Бетховен

по пути в Лондон заехать к нему в Бонн. Он хочет познакомить его со своей капеллой.

Понимаешь, на что я намекаю.

Теперь Вальдштейн широко улыбается, нет смысла скрывать.

– Я слышал, что твоего отца архиепископ все же оставил в Бонне. Видишь, он заботится о вашей семье. Я вообще уверен, что в Вене он говорил и о тебе с «папой».

– Даже не знаю, кого благодарить больше-тебя или Их Сиятельство.

– Со мной ты рассчитался моим же балетом. Может на Рождество и поставим, как раз к приезду Гайдна.

Людвиг не в первый раз идет на компромисс.«Рыцарский балет» это идея Вальдштейна, его главная музыкальная тема и его имя на обложке и афише. Музыка Людвига. Людвиг уже

давно уяснил главную истину бедняков с которой не так трудно идти по жизни: нужно приспосабливаться и молчать, молчать, когда хочется кричать, улыбаться назло, сцепив зубы.

Иначе не пробиться. Вальдштейн и ему подобные самолюбивы, горды и глупы до

невозможности. Может только это и спасает Людвига. А, впрочем, Вальдштейн не самый худший вариант. С ним можно общаться на равных.

Обещание Вальдштейна забылись почти на пол года. Жизнь закрутила Людвига еще быстрее.

По вечерам Людвиг приходил с театра и валился без сил на кровать. О братьях почти не вспоминал, Каспар уже несколько месяцев играл на скрипке рядом с Людвигом, всегда на виду, Иоганн еще учится, но у него много друзей и он душа компании. С ним легко и весело, он свой в любой компании. Такой не пропадет. Только к концу года, в середине декабря, стали известны подробности. Гайдн прибудет в Бонн в конце декабря проездом в Лондон, с ним будет уроженец Бонна -Саломон. Пробудут в резиденции Архиепископа несколько дней.

В последних числах декабря 1790 года после спектакля музыкантов попросили не расходиться, а собраться в большом зале с камином, в котором они обычно репетировали в холодные дни.

– Что случилось? -спросил Людвиг у Антонина Рейхи и добавил:-Может наш Архиепископ…

того…

– Для его тридцати. Нет.

Нефэ не стал много объяснять. Раскрыв дверь в большой зал он пропустил музыкантов вперед. Почти вся знать Бонна была здесь. Чета Вестфалей, Бальдербуши и Брейнинги (правда

не все, только старшие)

Рис-старший подтолкнул Людвига вперед, тихо шепнул:

– Сюрприз…

Граф Зальм стоял, склонившись около кресла придвинутого к самому огню,

что-то шептал, улыбался. Тоже мне-сюрприз, подумал про себя Людвиг. Он уже несколько раз играл в присутствии графа, говорил с ним, даже играл в четыре руки.

– А вот и наше молодое дарование,«папа».

Небольшая сухая фигура в белоснежном парике встала, опираясь на изящную трость. Улыбка-

первое, что бросилось в глаза Людвигу. Вся большая компания смолкла. Все смотрели на них.

Гайдн! Это был Гайдн. Людвиг несколько раз видел изображения «папы»на клавирных изданиях-ошибки быть не могло.

– Ну, если гора не идет к Магомету… -начал Гайдн и первым сделал два шага вперед.

Людвиг низко поклонился.

– Наш князь часто говорит о вас, юноша. Читал ваши произведения. Говорят, вы были у Моцарта.

– Да, Ваша…

Людвиг замялся. Как обращаться к великому Гайдну он не знал. Гайдн сам пришел на помощь

– Пусть-«папа», я не обижаюсь. Так мне даже проще. Вам надо учиться, ван Бетховен, учиться

много и упорно. Сейчас я еду в Лондон, сколько пробуду не знаю, но вас буду ждать в Вене.

Я не ревнив и не злопамятен. Хотите у Альтбрехтсбергера, а можете у меня. Главное учиться. В Вене

много учителей и решите на месте.

Обращаясь к Зальму, Гайдн низко наклонился.

– Если Ваше Сиятельство еще и соблаговолит выдать вам стипендию, то лучшего и желать нельзя.

Людвиг молчал. Вместо него сказал Вальдштейн:

– Мы все, все наше общество будем этому содействовать.

– Вот и хорошо. Я сообщу тебе, когда вернусь из Лондона, а ты уж постарайся, мальчик.

Все общество засмеялось. Сердце Людвига бешено билось.

– А кто его представит Альтбрехтсбергеру, -спросил Зальм.

– Ван Свитен, -ответил Людвиг.-Он меня видел у Моцарта.

На какое-то мгновение Людвигу показалось, что тень недовольства легла на лицо Гайдна, но мгновенная улыбка снова появилась на губах маэстро.

– Хорошо, -просто произнес он. Подождав снова добавил:-очень хорошо.

Желая, видимо, переменить тему, обратился к Архиепископу6

– Ох, я с одного бока слегка подгорел. Я еще не кабанчик.

Все снова засмеялись. Голос графа Зальма прозвучал торжественно и громко:

– Господ музыкантов и гостей просят за стол!

Уже за столом Людвиг наблюдал за Гайдном. Все, кто был рядом и напротив старались угодить старику. Бедняга едва успевал поворачиваться и кланяться. Оставалось лишь класть ему в рот и жевать за него. Старику неудобно.