Бетховен

Все трое пожали руку Людвигу.

– Не смотри так, Людвиг. Ты их не знаешь, а я знаю. Ручаюсь.

Людвиг только пожал плечами: посмотрим раз нет другого выхода.

– Я, стало быть, четвертый, -только и сказал он.

– Будете, когда напишете свой квартет, а пока…

Лихновский сделал знак рукой, указав Людвигу на фортепиано. Людвиг сел за инструмент Его партия была у него в голове. Шуппанциг и Крафт сели рядом, Слуга разложил перед ними ноты.

– Мои переписчики работают день и ночь. Тут только первые две части.

Уже через десять минут игры Людвиг понял, что эти двое настоящие мастера, да, с такими не стыдно и перед императором выступить. Ребята мастера!

Довольный Карл потирал руки. Цмескаль сидел завороженный на своем месте.

– Как тебе? -спросил Людвиг друга, вытирая пот со лба, понимая, что и без вопроса Цмескаль

поражен.

– Нет слов! Если они так будут играть и при Папе, то успех обеспечен.

В день концерта зал быт забит до предела. Масса незнакомых лиц, фамилий, незнакомые голоса гудят. В первых рядах семья Лихновских в полном составе, позади теща Лихновского

графиня Тун с еще одной дочерью -Элизабет. Чета Броунов в полном составе. В самом первом ряду, почти у самой сцены четыре глубоких кресла. Сейчас они пустуют. Из-за ширмы Людвигу хорошо виден весь зал.

– Как настроение, боевое?

Тихий голос Вегелера добавляет уверенности.

– Отступать некуда, -решительно говорит Людвиг и старается спрятать за спиной потные руки.

Вегелер прислушался к шуму.

– Кто там? -спросил Людвиг.

Вегелер отошел от занавеса.

– Сам посмотри.

Людвиг приник к занавесу. Боже! Гайдн, ван Свитен и еще один-незнакомец изящный, одетый с редким изяществом, чуть младше Гайдна. Щеголеватый незнакомец сейчас шутит с ван Свитеном, кивает Гайдну и в то же время успевает засунуть в рот конфету. Странный гость…

– Спроси у барончика, -шепчет Людвиг.

Через минуту Вегелер возвращается. Без предисловий тихо говорит:

– Сальери.

Сердце у Людвига сейчас выскочит из груди.

– Начинаем, -говорит Игнац Шуппанциг и вместе с Крафтом первым выходит на сцену. За ними Людвиг. За последние две минуты вся « святая троица» успела опуститься в глубокие кресла прямо перед сценой. Посредине тучный ван Свитен с массивной тростью и в

перчатках. Сейчас он их снял и нервно постукивает пальцами по трости. Слева Гайдн в простом, почти дорожном сюртуке, трость попроще, парик не так пышен и бел. Справа -Сальери. Вот по нему ничего определенного не скажешь. Итальянская вертлявость, живость характера, его легкость и простота придавали Сальери вид беззаботный и веселый. Что-то смешное он шептал через тело ван Свитена. Барон молчал, но терпел.

– С Богом, -тихо шепнул сам себе Шуппанциг.

Следующий час пролетел как мгновение. После каждой части последнего, своего любимого

до-минорного трио Люд виг старался понять, что скрывает молчание двух маэстро. Ван Свитен не в счет. Гайдн молча сидел, уперев подбородок в набалдажник трости, ни жеста, ни звука. Восковая маска безразличия. Зато итальянец не сидел на месте. Ноги и руки находились в постоянном движении. Отправляя в рот конфету за конфетой, ногой толкал фантики под кресло. Что-то смешно пытался шептать на ухо ван Свитену. Тот лишь отмахивался, как от назойливой мухи. Общество позади после каждой части дарило всей троице щедрые аплодисменты. Особо старалась женская часть,.вероятно, Кристина и была

главной зачинщицей этих оваций. Минута тишины. Первым встал ван Свитен. Несколько

громких хлопков от барона и вот уже весь зал встал в едином радостном подъеме. Таких

громких оваций Людвиг еще не слышал. Кристина Лихновская машет Людвигу рукой, приглашая подойти к Гайдну. Около Гайдна Людвиг успел расслышать окончания слов, которые Папа говорил Сальери:

– …не пожалеете…

Сальери первым подал руку Людвигу.

– Не плохо, не плохо. Хотите принять участие в благотворительном концерте?

Людвиг сразу согласился. Ван Свитен крепко обнял всех троих.

– Ребята-огонь, -громко, на весь зал произнес барон, голосом приглашая весь зал оценить молодых музыкантов.

Уже за праздничным обедом Гайдн тихо произнес:

– И все же не советую публиковать ЭТО трио.

– Я подумаю, -ответил Людвиг быстрее просто из вежливости.

Лихновский не терял времени зря. Три этих трио будут напечатаны уже в этом году с посвящением ему. Его теща графиня Тун говорит Людвигу за кофе:

– Не берите в голову слова Гайдна. Так же было и со стариком Глюком и с Моцартом. Всех

великих не понимали и вы не исключение. Печатайте, сочиняйте, творите!

Смешная, добрая, восторженная старушка с большим сердцем, немного наивная в своей детской восторженности.

– А Гайдн? -спрашивает Людвиг.

– Папу воспитали сорок лет в прихожих Эстергази, а это дорогого стоит. Кстати, он снова собирается в Англию, вы едете?

– Мне он ничего не говорил.

– Я знаю, что дочь Броуна играет ваши вариации с ночи до утра. Да и мать тоже.