В свете вот какое чудо… Книга об аномальных явлениях

Многолетняя тайна

То, что у Татьяны Семенихиной есть тётя, которая живёт за границей, причём не где-нибудь, а в предместье Парижа, она узнала только лет пятнадцать назад. До этого родители стойко хранили многолетнюю тайну. Впрочем, понять их нетрудно: партийный билет, престижные должности. Не дай Бог что – вылетят, как пробки, с таким трудом завоеванных собственным горбом насиженных мест.

Мама поведала Татьяне о тёте только на смертном одре. Но в чём её упрекнуть? Так уж воспитала Маргариту Петровну советская власть. А ведь, как оказалась, происхождение у мамы отнюдь не пролетарское. Кто бы мог подумать, что в жилах Татьяны течет голубая дворянская кровь!

Родословной её семьи по меньшей мере четыре с половиной века. Выходцы из далекого Уэльса с перекроенной на российский манер фамилией Флегмонтовы исправно несли государеву службу. Правда, поговаривали, что все они – чернокнижники и связаны с нечистой силой. Потому, дескать, и вражеская пуля их не берет, поэтому сыты и деньгами сорят направо-налево. Может, так утверждали из зависти, а может, и по делу. Как бы там ни было, но когда к власти пришли большевики, прадед Татьяны пошел не за ними, а за их непримиримым врагом – Деникиным.

Потом были годы эмиграции. Чтобы заработать на кусок хлеба, белым офицерам приходилось работать и таксистами, и официантами, и чистильщиками сапог. Даже скот забивали на бойне. А Флегмонты как-то очень быстро пошли в гору. Их бизнес приносил немалую прибыль. Вот только мужская линия пресеклась: рождались исключительно девочки. Так случилось и за пару лет до начала Второй мировой войны, когда появились на свет близняшки. Их назвали Эльзой и Маргаритой.

Когда фашисты перешли французскую границу, Флегмонты пытались сбежать в Америку. Увы, не получилось. Семейство попало под бомбежку. Погибли все, за исключением отца Эльзы и Маргариты и их самих. Но отца заключили в концлагерь близ небольшого городка Перпиньон, а жизненные дороги сестричек круто разошлись. Судьба привела в исполнение самый страшный приговор, какой можно только предполагать. Эльза оказалась в приюте, а Маргарита – в кошмарном, пропитанном насквозь смрадным дымом крематория Освенциме. И, несомненно, погибла бы, если бы не наши войска.

Истощенных, полуживых детей отправили в госпиталь. Была такая неразбериха, что сопроводительные документы потерялись. И поскольку Маргарита понимала и по-русски, и по-польски, не знали, что с ней делать. Но долго не раздумывали. Первый же эшелон увёз её в Смоленск, а потом ещё дальше — в Сибирь.

Но детская память — она навсегда. И Маргарита чувствовала каждой клеточкой своей, что у неё есть сестра. Она знала, что Эльза жива, вот только встретиться с ней, наверное, уже не суждено.

Большей информацией владела Эльза. Отец, доживший до освобождения, забрал её из приюта. Уже смертельно больной, он посвятил её в тайны рода Флегмонтов.

Отец умер, когда Эльзе исполнилось шестнадцать. Она пыталась найти сестру. Но в то время набирала обороты холодная война. Эта война воздвигла непреодолимые заслоны между родственниками, разнесёнными волею судьбы по разные стороны баррикад.

Семейная реликвия

Эльзу Петровну судьба не баловала. Замужем была ровно три месяца. Супруг, бравый морской офицер, погиб не при исполнении своих прямых обязанностей, а совершенно случайно — машину занесло на крутом вираже.

Зльза очень переживала. Наступила жизнь, где все дни одинаковы, жизнь, совершенно лишенная смысла. Одиночество смыкалось над ней, как вода над утопающим. И вдруг — лучик света. Неожиданно обнаружилась в России племянница. А разве этого мало? Уже не горемыка безродная, всему свету чужая. Пусть не рядом, но есть родное горячее сердце. И потому вектор любви и нежности Эльзы Петровны был устремлен именно в этом направлении.

Встретились они пять лет назад. Эльза Петровна много рассказывала о Флегмонтах, а, уезжая, вручила Татьяне самое сокровенное.

— Это — наша реликвия, — сказала она. — Ей много тысяч лет. Её привезли испанцы из Южной Америки. Это – ацтекское зеркало. Оно досталось Джону Ди, который стоял у истоков рода Флегмонтов. С его помощью можно заглянуть как в прошлое, так и в будущее. Но учти: есть тёмные силы, которые могут втянуть твою душу в это зеркало. Будь осторожна.

— А вы сами обращались к помощи этого зеркала? — спросила Татьяна, которая сама уже стала бабушкой.

– Один раз, сказала Эльза Петровна. — Это было после смерти мужа. Но я испугалась. В зеркале мне почудился лик дьявола.

Скользящие тени

Татьяна внимательно осмотрела подарок тётки. Судя по всему, кусок обсидиана с ручкой из темной кости был обтёсан в форме овала и отполирован очень и очень давно. Трудно даже было предположить, когда. Татьяна вертела его и так и сяк, поворачивала под разным углом, всматривалась в загадочную глубину, но обсидиан был мёртв, он упорно хранил свою великую тайну.

Прошло несколько дней. Всё это время Татьяне было некогда — накопились дела, требовалось решить их безотлагательно. Вспомнила она о семейной реликвии совершенно неожиданно – проснувшись среди ночи.

Татьяна села в кровати. Лунный свет заливал комнату, узкими полосами скользил по полу, и в этой лунной вьюге, казалось, реяли зеленовато-прозрачные призраки. Они словно подталкивали её к шкатулке, где хранился магический кристалл. Татьяна открыла её и отшатнулась. Камень ожил! Он был наполнен какими-то скользящими тенями.

Татьяна взяла красновато-желтое зеркало в руки. По отполированной поверхности плыли оранжевые облака. Они сдваивались, расходились, снова сближались, и это было что-то вроде ритуального танца.

Повернув камень под другим углом, Татьяна поняла, что ускользающие тени слагаются в какую-то определенную фигуру. Тяжёлое облако наползало, распухало. Это было так страшно, что Татьяна выронила магический кристалл. Он упал и потух.

А утром следующего дня Татьяна получила печальное известие. Скончался её престарелый отец..

Кто ты, Джон Ди?

Приехав с похорон, Татьяна задумалась. Неужели магический кристалл предупреждал о том, что беда на пороге?

Она пошла в библиотеку. Если основатель рода Флегмонтов действительно был исторической личностью, рассуждала Татьяна, значит, сохранились какие-то документальные свидетельства. И она их нашла. В книге Элайаса Ашмола «Химический театр» упоминалось магическое зеркало Джона Ди, которое якобы хранилось в коллекции некоего Уолполома из Строберри-хилл. «При помощи сего магического камня, который похож и на уголь, и на агат, можно увидеть всякое лицо, какое пожелаешь, в какой бы части света оно ни находилось, пусть даже скрывалось бы в самых отдаленных покоях или пещерах, что помещаются в недрах земных», — писал Ашмол. Он же сообщал, что коллекция Уолполома была продана с молотка ещё в 1842 году. Куда делся магический камень, неизвестно.

Справка

*Джон Ди был блистательным математиком и астрономом, знатоком классической филологии, владел практически всеми европейскими языками. Он принимал участие в реформе григорианского календаря, написал учебник географии, предложил идею начального меридиана, известного сегодня как Гринвичский, изобрел бинокль. И одновременно был неравнодушен к астрологии, алхимии, каббалистике, нумерологии и другим оккультным наукам. Именно Джон Ди предсказал, что английский трон займет королева Елизавета. Она, кстати, была весьма благодарна провидцу и нередко сама принимала участие в его магических опытах.

*Современники писали о том, что у Джона Ди было большое количество уникальных колдовских инструментов. Особенно же гордился он перстнем с бериллом, с помощью которого можно было «узреть все, что только есть на земле и в воде в подлунном мире», «обсидиановым ацтекским зеркалом» и магическим кристаллом «величиной с яйцо, прозрачным и переливающимся всеми цветами радуги» (Ашмол Э. Химический театр. London, 1652).

Молчаливые диалоги

Татьяна подолгу оставалась наедине с камнем. Это стало для нее своеобразным ритуалом. И «ацтекское зеркало» начало открывать ей тайну за тайной. Происходил своеобразный молчаливый диалог, причём Татьяне казалось, что беседует она с духом самого Джона Ди.

— Смотри внимательней, пристальней, — звучал в голове приятный бархатистый баритон. — В зеркалах ничего не пропадает, в них всё сохраняется на многие тысячелетия. Зеркало ничего не может скрыть. Отражение можно только заслонить другим.

— Значит, когда я отражаюсь в зеркале, там остается какая-то моя часть? — спрашивала Татьяна.

– Да, это так, — следовал ответ. — Вот почему спустя много-много лет можно воссоздать события, которые вроде бы канули в вечность.

– А как можно с помощью зеркала заглянуть в будущее? — снова спрашивала Татьяна. — Ведь его ещё нет, оно ещё не наступило..

— Время — это спираль, – слышалось ей. — Прошлое закольцовано с будущим. Это, по сути дела, одно неразделимое целое, где одно вытекает из другого. Нужно только уметь вычленить то, что относится к будущему, из того, что уже произошло…

Вспомнить себя

Татьяна и раньше-то особой коммуникабельностью не отличалась, а теперь вообще замкнулась в себе. При первой возможности она доставала заветную шкатулку и смотрела, как скользят на гладкой поверхности обсидиана тени и световые пятна, складываясь в картины далёкого прошлого.

Однажды она увидела самого Джона Ди, и с тех пор его жизнь шаг за шагом развёртывалась перед ней. Это были видения наяву. Но такие чёткие и ясные, что порой осознавались, как реальность. Какая хрупкая связь возникла между ней и этим полулегендарным человеком, Татьяна не знала. И, тем не менее, всё больше и больше узнавала о нём.

Она переносилась в непостижимые глубины времени. Вот дворец короля Генриха VIII. Вот отец Джона Ди — высокопоставленный вельможа. Вот он сам, совсем ещё юный, учится в Кембридже, а потом в Голландии и Бельгии, вот уже читает лекции студентам в Париже…

А потом — возвращение в Англию, где его ждёт тюрьма: кто-то донёс королеве Марии I Тюдор, что Джон Ди предсказал, что королевский трон достанется сводной сестре Марии. И вот — желанное освобождение…

Татьяна пыталась «переключить» «ацтекское зеркало» на что-то другое, но оно упорно крутило выбранный самим Джоном Ди «киноролик».

— Может быть, хватит? – спросила она однажды.

— Тебе нужно вспомнить себя, – последовал загадочный ответ.

И в «ацтекском зеркале» отразились высокие стрельчатые окна, забранные решеткой. Сквозь венецианские стекла смутно угадывалась угрюмая громада главной башни замка высотой с современный шестиэтажный дом. Её зубцы напоминали стершиеся от времени волчьи клыки.

Мрак загустевал, скрывал детали. Темнота хлынула и в покои. Смешиваясь с плесенью и гниением, она порождала зловоние. Это зловоние стелилось по паркету из морёного дуба и клубилось в бесконечно продолжающейся анфиладе…

Татьяна, хотя тогда её, конечно же, звали иначе, задыхалась в этом каменном мешке. Ей стало страшно. Да, это уже было с ней. И душа Татьяны медленно погружалась в ту тёмную область между сном и явью, где обитают тени прошлого — тени смерти.

– Для чего это нужно? — спросила она однажды полированный обсидиан.

— Чтобы подготовить тебя к следующему ритуалу, — ветром пронеслось в голове.