Кому на МФ жить хорошо

Потому что жизнь не ждёт,

Не оглянешься и Святки

Только промежуток краткий,

Смотришь, там и Новый год.

Снег идёт густой, густой.

В ногу с ним стояли тени,

В том же темпе, с ленью той

Или с той же быстротой.

Может быть, проходит время?

Может быть за годом год

Следуют как снег идёт

Или как слова в поэме?

Снег идёт, снег идёт,

Снег идёт и всё в смятенье:

Удивлённые растенья,

Перекрёстка поворот.

На остановке я уже стою пятнадцать минут, а автобуса всё нет! Находиться на улице почти без движения даже при таком морозце дело чувствительное. Через пятнадцать минут это начинает надоедать, через тридцать морозец пробирает и не греют уже замечательные стихи… А уж когда прошло и того больше, да ещё перед глазами дорога девственно не езженная, то становится холодно и внутри.

Через десять минут начиналось дежурство, а я ещё в городе. Ехать мне не на чем, это понятно, а если отправиться пешком, то доберусь до места не меньше чем через час.

Эх! До чего же всё – таки хорошо быть молодым: самоуверен – ности хоть отбавляй, чувство ответственности – приниженное…

– Да, на фига бы мне улыбалось такое счастье! Тащиться в одиночку в темноте чёрт – те куда за город, там торчать всю Новогоднюю ночь, чтобы потом вернуться в конце завтрашнего дня, когда всё самое весёлое и интересное уже закончилось и снова надо садиться за подготовку к следующему экзамену! Да что там случится без моего присутствия? Отпраздную Новый год и утром приду на слады!

Сказано – сделано! Я развернулся и пошел в сторону общаги.

Вернулся я вовремя! Там всё только начиналось, все садились за столы, а в воздухе уже присутствовало то напряжённое гудение, которое вот – вот перейдёт в неудержимое молодое веселье!

Да! Но мне – то утром на дежурство! Я никогда до этого не находился в ситуации, когда все вокруг занимаются одним и тем же делом, в данном случае неудержимым разгулом, а мне вместе со всеми этим же заниматься нельзя! Понимания со стороны друзей хватило ровно до того времени, как они выпили по второму стакану. Дальше объяснить, почему ты не пьёшь с ними, было не реально. Выход один – сбежать от компании. Пришлось бежать. Догонять, конечно, никто не кинулся. И на том спасибо!

Я поднялся на пятый этаж общежития, где наиболее тихое место, как – никак у нас на пятом этаже традиционно проживали первокурсники, а они в такой разгул ещё не пускаются.

Успешно проболтавшись всю ночь по этажу, оставшись трезвым, но страшно уставшим в восемь часов утра я решил выдвигаться на положенное мне место – на дежурство. Общага к этому времени начала затихать, танцы в холле первого этажа завершились вовсе. Пройдя через холл, я вышел на улицу и ахнул! За праздничную ночь температура воздуха упала ниже сорока градусов мороза!

Я побрёл в свою комнату. Там народ тоже понемногу угомонился и располагался на сон. Было ясно, что после бурной ночи никто раньше вечера не проснётся, а уж тем более не пойдёт на улицу. Поэтому я на свою обычную одежду сверху натянул полушубок Бати, на ноги Никтарьевские унты и вышел из комнаты. Здесь я нарвался на давнего приятеля, с которым жил в одной комнате на первом курсе. Он был существенно старше большин -ства из нас. До поступления в институт он успел окончить техникум, отслужить в Армии и только сейчас учился с нами на одном курсе. В нашем восприятии он был вполне взрослый мужик, и жизнь студенческую он вел тоже непохожей на нашу. Он, когда все «сачковали» и посещали не все занятия, особенно лекции, я имею в виду начало семестров, так вот он ходил абсолютно на все занятия, строго записывал название предметов, полностью имя преподавателя и, главное, рекомендуемую по курсу литературу. После этого шел в библиотеку, всё это получал, забивал книгами свою тумбочку и уходил в запой на пару месяцев. Когда приходила пора сдачи курсовых, зачётов и тому подобного, он возвращался к здравой жизни. Запирался в рабочей комнате около кульмана, прихватив с собой только чайник и заварку, и не выходил из «рабо -чки» по трое – четверо суток, выполнял работу, выданную на семестр, шел сдавать курсовой проект в первых рядах. Таким «мозговым штурмом» он брал все предметы, освобождаясь от зачётов и экзаменов почти раньше всех остальных. К встрече Новогоднего праздника, когда была середина сессии, он уже явно всё успел сдать и с чистой совестью вновь уходил в запой.

– Серёга! Ты что это, после Новогодней ночи абсолютно трезвый и уже куда – то намылился из общаги?

– Витя! Да мне на дежурство надо. Точнее надо было ещё вчера вечером, но я туда не смог добраться, так как автобусы уже за город не ходили. Вот решил с утра отправиться, а то придёт сменщик, а меня и нет. Или того хуже – проверяющий, а там всё закрыто и отопление отключено.

– Раньше обеда твой проверяющий не придёт! Поэтому пойдём, выпьем, у меня пузырь самогона остался. Понимаешь? У бабули одной купил. Прелесть самогон, да ещё и дешёвый. Но у меня выпить есть, а закусить нету!

– Знаешь! Если мы рассядемся с закуской, то я на дежурство не

попаду. Я же всю ночь не спал, чтобы успеть с утра добраться до базы.

– Понял! У меня и кружка с собой имеется.

С этими словами он налил в кружку полбутылки содержимого и выпил. Следом вылил в эту же кружку вторую половину бутылки и протянул мне… За Новый год до дна!

Спорить было некогда, пора идти. Я выпил предложенное и вышел из общаги.

Путь нужно было преодолеть весь тот, который не удалось преодолеть вечером. Единственная разница. Теперь я точно знал, что автобус ждать не буду и сразу направился в сторону южного выезда из города, максимально сокращая свой путь.

Я шел по пустынной улице Вершинина. Тоже зрелище уникальное, ведь студгородок, в принципе, никогда безлюдным не бывает! Рядом с общежитием физиков, пересёк улицу Учебную, там прошел мимо биокорпуса мединститута, по улице Котовского миновал квартал жилых домов инструментального завода и вышел к площади Южной, в стороне от которой возвышались общежития института радиоэлектроники и Государственного университета.

На протяжении всего пути я не встретил ни одного человека. Город спал после бурной ночи, да ещё и морозище сорокагра -дусный никого не выпускал из дома. А мне – то, видать, совсем одному в целом городе нужно по делам!

Обычное явление в Томске для очень крепких морозов – отсутствие ветра. Такие морозы переносятся значительно легче, чем с ветром. А сейчас, похоже, ещё полностью не установилась погода, и, когда я проходил по нешироким улицам ветер не ощущался. А теперь я находился на открытой территории очень широкой площади, да и до реки отсюда, что называется, рукой подать. И всё это вылилось в очень приличный ветер, продувавший насквозь всю мою одежду включая полушубок и даже унты. Вдобавок ко всему этому удовольствию ветер везде, где только мог, срывал снег промерзший, ледяной, колючий и хлестал меня по лицу так, что открыть глаза полностью не представлялось возмож -ным. Поздний зимний рассвет только – только приближался, а тучи на небе его прятали. Получалась кромешная тьма. Я сразу ощутил, что настроение от лирического, вчерашнего перешло в напряжен -ное, тяжёлое. Представил себя одним – одинёшеньким, бредущим не в городе, а где – то в незнакомой местности, заблудившимся в снежной пелене и погибающим. В голове помимо этих жутких картинок всплыли стихи из школьной программы:

Мчатся тучи, вьются тучи, Невидимкою луна Освещает снег летучий; Мутно небо, ночь мутна. Еду, еду в чистом поле. Колокольчик дин – дин – дин. Страшно, страшно поневоле Средь неведомых равнин! «Эй, пошёл, ямщик!» -«Нет мочи: Коням, барин, тяжело, Вьюга мне слипает очи, Все дороги замело: Хоть убей, следа не видно; Сбились мы, что делать нам! В поле бес нас водит, видно, Да кружит по сторонам. Посмотри: вон, вон играет, Дует, плюет на меня, Вон – теперь в овраг толкает Одичалого коня; Там верстою небывалой Он торчал передо мной, Там сверкнул он искрой малой, И пропал во тьме пустой». Мчатся тучи, вьются тучи, Невидимкою луна Освещает снег летучий: Мутно небо, ночь мутна. Сил нам нет кружиться доле; Колокольчик вдруг умолк;

Кони встали: «Что там в поле?» «Кто их знает? Пень иль волк?» Вьюга злится, вьюга плачет, Кони чуткие храпят, Вот уж он долече скачет; Лишь глаза во тьме горят; Кони снова понеслися; Колокольчик дин-дин-дин… Вижу духи собралися Средь белеющих равнин. Бесконечны, безобразны, В мутной месяце игре Закружились бесы разны Буд-то листья в ноябре… Сколько их. Куда их гонят Что так жалобно поют? Домового ли хоронят, Ведьму ль замуж выдают? Мчатся тучи. Вьются тучи: Невидимкою Луна Освещает снег летучий; Мутно небо, ночь мутна.

Мчатся бесы рой за роем В беспредельной вышине, Визгом жалобным и воем Надрывая сердце мне.

Вот и Южная площадь позади. Далее шел длиннющий забор старого кладбища, вдоль которого мне нужно было выйти из города прочь.

Забор тянулся километра два, не так далеко, казалось бы, но дорога была завалена вчерашнем вечерним снегом, который на морозе сверху уже замерз и превратился в наст, но ещё не прочный и при каждом моём шаге проламывался, нога проваливалась в не очень глубокий снег. Но тем на менее такая дорога была очень утомительная!

К окончанию забора я полностью выбился из сил!

– И зачем только я надел на себя тяжеленный полушубок и унты на три размера больше моей ноги?

А ведь дальше идти ещё не меньше километра по дороге, где следующий раз проедут после праздников. Так что если упасть случайно и заснуть. То пролежишь ледышкой неведомо сколько времени… Такие невеселые мысли полезли в голову неспроста. Дело в том, то к этому времени сказалось то, что вчера сдавали экзамен, а перед этим к нему готовились и, стало быть, не выспались, потом мотались по городу и за реку в поисках елки, потом готовили стол, праздновали, всю ночь со всеми не спал, пред уходом из общаги «ляпнул» стакан самогона. И сейчас, прямо на ходу, мне уже начали сниться сны!

Стряхивая с себя периодически обуревающий сон, я с трудом дошагал до овощных складов, и, уже было спрятался в каморку дежурного. Но тут вспомнил, что мы должны периодически включать обогрев. Чтобы при похолодании не заморозить овощи. Собрав последние свои силы в кулак, я пошел по вверенным помещениям, включил калориферы и, добравшись – таки до коморки, упал на полати, прямо не раздеваясь. Последнее, что заметил – время на будильнике. Было девять часов утра! И уснул.

В это время в голове раздался стук. Долгий, назойливый, с каким – то причитанием.

– Что за чертовщина! Кому там неймётся?! Открыл глаза и слышу: точно стук, очень сильный, настойчивый… в дверь, с крепкими матами. Подбежав к окошку, увидел, что приехал зав.складом с проверкой, как я и предполагал.

Что же он в такую рань приехал? Вот не сидится дома мужику! И мне поспать не даёт!