Автомобильная фамилия

Изначально ножницы были самыми простыми, закупленными оптом в Китае, но спустя несколько сезонов оказалось, что туристы забирают их в качестве сувениров. Попросту воруют. И тогда компания поступила элегантно. Решив, что то, что не можешь контролировать нужно урегулировать, компания заключила контракт с фабрикой, придала ножницам уникальный дизайн, и включила их цену в стоимость билета. Теперь они становились официально собственностью клиентов еще на подлете, могли резать одежду, а компания не несла убытков.

– Дай сюда, – Амелия выхватывает у меня ножницы.

Запихивает в боковой карман рюкзака. Рюкзак уже набит так плотно, что удается это с трудом. Закрученные в спирали объемные ручки ножниц едва пролазят, раздувают карман, образовывая на его поверхности неровный прыщ.

Наблюдаю, как Амелия с трудом застегивает рюкзак. Почти автоматически отмечаю, что по одежде на ней невозможно было бы понять создание она Соляриса или просто любит одежду без пуговиц. Тонкий свитер, легинсы и туфли без каблука. Ни молний, ни других застёжек.

Остановившись, Амелия падает на кровать рядом со мной. Набитый одеждой рюкзак прижимает к себе. Наполовину опустевший чемодан запихивает ногой под кровать.

– Под рождество… Я написала статью. С заголовком: «Солярис – рай для педофилов и садистов».

Я укоризненно смотрю на неё.

– Но ведь ты тогда еще тут не была.

Амелия отводит взгляд, злобно хмыкает.

– Это был самый популярный комментарий под статьей. «Ты туда не летала». Остальные на разные манеры предполагали, как давно у меня не было хорошего траха.

Не знаю, что и сказать. Что она хочет услышать от меня? Слова утешения? Наверное. И мне действительно жаль, что она столкнулась с агрессией, наверняка это неприятно, но ведь… Статья с таким заголовком не могла не вызвать ответной реакции.

– Послушай,– я говорю осторожно, подбираю слова.– Нужно ли наказывать человека за мысли? Если он лишь фантазирует о чём-то таком… чего никогда не решится сделать в реальности. Нужно ли его осуждать?

Рот Амелии кривится.

– Если он это афиширует.

– Пусть даже так. А если нет? Если он просто иногда… мечтает. И сам стыдится своих мыслей, понимая, что это неправильно? А если это было буквально один раз? Если эта шальная мысль промелькнула буквально единожды, когда он увидел не по годам красивую младшеклассницу?

– И что ты предлагаешь таким людям постоянно летать на Солярис?

– А ты предлагаешь сажать за фантизии?

– Нет, но…

– У тебя за всю жизнь никогда не было странных или пугающих саму тебя мыслей? Мыслей о чём-то незаконном?

– Но не такие же…

– Неужели читая негативные комментарии ты хотя бы на секунду не пожелала автору комментария мучительной смерти или увечий.

– Но это другое…

– Разве? Такая же мысль о преступлении. Которая возникла и исчезла. Ты не воспринимаешь её всерьёз, потому что не веришь в её реальность. Но что, если где-то на другом конце Вселенной нашёлся бы разум, который воплотил эту мимолётную мысль в реальность?

Амелия молчит. Раздувает ноздри, злится.

– Я понимаю…– медленно произносит она. – Просто… Наверное… Не хочу, чтобы меня считали такой же. Что я прилетела сюда за тем же.

Произносит сквозь зубы. Почему ей вообще важно, что об этом думают остальные? Солярис – место, где никто не спрашивает о гостях. Никто не спрашивает о причинах прилета. Странное место и вместе с тем – единственное, где можно хотя бы попытаться угнаться за чем-то, чего тебе не достает в обычной жизни.

Раз в неделю на Солярис прилетает пассажирский транспортник класса «Пилигрим». Забирает тех у кого кончилось время и оставляет новых туристов. Это единственный транспорт, который летает сюда на регулярной основе, так что неделя – минимальный срок, на который можно купить путевку.

Новички часто шарахаются по станции, опытные – не тратя времени закрываются в номерах и глотают снотворное. Почему Солярис посылает гостей именно во сне ученые так и не выяснили.

В какой-то мере заголовок статьи Амелии отражает действительность. Гости, в силу своей природы – довольно покладисты, ведь Солярис вылепляет перед тобой идеал твоих тайных желаний. Помимо того – они почти не чувствуют боли, а любые раны затягиваются за минуты.

Но какое-то животное чувство страха и опасности чувствует едва ли не половина клиентов. Они летят ради этих встреч, но видя перед собой гостей – пугаются. Пугаются того, насколько они похожи на людей и вместе с тем отличаются. Весь накопленный опыт говорит о том, что гости не могут причинить вред тому, кому они посланы, более того – гости должны постоянно находиться рядом. Одним из первых пунктов в инструкции безопасности идет предупреждение о запрете попыток оставить гостя одного или запереть его где-то. Такие случаи кончаются плохо. Потеряв контакт с клиентом, гости теряют человеческую сущность, они голыми руками отгибают стальные гермоперегородки и разбивают тройные стеклопакеты, лишь бы снова оказаться рядом с тем, кому были посланы. Конечно, такое не может не пугать.

Система безопасности – первое, что компания продумала при проектировании станции. В каждом номере, да и каждом этаже на видном месте висит красная кнопка. По незнанию ее можно принять за обычный рычаг пожарной сигнализации. Говорят, их дизайн специально повторяет знакомую большинству людей форму, чтобы те не растерялись в экстренной ситуации.

Стоит нажать на такую кнопку, как отсек изолируется, а внутри включится нейтринное антиполе. Для обычной материи оно безвредно – миллиарды частиц нейтрино пролетают сквозь человеческую плоть каждую секунду, не задевая её. А вот гости теряют структуру, распадаются на частицы, развеиваются в едва заметной вспышке света.

Красная кнопка в полуметре от меня. Я могу протянуть руку, и сдвинуть рычажок. Почему-то так и подмывает сделать это. Неужели я действительно верю. Что моя сестра – гость?

Нет, не верю.

Чувствую прикосновение. Пальцы Амелии скользят по моей руке, касаются часов, поправляют их.

– Покажешь мне океан? – неожиданно говорит она.

Кажется, если бы не звукоизоляция, мой тяжелый вздох услышал бы весь второй класс станции.

Экскурсии на Солярисе дело неблагодарное. Связываться с ними не любит никто.

Пока мы идем в машинное отделение, я на автомате пересказываю инструкции по безопасности. Амелия делает вид, что слушает. Да и что там слушать?

Рассказы о смертях на Солярисе всегда раздувают до невероятных размеров, хотя за все время существования комплекса, таких случаев – единицы. Океан не проявляет агрессии, более того – часто и вовсе старается избегать контакта, отодвигаться от любых инородных предметов, если это возможно.

Каждый раз, когда прилетает новая группа, в ней есть люди, которые еще на «Пилигриме» записываются на экскурсии. Иногда кажется, что это те же люди, которые занимают места во всех очередях разом. Те, кто боится не успеть.

На самом деле большую часть времени глайдеры стоят без дела. Виды Соляриса могут поражать воображение, вот только обычно клиентов они интересуют в последнюю очередь. До встречи с гостями, новичку кажется, что он летит на курорт. На привычный отдых в экзотическую страну, где он будет наслаждаться не только отельным сервисом, но и впечатлениями от новых мест и достопримечательностей. А потом он встречает своего гостя. По статистике половина клиентов проводят первую неделю запершись в номере, даже еду требуя приносить к их двери. Лишь после, если у них хватает денег остаться еще на неделю, начинают интересоваться местными развлечениями, ресторанами и барами.

Как и ожидалось, на информационной панели перед входом в транспортный отсек, около десяти глайдеров были отмечены желтой плашкой «зарезервировано». И лишь один значился вылетевшим – напротив него висела красная надпись «В пути».

Система назначала экскурсоводов в зависимости от их занятости и смены. Не забывала и про очередность, чтобы нагрузка распределялась между всем поровну. Только был нюанс. Большая часть записавшихся на экскурсии в первый день – не приходили. Это продолжалось не один год. Проработавшие на Солярисе хотя бы месяц знали это, и часто даже не спускались в транспортный, пока их не вызывал диспетчер. Самые ответственные могли наведаться к номеру клиента и напомнить тому об экскурсии. Но тот, обычно, отвечал отказом – вежливым или нет в зависимости от характера, и предпочитал провести первые часы на станции с гостем наедине.

Однако система все же регистрировала экскурсионные поездки, резервировала под них транспорт. Если спустя пять минут после назначенного времени глайдер не вылетал – поездка отменялась.

Я стучу пальцем по панели.

– Можем взять этот, – неуверенно произношу я. Резерв двуместного экскурсионного катера истекает через двадцать минут. – Подождем немного.

– А может его? – Амелия стучит ногтем по экрану.

Я чешу подбородок. Восьмиместный глайдер, рассчитанный на три пары клиентов плюс два водительских места. Вероятность того, что все зарегистрировавшиеся подойдут – практически нулевая. Даже если кто-то и явится, заберут глайдер поменьше. До конца резерва – пять минут.

– Давай попробуем, – говорю я.