет несколько игрушечных солдатиков, фарфоровых статуэток пастушков и пастушек, маленьких скрипачей ростом с мизинчик и флейтистов-

все, что осталось из необъятных запасов старика капельмейстера. После смерти отца

Иоганн начал распродавать богатое имущество покойного. Что-то просто раздаривал друзьям, что-то относил в кабак в счет уплаты долгов, и теперь десяток фарфоровых пастушков и пастушек-все, что осталось от старика Людвига.,Вечереет. Осенний день быстротечен и пора зажигать свечи, но пока есть открытое окно и свет еще прозрачен и

чист, можно поиграть на подоконнике. Людвиг, увлеченный солдатиками и пастушками

тихо присвистывает себе под нос простенький мотив. Тот самый, который он с отцом уже неделю разучивает на клавесине. Простая мелодия может звучать совершенно по другому если прибавить вот этого маленького фарфорового скрипача и такую же маленькую пастушку с флейтой, а если добавит вот этого солдатика с барабаном и еще одного трубача…

– Бум, Бум, -бормочет Людвиг, отбивая такт ногой.

Яркое воспоминание детства -большой пожар в городе. Всю ночь небо полыхало, под утро явился грязный чумазый Иоганн. Бросив на пол полуобгоревшую шляпу, сказал:

– Все, отыгрался Монсиньи.

Жертва была лишь одна-чиновник городской управы Брейнинг. Людвиг уже где-то слышал эту фамилию и понимал, что это кто-то из важных господ. Вот ведь какое дело, если даже

такие люди умирают. Через день были пышные похороны. Весь Бонн вышел отдать дань человеку спасавшему из огня городской архив. Первыми шли музыканты, за ними пышно

убранный гроб в море цветов и уже за ним первый министр Бальдербуш и свита чиновников. Проходя мимо Людвига, Иоганн лишь кивком головы поприветствовал семью. Маленький Каспар все норовил выбраться в первый ряд и поглядеть на процессию, но зажатый с двух сторон матерью и Людвигом начал плакать.

– Уведи его, -шепнула мать.

Людвиг за руку утащил брата домой.

Примерно с того времени и началась для Людвига уже совсем другая взрослая жизнь. Рождение самого младшего братишки-Иоганна и занятия в начальной школе Рупрехта лишь добавили в эту, и без того невеселую жизнь, новые серые краски. Впрочем,.капли радости

еще случались. Например, внезапно исчез, как и до того внезапно появился его первый учитель Пфайфер. То ли выгнали, то ли самому предложили уйти «по-тихому», но вздорный постоялец исчез из жизни Людвига навсегда. Второй маленькой радостью были занятия с ван Эденом. Старый органист был настоящим мастером, умным терпеливым и опытным. Одному Богу известно, как у него на все хватало времени и сил. Уже за год Людвиг освоил начала игры на органе, а благодаря системе Ровантини неплохо играл на скрипке. Однажды настал день, когда отец подозвав его к себе, сказал:

– Хватит заниматься ерундой. Вот…

Он протянул Людвигу два нотных листка с корявыми нотами.

– Добавишь к ним свои вариации и начисто перепишешь. Можешь пробовать как пожелаешь.

– Как хочу? -спросил Людвиг.

– Как тебе вздумается, -ответил отец.

Вот это чудо! Целую неделю просидел Людвиг за клавесином и несколько раз носил на

просмотр Эдену. Вместе они зачеркивали, дописывали и переписывали набело несколько страничек. Через неделю все было готово. Просматривая вместе с отцом рукопись, Ровантини

засомневался.

– А сам-то ты сыграешь?

Людвиг тут же сел за инструмент.

– Сыграет, сыграет, -на этот раз встал на его сторону отец.

После того, как Людвиг легко сыграл свои первые вариации, оба-Иоганн и Ровантини сели

за стол и принялись обсуждать посвящение. Надо составить документ от имени Людвига, но стилем не детским, а вполне взрослым, серьезным. Иоганн долго слюнявил карандаш,

составляя черновик прошения. Ровантини диктовал. После нескольких часов мучений доку-мент вышел неплохим, хоть и чуть пышным. Прочитав его еще раз Ровантини предложил

«скосить» возраст автора. С восьми лет до шести. Иоганн подумал и согласился Действительно, что-то общее с этим …Моцартом…

Еще одно событие детства-большое рейнское наводнение. Вот это уже серьезно.

Все бегают, кричат, тащат на крышу нехитрый хозяйский скарб. Одна Магдалена спокойна.

И чего пугаться, у нее на родине бывало и похуже. Но уже к вечеру обстановка меняется. Все семьи перебираются на крыши домов, по улочкам плывут мертвые свиньи и кошки, крысы вместе с людьми забираются повыше. Визг, плач, звон падающих от воды шкафов и посуды. На большой лодке прямо под окно подплывает Иоганн. В лодке уже две семьи, но места еще есть. Магдалена по очереди передает мужу сначала Иоганна затем Каспара, а Людвиг сам прыгает в лодку. Все вместе они отплывают туда, где местность выше и где не так велик уровень воды. Ночь они проводят на крыше.

Если не считать пожара и наводнения, то жизнь в их родном Бонне крайне тиха и монотонна. Редкие праздники никак не влияют на серые будни. Иоганн понемногу скатывается вниз. Все чаще видят его в пьяном состоянии где-то у грязного кабачка. Уже никто не хочет давать в долг. В театре его еще терпят- чувствуется уважение к покойному капельмейстеру. Граф Зальм и сам первый министр Бальдербуш почему-то покровительствуют Иоганну. Но это ненадолго. Сама Магдалена все чаще болеет. Особенно осенью и зимой. На дорогих докторов нет денег, а те, что приходят в один голос прописывают покой, теплый климат и хорошее питание. Когда Иоганн уже хорошо бегает, они все вчетвером (иногда с ними Цецилия)