Заблудшие души

Конечно, отец хотел как лучше, подарил сыну надежду на возможность иметь полноценную машину, которая бы ездила, но ремонт этой развалюхи грозил вымотать столько сил и денег, что легче было купить новую. Что Янош и задумал. И только вот пару лет назад он, наконец, смог начать откладывать деньги, так сказать, начать целевое накопление.

Вообще, семья Костюшосей жила небогато, по «рабоче-крестьянски», экономя каждый форинт. Но на жизнь хватало. И на маленькие радости для детей хватало: на праздники по выходным, на поездки к бабушке в пригород. Не бедствовали Костюшосы, в общем, да еще и откладывали на учебу сыновьям.

Внезапно все переменилось. Стало тяжело, когда трагически погибла мать Яноша, любимая жена Лайоша, попав под машину около 8 лет назад, когда Янош еще обучался в университет в Будапеште, а младший брат Горан заканчивал школу. Тогда, после короткого телефонного разговора (звонил сам Лайош, сглатывая слезы), Янош сорвался из общежития и приехал домой в тот же день на попутках. Слезы душили его. Той, которая его растила больше нет… Боль сковала сердце… Некоторое время Костюшосы не могли говорить друг с другом, лишь молча плакали…

Когда хоронили любимую мать и жену, Горан приник к отцу, и оба беззвучно зарыдали, только плечи выдавали их чувства. Янош стоял поодаль с каменно-суровым выражением лица. Он напряженно думал, пытаясь воспроизвести в памяти все хорошие моменты жизни с мамой и попытаться надежно сохранить их в памяти. Всё-всё, до мельчайшей подробности, всё было важно сейчас.. и всё это будет важным для Яноша всегда…

Бабушка Яноша, Изольда, прошла всю войну без болезней, пережила смерть мужа-солдата, сама стала руководить партизанским отрядом, прославившимся на всю страну.. Да и потом она всегда была бодрой и веселой старушкой. А тут слегла… Не выдержала потери дочери, и стала медленно чахнуть… Так и ушла Изольда, тихо и как-то безболезненно, ушла на встречу с дочерью…

Да и отец начал изредка, но всё чаще и чаще прикладываться: похоже, закончилось его счастье. Яношу с братом оставалось терпеть, стиснув зубы, и ждать наступления самостоятельной жизни. Горан только что поступил в институт, а Янош стал подрабатывать тут и там: курьером, уборщиком, официантом. И копил на лучшую жизнь… А отца было жаль, но помочь ему сыновья в его горе ничем не могли…

Подкопив деньжат и съехав от отца в дом бабушки на окраине города с твердой уверенностью начать новую свободную жизнь с чистого листа, Янош начал строить великие, прямо наполеоновские планы: стать знаменитым гонщиком, построить отцу и себе нормальные современные дома, переехать в столицу… Любил Янош помечтать… Но как-то не заладилось всё с самого начала. Сразу после переезда потребовалось тут подремонтировать, перекрасить, там пол переложить, крышу поменять. Все требовало денег и сил. Пришлось устроиться в таксопарк на полставки, благо отец там был не последним человеком. Полдня там возить пассажиров, полдня здесь, дом обустраивать, переделывать. Так и жил. Мечту свою о карьере гонщика отложил в долгий ящик.

В общем, трясина повседневных забот затянула. Все обещал себе: вот, в следующем месяце, вот в следующем году, а на деле – выходил пшик. Так и спиться недолго. Тем более что один. Грусть-тоска, одиночество снедает. И выхода не видно… Единственное, что спасало кое-как до поры до времени – работа. После ремонта дома перевелся на полную ставку, никогда не отказывался от сверхурочных, в общем, с головой ушел в жизнь таксопарка. Скажем так, подменил свою собственную жизнь на его, таксопарка, жизнь. Чтобы не было так мучительно больно. Временное спасение обретено!..

В личной жизни – тоже полный пшик. То ли закомплексованный такой Янош был, застенчивый, чуть что, так сразу краска лицо заливает, но не мог он с девушкой просто поговорить. То ли просто карма такая была. Ведь уродом каким Янош не был: высокий, рыжий, с веснушками, и оттопыренными ушами. Даже привлекательный в чем-то, и сильный. В детстве Янош был самым сильным во дворе, и однажды даже спас лягушку, придавленную довольно тяжелым стволом дерева на ближнем болоте после грозы!

Просто вот не мог подойти к девушке и всё тут. Ноги подкашивались, мысли сплетались в голове, голос начинал дрожать, лицо краснело до кончиков ушей… Не говоря уже о том, чтобы первым заговорить с ней. Словно какая-то «зона отчуждения» существовала, мало того, что попасть в неё – это уже буквально подвиг над собой, так в ней Янош чувствовал себя полностью растерянным, опустошенным, терял способность связно мыслить и, тем более, говорить.

И еще эти постоянные упреки отца что не женат, что детей нет… И без этого тошно, на душе кошки скребут, а тут… Все в пример брата младшего ставил, светловолосого красавца, у которого отбоя не было от представительниц прекрасного пола, желающих с ним познакомиться.

Ситуация ухудшилась в прошлом году, когда Горан женился и его молодая жена Клара родила ему первенца. Уж тут отца понесло. «Ах, такой-сякой, или что по мужицкой части не получается? Ты говори, не стесняйся, помогу, чем смогу!». Его издевки иногда задевали Яноша очень больно. Но он терпел, старательно гася все возникающие эмоции.

Эти отцовские подколки лишь усугубляли дело, и Яношу всё меньше хотелось с кем-нибудь познакомиться, а тем более жениться. Чтоб каждый день кто-то мелькал у него перед глазами, ходил по его дому туда-сюда, как говорил герой известного фильма!..

И не важно, что Горан женился исключительно по залету, будучи молодым и горячим человеком, совсем не думавшим остепениться! И уж тем более Горан не планировал еще детей. Клара – да. Она стала отцу словно дочь, и он выплеснул на неё всю ту нерастраченную любовь, которая накопилась после гибели жены. Они вели по вечерам задушевные беседы, благо жили в одном доме, вместе строили планы, шутили, смеялись. В общем, были лучшими друзьями. Горан снисходительно хмыкал, наблюдая со стороны за отцом с невесткой. Двойственные чувства теснились в душе: он и радовался, что отец, наконец, снова чувствует вкус к жизни, и в то же время как-то ревновал, что его жена больше времени проводит с отцом, а не с законным мужем.

А что хотел этот законный муж?! Ведь он и сам был совсем непрочь провести время в обществе молоденьких студенток на кафедре – Горан учился в аспирантуре и писал кандидатскую диссертацию. И жена с сыном его не слишком волновали… Конечно, ему было важно их здоровье, самочувствие, но особых каких-то чувств он к ним не питал. Ему нравилось заниматься любовью с женой, заниматься долго, с толком, с расстановкой… Тогда он чувствовал что-то родное, притягательное, по-настоящему близкое. Как и тогда, когда спал в обнимку с малюткой-сыном Золтаном… Впрочем, и непродолжительный секс с красавицей-студенткой ему тоже нравился. Быстро, по-рабочему, без обязательств! Не перебесился еще Горан, в общем…

«Вот, Мария вернулась, повзрослела, похорошела! Помнишь, как ты играл с ней в детстве? Эх, и дружны ж вы были! Не разлей вода! А теперь что? Здороваетесь сквозь зубы и всё?!» – так отец приветствовал меня дома почти каждый раз, что я приезжал к нему.

Мария… Маша… Марийка… Как много с ней было связано приятных воспоминаний. Даже неприятные, драки за неё с соседскими мальчишками, которые вечно задирали Яноша и дергали Машу за туго сплетенные косички, ссоры по пустякам… Даже неприятные воспоминания были приятны… Ай-да, детство! Золотая пора!

Маша уехала с родителями из города (отца-военного вызвали куда-то), когда ей было шесть, Янош был на три года старше. Янош долго тосковал, иногда мрачнел без повода, и в первое время даже замкнулся в себе. Но потом мать с её жизнерадостным характером сумела буквально восстановить психическое состояние сына. Снова пошли детские забавы, шалости. Подрастал маленький братик, и Яношу было чем заняться в свободное от учёбы время. Он активно помогал матери, развлекал братика, разговаривал с ним, даже менял ему пеленки иногда!..

А теперь Маша вернулась… «Моя Маша, с который мы давали клятву в вечной дружбе! А я не могу заговорить первым, лишь пара фраз в день приезда, и то, разговор начала она. „А помнишь?“ – „Помню“. И всё…» – горьки были мысли Яноша.

Прошло 22 года.. Маша похорошела, постройнела, да так, что перед её взглядом не мог устоять ни один окрестный мужичонка. А Янош лишь судорожно сглатывал ком, подкатывающий к горлу… Хорошо, хоть Горан не интересовался Марией – студенток ему было вдоволь.

«Что делать? Как начать с ней говорить? Как устоять перед её беззаботной улыбкой? Ну вот наберусь как-нибудь храбрости, тогда посмотрим чья возьмет!» – уже не раз думал Янош, прокручивая в голове ситуация признания, конечно, приукрашивая её как мог, в общем, мечтал…

Стояли солнечные выходные. Янош гостил у отца.

– Янош, погоди! Я забыла взять зонтик от солнца! – на миг Яношу показалось, что Маша зовет его, в порыве он вскочил с места и выскочил во двор. А там… Там он увидел как у дома напротив Маша садится в авто к незнакомцу в очках, которого по случайности, звали так же. Тут из дома выглянула мать Марии и крикнула:

– Когда тебя ждать домой, доченька?

– Завтра, мы ж с палаткой на ночь с друзьями остаемся! Не волнуйся, мам!

– Счастливого пути, Марийка!

Вдруг Маша заметила Яноша, кивнула ему и улыбнулась. У Яноша все поплыло перед глазами, он судорожно сглотнул и поспешил в отцовский дом. А ведь сегодня вечером он хотел признаться Маше в любви…

Завтра с утра Янош увидел, как к соседскому дому подкатила та же машина, Маша вышла из неё, громко хлопнув дверью, и поспешила домой, не обмолвившись с водителем ни словом. Машина укатила. А Янош все стоял, прижавшись к влажному от его дыхания оконному стеклу, и наблюдал. Как Маша зарыдала на пороге и бросилась в объятия вышедшей её встречать мамы, как чуть погодя из дома выбежал разъяренный отец, потрясая в воздухе охотничьей винтовкой…

Вечером Янош шел домой к отцу после картинга. Проходя мимо забора соседского дома, сбавил шаг, и невольно стал думать о Маше, о том, что произошло сегодня утром. Вдруг в сгущавшихся сумерках он заметил какое-то шевеление у кустов, росших под изгородью с той стороны, и услышал тихие всхлипывания. Сердце забилось учащенней, мысли стали путаться. Янош почувствовал её… О, Боже, как ему хотелось подойти к ней сейчас и обнять! Но он не мог сделать и шага, просто стоял, как дурак, и чего-то ждал…

– Эй! Кто там? – Янош сразу узнал её голос, так обволакивающий и неимоверно прекрасный. Сердце бешено колотилось, словно готовясь выпрыгнуть из груди.

– Этт.. то..яя.. – с трудом выдавил Янош, подавляю дрожь во всем теле. От волнения он стал заикаться.

– А, друг мой Янош! – обрадовалась Маша, но тут же осеклась – Уходи отсюда, я не хочу, чтоб ты видел меня такой!

– Тт..ы норрр.. как? Ну.. я.. пошел? – голос не слушался, Янош плохо соображал, что делает и говорит.

– Все хорошо, иди домой! – повелительно сказала Маша. «И в детстве она всегда была бесспорным лидером, эдакой властной валькирией!» – пронеслось в голове Яноша.

Янош открыл было рот, но звук почему-то не шел, тогда он развернулся на ватных ногам как робот и медленно побрел к дому. Рот закрыть забыл, так и шел.

– Какой ты смешной! Ничуть не изменился! Всё такой же наивный мальчик! – Маша подошла к забору с той стороны и стояла, опершись на него руками, весело смеясь. Яноша заворожил этот смех, и он остановился. Стал медленно поворачиваться, опять же всем телом, как робот. Маша рассмеялась еще раз, и схватила Яноша за руку, когда тот стал падать, сделав неуверенный шаг навстречу. По руке Яноша прошел словно электрический разряд.

– Ну ты чего? Держись на ногах! – в глубине души, Маша, конечно, догадывалась, «чего это Янош», и ей было донельзя приятно! Но сказать об этом он должен был сам.

– Я.. просто.. – но язык снова отказал Яношу и он так и уставился на Машу с открытым ртом. Чем вызвал очередной приступ девичьего смеха.

– Да ладно! Молчи уж, герой! Увидимся завтра! Ты меня здорово развеселил, дружище! Спасибо тебе! – Маша вытянулась через забор и легонько чмокнула Яноша в щеку. Затем развернулась и пошла домой.

– Пока! – на крыльце она обернулась и помахала Яношу рукой. Янош же так и стоял с открытым ртом, не в силах пошевелиться. Зрачки его расширились, голова кружилась…

Немного успокоившись и взяв себя в руки (и получаса не прошло), Янош пошел домой неспеша, чтобы проветриться и собраться с мыслями.

«Она поцеловала меня! Меня! И за руку придержала, чтоб не упал! Какая у неё нежная кожа!.. Меня поцеловала!..». На душе у Яноша было так легко, так светло! Он был готов прыгать, танцевать, бегать. Его переполняли чувства! Словно тысячи бабочек вспорхнули с его сердца, и стали беспорядочно летать, суетиться, да и он сам готов был летать!

Придя домой, он просто рухнул на кровать в своей комнате. Все ужинали, но Янош сказал, что сыт. Дар речи уже вернулся к нему. Но Янош был вне себя от счастья и мог натворить дел в этом состоянии эйфории. Потому уже через секунду он пулей вылетел из своей комнаты во двор, потом на улицу, и побежал… Куда глаза глядят, в темную даль, в неизвестность…

Наступило завтра, воскресенье. Как назло у Яноша были назначены показательные выступления по картингу, и он смог освободиться только вечером. Весь день он думал о Маше, прокручивал в мозгу сцену признания сегодняшним вечером, жутко боялся, непроизвольно потел, но крепился духом.

И вот долгожданный вечер… С букетом алых роз Янош мчался домой. Прибежав к дому Маши, он остановился на крыльце, отдышался, собрался, и, наконец, позвонил в дверь. Открыла мать, обрадовалась Яношу и пригласила его в дом, сказав, что Маша скоро будет.

О, эти минуты ожидания! Янош с покорностью выпил весь предложенный ему чай – от чего вспотел еще больше, съел все печенье… И пошел освежиться в ванную. Умывшись и надушившись там прихваченной с собой туалетной водой, Янош почувствовал себя немного лучше. Пару раз глубоко вздохнув и выдохнув он вернулся в гостиную, где его уже ждала Маша.

О, как прекрасна она была! В вечернем платье, с новой завивкой и укладкой, с лучезарной улыбкой… «Неужели это всё… для меня??!» – подумал Янош. Неуверенным движением рук он протянул ей цветы, от чего она засмеялась, кокетливо прикрыв рот шелковой перчаткой. Её глаза светились радостью и благодарностью.

– Еще никто мне здесь не дарил цветы… – она улыбнулась и покраснела. Но, быстро справившись с собой, вскинула голову и посмотрела Яношу прямо в глаза, откинув со лба непослушную прядь волос.

– Ты знаешь, ты такой милый… Но мне надо сейчас идти – она ласково взяла его за руку и по-дружески потрепала по плечу. «Почему, зачем??» – пронеслось в голове у Яноша. «Я обещала» – словно ответила она… Перед Яношем были её большие глаза, смотревшие на него с грустью и умолявшие о чём-то…

Звонок в дверь… Что-то в Яноше оборвалось. Маша поспешила открыть. За дверью стоял он… Нет, Янош никого не увидел, он просто почувствовал, что вот он, соперник…