Автомобильная фамилия

– Чего? – я не сразу понимаю вопрос.

– Ты спишь что ли? – Амелия щелкает пальцами у моего носа. – Обувь бери и играть пошли, пока никого нет.

Я киваю. Иногда со мной такое случается. Погруженный в мысли, теряю с реальностью связь, сам не замечаю, как прихожу туда, куда шел.

Сестра права, почти все дорожки боулинга пустые, лишь на диване у крайней, сидит пара. Да и то, обнимаются и целуются, забыв про игру.

Нажимаю на сенсорную панель. Автомат с туфлями вибрирует, будто некоторое время размышляет, а потом выдает мне пару. Пока я завязываю шнурки Амелия открывает счет. Бросает шар с такой силой, что парочка в углу вздрагивает.

– А если серьезно? – Амелия падает на красный диванчик. – Как думаешь, кого Солярис создал бы для тебя?

Я задумываюсь, взвешивая в руке черную девятку. Вопрос не настолько простой, каким кажется. Солярис создает гостя для каждого, и у каждого он свой.

А задавать вопросы о гостях тут не принято.

– Ты ведь понимаешь, зачем сюда летит большинство? – уточняю я.

– Конечно, – Амелия машет рукой в сторону парочки.

Парень вдавливает миниатюрную девушку в диван, впиваясь губами ей в шею.

– Гости – идеальное воплощение подавленных желаний, – поясняю я, перебрасывая шар из руки в руку. – Или нереализованных сексуальных фантазий. Кто-то летит сюда за школьной любовью, а кто-то – еще раз увидеть умершую десять лет назад бабушку.

– Погоди секунду, – Амелия ухмыляется. – В твоем примере этот гипотетический “кто-то” скучает по бабушке, как по бабушке… Или думает о ней, как о сексуальной фантазии?

– Именно поэтому…– Я бросаю шар, тот скатывается в боковой желоб дорожки. – Именно поэтому на Солярисе никто никого не спрашивает о гостях.

Амелия смеется.

Веселится намеренно, веселится напоказ. Будто притворяется, пытается быть куда более беззаботной и веселой версией самой себя.

Совсем как гости, которые всегда чуточку лучше настоящих людей.

Гости, которые приходят к каждому.

Если Солярис в самом деле создал для меня сестру, означает ли это, что где-то в глубинах подсознания я ее хочу? Или он просто выудил из моего разума яркие воспоминания и вылепил того, по кому я скучаю больше всего?

Амелия нагибается, примеривается к броску.

Наверное, её фигуру можно назвать сексуальной, наверняка многие братья хоть раз в жизни, но смотрят на сестер таким взглядом.

У меня не получается.

Пытаюсь представить ее голой.

Амелия оборачивается, победно вскидывает руки. На экране позади нее в салютной вспышке появляется слово STRIKE.

Я стыдливо опускаю взгляд, будто она может понять, о чем я думаю.

Парочка в углу становится громче. Девушка уже откровенно стонет.

– Ki… mo… chi, – громко шепчет она, из-под навалившегося на нее мужчины.

Такое бывает. Некоторым клиентам иногда хочется «перчинки», хочется пошалить вне каюты. Персонал часто закрывает глаза на такие вот парочки, если они совсем уж не переходят границ и не мешают другим.

– Может пойдете уже в номер?!– рявкает Амелия.

Мужчина оборачивается. Пожилой японец, в черном пиджаке со съехавшим на бок галстуком. Смотрит испуганно, не до конца понимая, что произошло. Амелия дразнится, корчит ехидную рожу. Честно говоря, выглядит так, будто она готова бросится в драку. Японец оценивающе смотрит на шар в её руке. Смотрит несколько долгих мгновений, а потом все же решает ретироваться.

– Sumimasen, – бормочет он, утягивая девицу за собой. Гостью из самых обычных – молодая большегрудая азиатка, с полупьяным развратным взглядом.

Едва дверь с надписью «выход» закрывается, Амелия падает на диван. Закрывает лицо ладонями, зарывается в волосы. Кажется, беззвучно плачет.

Я конечно и раньше видел резкие перепады настроения у женщин, но у сестры – никогда.

Честно говоря, даже не знаю, что делать. Осторожно присаживаюсь рядом, верчу в голове слова, которые нужно сказать. Но Амелии, кажется, они не нужны. Она просто утыкается мне в плечо.

Так мы сидим какое-то время.

– Мама хочет продать дом… – тихо говорит она.

– Что? Почему?

Я хочу посмотреть на Амелию, но она сильнее утыкается в меня.

После смерти отца содержать целый дом стало не по карману. Я и нашел работу на Солярисе именно затем, чтобы маме не пришлось продавать дом.

– Но я ведь присылал деньги, их должно хватить.

– Да, дело не в деньгах.

– А в чем?

– Она его больше не любит… – тихо произносит Амелия.

– Но почему?

– Потому что из-за него ты улетел на Солярис.

Молчу. Не понимаю. Год – это не так уж и много.

– Скоро контракт закончится, и я вернусь.

Амелия не отвечает. Я глажу ее по волосам. Так мы сидим какое-то время.

Сидим, когда на соседнюю дорожку приходит шумная пара – мужчина и женщина. Оба красивы, хорошо одеты и не скупятся на улыбки. Далеко не сразу можно понять, кто из них гость.

Сидим, когда дальнюю дорожку оккупирует несколько шумных девушек.