Автомобильная фамилия

– Что?

Рука непроизвольно тянется к внутреннему карману.

– В прошлый раз ты всё понимал, когда пытался что-то найти в нём.

Черная коробочка с экраном знакомо холодит руку. Зажимаю копку включения, но вибрации не чувствую. Экран остается мёртв.

– Наверное сломался, – бормочу я.

Смотрю на Амелию. Ищу в ее глазах хотя бы намёк на розыгрыш. Но она едва сдерживает слёзы.

– Солярис не умеет подделывать электронику, – тихо произносит она. – Сам знаешь.

– Нет, нет, нет.. Это ничего не… Часы! – я вскидываю левую руку. Секундная стрелка бежит по кругу, часовая медленно заползает на сектор красного дня.

– Механика, – вздыхает Амелия.

– Но я помню!– кричу я. – Помню, как отработал две смены до твоего прилета! Это было реально!

– Почему две? – шепчет Амелия.

– Что?

– Почему две смены?!

– Я говорил, – фыркаю я. – Подменял одного парня.

– Какого?

– Да какая разница?!– ее вопросы начинают выводить из себя.

– Назови его имя.

Я поворачиваюсь, хочу выкрикнуть ответ Амелии в лицо, но внезапно понимаю, что не знаю его. Не знаю имени того, с кем поменялся сменами. Пытаюсь вспомнить, как он выглядит, воссоздать в памяти лицо…

– Не можешь, – констатирует Амелия. – Потому что его не было.

– Нет, нет, – мотаю головой. – Одежда!

Озарение приходит внезапно. Я пытаюсь расстегнуть воротник, но не нахожу застежки. Хватаюсь за полу пиджака, свожу их, но для пуговицы нет прорези.

Это ведь просто кошмар?

– Дай! – отбираю из рук сестры ножницы.

Закатываю рукав, провожу по коже. Резко, зажмурив глаза, едва-едва касаясь. Никогда не понимал, как люди могут вот так легко причинять сами себе боль. Режу сильнее, уже понимая, что просто не чувствую боли. Резким движением, будто смычком по скрипке провожу еще раз. Красная полоска пересекает руку на секунду и исчезает.

Может показалось.

– Ян, – Амелия осторожно кладет свою ладонь поверх моей руки.

Пилю кожу тупыми ножницами, выступающие бусинки крови мгновенно испаряются, будто вода под струями мощного фена.

–Ян, – повторяет Амелия. – Все хорошо.

Поворачиваю к ней голову. Да что же ты мелешь? Какое тут «хорошо»?

Постоянные клиенты, те кто прилетают на Солярис раз за разом, встречают тут одних и тех же гостей. Перед отлетом любого клиента гостя распыляют – это неизменно правило. Вот только ничего не мешает клиенту вернуться снова, например, через полгода или год. Солярис создает гостей заново. Причем – тех же самых. Практически тех же.

– Твои воспоминания – мои представления о работе на станции, – признается Амелия. – Честно говоря, я даже не уверена, что они правильные.

Никто не знает, как именно Солярис делает свой выбор, как именно подбирает для тебя гостя. Но что можно сказать точно, сделав выбор, океан придерживается его до конца.

– Когда я прилетела в первый раз, ты изображал из себя портье. Постоянно пытался отнять у людей чемоданы и донести их до номера. Это моя вина. Я слабо понимала, чем Солярис отличается от дорогого отеля.

Гости постоянных клиентов не помнят, что с ними происходило, не помнят прошлый визит. Но те черты характера или знания, которые в них успели вложить остаются. Из-за этого гости, тех, кто летает на Солярис каждый свой отпуск, довольно часто начинают осознавать себя. Начинают понимать, что они – не люди.

– Отдай, – Амеля мягко забирает у меня из рук ножницы.

Часто, осознавшие себя гости пытаются себя убить.

Одна девушка выпила капсулу жидкого кислорода. Прожгла гортань и половину груди, ребра торчали наружу. А через минуту очнулась – целая и невредимая.

Таких гостей компания в документах называет «проблемными». Для постоянных клиентов с такими проблемами прописана отдельная инструкция. Каждую ночь, как только клиент засыпает, антинейтринное поле в его номере распыляет гостя. Под утро же, оно отключается, а Солярис присылает еще одного гостя. Он может быть несколько дезоориентирован, как это обычно бывает с только что появившимися, но это куда более приятно для клиента, чем истерики осознавшего себя.

Еще ни одному гостю не удавалось понять кто он меньше чем за сутки.

Возможно, я – первый.

– Зачем?

Это первый вопрос, который приходит мне в голову.

– Зачем ты рассказала мне все это? Зачем объяснила, кто… кто я? Ведь можно было.... Можно было… Сука! – я замахиваюсь, хочу ударить. Не сестру, а панель управления глайдером, но успеваю остановиться в последний момент.

Слишком хорошо помню, как гость в одиночку сумел разнести стальные двери, когда туповатый клиент решил поиграть с ним в прятки.

«Помню».

Теперь это слово теряет всякий смысл. Можно ли называть воспоминаниями то, чего ты не видел своими глазами.

Существовало ли вообще то, чего ты не мог увидеть?

– Можно ведь было бы просто провести эту неделю вместе, я бы… Я бы все тебе показал, ты бы сделала вид, что на Солярисе в первый раз… И улетела бы, – я практически умолял ее. Хотел, чтобы время отмоталось назад, и Амелия поступила бы именно так.

Если бы в глайдере была кнопка, включающая антинейтринное поле я бы не задумываясь щелкнул по ней. Но автономной мощности глайдера для таких установок не хватало.

– Я так и делала, – бормочет Амелия. – В первый раз было все, как ты описал… Я прилетала на Солярис и притворялась, будто все хорошо, будто и не было той катастрофы, не было расставания, мы шлялись по комплексу и занимались обычными делами. Но каждый раз ты догадывался… Понимал, что ты гость. Сначала к концу недели, а потом быстрее и быстрее, в прошлом году ты все осознал за три дня…