Заблудшие души

– Ну всё, мне пора, друг мой Янош! Надеюсь, ты не обиделся? В другой раз обязательно посидим, поболтаем – Маша обернулась и опять посмотрела Яношу прямо в глаза. Не в силах выдержать этот взгляд вкупе с переполнявшими его чувствами, Янош только промолвил:

– Нет, все хорошо, мне тоже надо по делам, я заскочил просто проведать вас. Мое почтение! – сказал Янош, обращаясь к маме Маши, и быстро вышел из дома, даже не посмотрев в сторону нового ухажера.

– Мне кажется, он обиделся – сказала Маша маме.

– Ничего, вот как сам будет поуверенней, да понапористей, так всё и образуется, а пока сам виноват! – ответила мама, раздосадованная таким поворотом событий – Янош ей всегда очень нравился.

– Да… Некрасиво как-то получилось… Ладно, мамуль, пока! Мы с Аттилой немного погуляем! – Маша украдкой посмотрела на Яноша. Волна теплых чувств наполнила её…

– Счастливо, дочь! Надеюсь, увижу тебя сегодня перед сном!

– Кто это был? – пробасил Аттила, отъезжая от тротуара.

– Не бери в голову, просто друг детства, – ответила Мария, задумалась и глубоко вздохнула.

– Ну да, а спектакль, однако, интересный будет – я и два бинокля прихватил! – Аттила уже не слушал.

Маша слабо улыбнулась и отвернулась к окну. На глаза наворачивались слезы…

2

Янош приехал в таксопарк поздно, одним из последних из своей смены – по городу колесил, прожигая казенное топливо. Шёл уже девятый час вечера, начинался закат – заходящее солнце красиво освещало строения таксопарка, и причудливые силуэты мирно дремавших машин окрашивало в красноватый багрянец. «Красиво!..» – подумал Янош, и тем кощунственней казался громоподобный бас «толстого Лая», выкрикивавшего его имя в этой благодатной тиши наступающих сумерек.

– Янош, сукин ты сын! Где тебя носило так долго? Смену в шесть должен был закончить, Себастьен уже на другом автобусе ездит по рейсу, тебя он не видел! Ты слышишь меня? Ну, отвечай давай!

– Да так.. покатался немного по городу – ответил Янош, протягивая отцу штрафную квитанцию. «Что сейчас будет! Ну и ладно.. надоело как-то выкручиваться всё время, поговорим по душам!»

Лайош схватил бумагу, прочитал – лицо его побагровело, приняло характерный землистый оттенок, и принялся выговаривать Яноша, не как сына, но как работника:

– Ещё прошлый штраф не успел оплатить как тут уже следующий! Ну, хорош! Опять вычет! А еще недавно лучшим работником таксопарка был! И за прошлый месяц так скатился! Где такое видано? Возгордился никак? Было б чем!.. – «толстый Лай» ворчал больше из жалости к сыну, чем из соображений поддержания рабочей дисциплины. Уж очень ему не хотелось увольнять Яноша. «Да тут еще Эмир со своим профсоюзом… Недобросовестные работники нам не нужны, видите ли! А то, что у Яноша трудный период в жизни, помочь ему надо – никого не волнует, кроме меня» – думал Лайош. Он догадывался о сложных взаимоотношениях Марии и сына, точнее об их отсутствии. Вдруг он медленно осел на стул и беззвучно заплакал.

– А помнишь, ты в детстве с мамой разговаривал без слов, одними мыслями? Любили вы подолгу сидеть теплыми вечерами на веранде и смотреть друг другу в глаза… – внезапно спросил отец.

– Конечно, батя, как не помнить! Ты не переживай, я сильный – справлюсь.

– И всё-всё, что случилось за день, обсуждали! А потом ты мне это рассказывал! И даже то, что будет завтра! Откуда ты вот это знал?.. Я тебя слушал и диву давался – какой умный, прозорливый сын растет!.. И как это у вас с мамой получалось, не пойму, без слов-то? – сын сел рядом и обнял отца.

– Не знаю, пап, как-то само собой так получалось…

– Вот и он мне также говорила. А перед смертью наказала беречь тебя. Горан сам, говорит, по жизни справится, а тебя оберегать надо от всего… и талант твой этот… – Лайош задумчиво посмотрел вверх на первые загоревшиеся в небе звезды. Янош еще сильнее обнял отца: «Почаще надо говорить с моим стариком по душам».

После этого они довольно долго просто сидели и смотрели на звезды…

– Ну ладно, сынок, тут такое дело: Эмир выдвинул на сборе профсоюза вчера предложение тебя уволить за недобросовестное поведение в коллективе. Пока удалось это дело отложить и ограничиться всего лишь дисциплинарным взысканием. Но постарайся не давать впредь шанса тебя уволить, я бы этого не хотел – на душе у Лайоша скребли кошки.

– Так… Ну ну… Конечно, этого подлеца видно насквозь, так что это было ожидаемо! Ну что ж, хорошо – мы еще повоюем! Ты, батя, не переживай! Я норму выполнял, и выполнять буду – повода никому не дам!

Так и закончился этот разговор, оставив лишь неприятный осадок в душах отца и сына.…

Завтрашний день начался как обычно. Янош и так старался не опаздывать, а тут пришел на работу заранее, минут за сорок, проверил свою ласточку лишний раз, обменялся парой фраз с коллегами, и с Лайошом в том числе.

– Ну, сын, в добрый путь! И помни, о чём мы вчера говорили! – напутствовал его Лайош.

Янош выехал из ворот таксопарка с легким сердцем, и с твердым убеждением изменить свою жизнь так, чтобы им мог гордиться и отец, и Маша. И заняться, наконец, гонками вплотную, а не так, как раньше – от случая к случаю. Надо сказать, что скорость была у него в крови, и даже спустя рукава он мог легко сделать какого-нибудь мастера, выигравшего не одну гонку в своей карьере. Ну а уж если вплотную подойти к этому вопросу… Янош опять замечтался, и чуть не проехал свою остановку…

Уже вечерело, Янош возвращался в таксопарк. На одном неудобном довольно крутом повороте – узкие улочки, где и так просто сложно развернуть 10-тонную махину – Янош подрезал откуда-то вынырнувший джип. Не специально, наказать там или по неопытности – просто его не видел. Перед поворотом Янош видел джип в зеркало заднего вида, но позади, метров 200—300 где-то. А потом, когда Янош стал неторопливо поворачивать свой автобус с крайней правой, естественно отъехав от бордюра на край полосы для увеличения радиуса поворота, джип оказался в мертвой зоне справа – хотел обогнать «нерасторопный автобус» на повороте, успеть проскочить благодаря своей немаленькой мощи. Тут-то Янош и прижал нечаянно его к бордюру. Быстро затормозив, Янош выскочил из автобуса, включив аварийку.

– Ти..ти! Я будут жаловаться.. я.. я! – другой водитель был явно настроен недружелюбно. И этот акцент… Где-то Янош уже слышал похожие нотки в голосе, но гораздо менее утрированные. «Маша!» – вдруг мелькнула мысль. «Ну да, она ж в Германии родилась, когда ее отец служил в Восточном Берлине после падения стены! И этот, какой-то не венгр, бородка клином, череп лысый, лицо какое-то угловатое… Да и номера-то немецкие! И машина – монстр немецкого автопрома – Porsche Cayenne GTS, за 5 секунд до сотни! Неудивительно, что так быстро догнал! Но не перегнал!» – не без гордости подумал Янош, с некоторой завистью оглядывая зеленовато-серебристую машину.

«Мне б такую… Вот бы поупражнялся!» – все остальные мысли о столкновении, о разборках, о повреждениях отошли на второй план. Новенький Порше рисовался в мечтах Яноша.

– Я не оставлю так.. этого! Я..я.. – водитель авто уже звонил куда-то, сообщая свои координаты.

– Чего шум-то поднимать – пара царапин всего! Да бампер пластиковый покорежен слегка о бордюр. – очнулся от своих мечтаний Янош. – Вот у меня … – оглядел ласточку. «Вообще ничего! Пара мелких царапинок на кузове, так их замазать несложно» – обрадовался Янош.

– Вот-вот.. я..я! Колеса.. диски гнуты!

– Да ладно погнулись! Может о бордюр поцарапались немного! Зачем обгонять на повороте решил, тем более справа, там же полосы нет?

– Спешил.. я! Это виноват ти.. ти! Разберемся.. я.. я! – немец что-то пробормотал по-своему и стал еще кому-то звонить. «Выругался, наверное, и жалуется своим геррам теперь» – решил Янош.

Через некоторое время приехали полицейские и какие-то еще машины, преимущественно джипы, и все с немецкими номерами.

– Сержант Радзюш! Герр Шлезинг, сейчас разберемся! Как было дело? – Яноша инспектор даже не слушал, да тот был занят, отражая словесные нападки друзей герра.

В общем, наехали на Яноша по полной, полицейский тоже был на их стороне. Сержант составил схему места ДТП, сделал кое-какие замеры. Видно было, что он особо не старался, действовал так, для проформы. «Да нате, подавитесь, герры! И чего вас понесло только в Венгрию на мою голову? И полицейского купили!» – неприязненно думал Янош, подписывая протокол.

Как Янош уже понял, герр Шлезинг и его друзья были какими-то шишками у себя в Германии, и, естественно, пользовались определенными привилегиями здесь, в дружественной Венгрии, недоступными обычному обывателю. «С ними спорить – себе дороже!» – невесело думал Янош, возвращаясь в таксопарк. И решил ничего не говорить отцу до поры, до времени…

Уже на завтрашний день Янош получил повестку в суд, заседание было назначено на следующую неделю. «Оперативно они там, ну, пора рассказать обо всем отцу…»

Лайош выслушал молча, не прерывая, потом закрыл дверь к себе в кабинет, и, подойдя вплотную к сыну, стал говорить.

– Не повезло тебе, крупно не повезло! Наша компания не будет связываться с залётными геррами, сам уж понял, наверное, что у них тут все на мази. Так что придется тебе взять всю вину на себя! – Янош хотел было возмутиться – Не перебивай! Слушай! Тут дело такое! Можно сказать политическое даже! Так что поостынь, не лезь, куда не просят! А я прошу не лезть на рожон! Зачем тебе лишние проблемы сейчас? И так уже выше крыши!

«Ну да» – думал Янош, – «Кто я такой?! А они – власть имеют, потому как подмазались к кому надо… Я прав на 100%, виноват этот герр Шлезинг, а тут надо стерпеть.. Эх, опять, новая жизнь не задалась как-то.. Теперь еще и с работы попрут.. Да, веселенькие перспективы..»

– Ну, в общем, считаю, что мы с тобой договорились. Это не только для твоего блага, но и для моего, и для компании! Понимать должен! И еще: этот вопрос я должен буду поднять на собрании профсоюза, хоть так не хочется! Учти, сынок, на его решения я могу повлиять, но не всегда!

Да, негативные события сыпались на голову Яноша с завидной частотой. А всё началось с разбитой любви… Маша… Моя Марийка…

Следующий день пролетел как в тумане. Остановки, пассажиры, рейсы – все слилось в голове Яноша в какое-то бесконечное веретено, на которое наматывалась его жизнь. Мечтания прекратились, всё было буднично, пресно. Янош ощущал себя роботом на конвейере, выполняющим какую-то однообразную работу под названием «Жизнь», точнее «Существование», как заведенный… Незаметно пролетали серые дни, как две капли воды похожие один на другой. Янош зарос щетиной, перестал следить за своим внешним видом, в общем, опустился как-то. Огонь жизни в его глазах потух – обыденность взяла верх… Янош проиграл эту борьбу за лучшую жизнь, он чувствовал беспросветность, безысходность в надвигающемся будущем…

Еще эти косые взгляды Эмира добавились («Давненько ты подумывал избавиться от меня, а потом и от отца, и прибрать к своим рукам таксопарк» – думал Янош), и жалостливые – отца. Янош понимал, что долго так не может продолжаться – он просто не выдержит. Но ничего не мог с собой поделать, руки опускались… Нужен был какой-то толчок извне.

И этот толчок не замедлил появиться! Точнее, наступил день суда.

Янош был готов – даже побрился по этому случаю, первый раз за неделю! Не столь важно было Яношу слушать, что там говорят, обсуждают, о чем спорят – слушал он вполуха, потому часто отвечал невпопад, и судье частенько приходилось переспрашивать. В мыслях Янош был уже там, в светлом будущем…