Сердце ледяного дракона

***

Выживших погрузили на телеги. Было решено возить их с собой, если умрут – похоронить. Кучу мертвецов закидали соломой и подожгли. Уезжая, Моргул долго смотрел на полыхающие пламя, на погоревшею деревню. А ведь здесь когда-то жили люди, у них были сыновья, дочери, родители, они радовались жизни, и не думали, что погибнут в страшных мучениях, что их тела будут навалены в центре деревни, что их трупы будут гореть; гореть адским огнём, лижущим своими языками им ступни, колени, туловища, руки, шеи, превращая детей человеческих в бесформенные огарки, как если мы надолго оставим зажжённой свечу. По щеке Моргула скатилась слеза.

Девушка открыла глаза.

– Где я? – спросила она, – что происходит? – Наркис подошёл, нагнулся над ней.

– Кто ты? Что ты помнишь?

– Меня зовут Сала, я дочка деревенского старосты.

Моргул вмешался:

– Можешь вспомнить, что было с деревней? – лицо Салы побледнело.

– Нет, я не могу, помню, все куда-то бежали, кричали, а больше… не помню, ничего не помню.

– А знаешь, кто они? – Наркис указал на близнецов.

– Нет, они не из нашей деревни. Я их раньше не видела. Не жили они у нас.

– У вас сейчас никто не живёт, и больше никогда жить не будет, – послышался голос Брафа, – Видишь огонь? – Сала кивнула, – вот ваша деревня.

Девушка закрыла лицо руками, заплакала. Её дома больше нет, тех, кого она знала – тоже больше нет, всего больше нет. Так стоит ли ей жить? – Теперь, – нет. Вся жизнь сошла на нет. Она посмотрела на Моргула: красивый, длинноволосый парень с зелёными, как болотная тина глазами, впалыми скулами и острым подбаротком. Да, Крафт был красивее, но и Моргул не был уродом. Быть может, она выжила не зря? – Может. Хотя… это сложный и, конечно же, важный вопрос, ответа на который у Салы не было.

Дни тянулись мучительно долго. Один из близнецов пришёл в сознание, он молчал. Было сначала непонятно, очнулся ли второй, так как лицо его было так сильно изуродовано, как только это возможно. Но потом он вдруг заговорил:

– Брат, я не вижу тебя. – Его губы почти не шевелились, по лицу нельзя было прочитать никаких чувств, если их вообще можно прочитать с такого лица.

– Я здесь, – последовал ответ, – я здесь, Брайн.

– Сфол, почему так темно? – его было больно слушать, голос дрожал, как осина на ветру, – кода же уже взойдёт солнце?

Браф вмешался:

– Для тебя оно больше не взойдёт никогда, смирись.

– Почему? Кто там? – окончательно потерял контроль над собой Брайн. – Как это, – не взойдёт?

Он трясся, его нос наполнился жижей, бедняга схватился за лицо, с испугом обнаружил его сухость, вероятно, теперь он будет плакать так, без слёз. Он раньше никогда не плакал, и теперь, когда он не может, жалел об этом. Тихо всхлипывая, он подполз к краю телеги, свесился – одно движение, и он падает на дорогу, катится в колею. Моргул прыгает за ним, тащит обратно. Брайн тихо и глубоко дышит.

Дорога начала подниматься вверх. Скоро торная её часть закончится, путь станет в разы труднее. А потом, встреча с драконами. Кто-то может не вернуться на родные топи. Как Кирко не вернулся с последней охоты, может, не вернутся и Моргул. А что если он погибнет? – Бывает… Интересно, где похоронен Кирко?

Невдалеке журчит ручей. Ландыши, белые, как снег, опустивши головы, плакали росою. Быть может, они скорбят по какому-нибудь драконоборцу? По бедняге Кирко, место которого занял Моргул?

Отряд остановился. Браф толкнул несвязную, как белый стих, речь, о том, что не нужно бояться, что надо истребить всех до последнего драконов. Скоро они увидят летающих ящеров. Скоро, очень скоро. Ведь для этого они и покинули свой отчий дом. Как после этого вернуться без трофея? У драконов очень красивая чешуя, за которую можно убить как дракона, так и человека. Кража – тоже сбор трофеев, но он гнусный и подлый.

***

Последний привал. Моргул мучился ожиданием неизвестности. Наркис читал стихи, Моргул не слушал, считал их глупыми и бессмысленными. Как будто они звучали где-то далеко:

Белый саван на город опускает ведьма.
Ей покорна вся жизнь.
Ей служит время.
Белу девичью кисть
Мне приносит ворон.
Кольцо на пальце,
Мизинец оторван.
Мимолётное счастье:
Кольцо дорогое.
Но страшно стало,
Нет ни сна, ни покоя.

Серые валуны ожерельем окутывали горы. День шёл к логическому завершению. Драконоборцы готовились ко сну. Костёр горел, извиваясь в ритуальном танце. Моргул шурудил в нём тонкой палкой. Огонь вдохновлял его. Огнём можно жечь орков, с ним можно охотиться на волков, истреблять зло. К нему сзади подошла Сала. За эти несколько дней она уже поправилась. Сала обняла его за плечи. Он обернулся. Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, неожиданно у Салы помутнел взгляд и она упала, схватившись за ногу. Моргул подхватил её и отнёс Наркису, тот осмотрел её, и обнаружил укус, две кровоточащие точки. Наркис метался, собирая какие-то травы: «Эта девушка притягивает к себе беды, как она умудряется быть всё ещё живой?!». Браф делал то же самое, и найденное забивал в курительную трубку, убивая своё тело и душу омерзительным действом.

Костёр, загадочно потрескивая, освещал лица сидящих вокруг него людей. Слабая после укуса змеи Сала, положила голову на плечо Моргула. Браф сидит, сморит вдаль, обхватив колени. Наркис палкой перемешивает в костре угли, изредка добавляя сухой травы.

– Наркис, расскажи ещё что-нибудь, – прервал тишину Моргул.

– Что именно? Хотя, тебе что угодно расскажи – для тебя будет ново. Дух леса – свидетель.

– Кто свидетель?

– Как, ты не знаешь о духе леса? – поднял глаза Браф. – Наркис, расскажи ему.

– Ладно, это как продолжение истории о Сером Императоре и о его потомках. После смерти Его внуков, и смерти их внуков, от былого величия империи не осталось и следа. По ту сторону бездны появился посланник небес, пожертвовавший собой, ради создания мира, спасённого от пороков и грязи. Ему это удалось, ведь он, как я уже сказал, был послан самим небом, жаль только мир этот просуществовал недолго и не везде. На руинах этого мира появился ещё более жестокий и ещё более порочный, чем до его прихода, мир. Под знамёнами благих намерений люди там уничтожали друг друга. С нашей же стороны такого посланника не появлялось. Но в двенадцати королевствах, десять из которых были полностью покрыты лесом, этот самый лес ожил. Дух леса – и человек и не человек одновременно. Его ученики – люди, эльфы, гномы – быстро расползлись по миру. Говорят, что среди них есть даже получеловек-полулошадь.

– Хотел бы я шкуру такого себе трофеем, – усмехнулся Браф.

– Мне продолжать?

– Продолжай, продолжай.

– Ну так вот, получили его ученики очень уж долгую жизнь в обмен на свободу. Они не могли теперь вкушать радости жизни, они должны били заботиться о других, в том числе и об их радостях. Дух леса всё ещё здравствует, но очень уж он стар. Не известно доподлинно, что он делал добрую половину своей жизни. – Наркис потёр свой затылок, осмотрелся, – знаете, а я чего-то устал, пойду-ка я спать, – все последовали его примеру.

***

Они поднимались на гору. Комки земли отрывались у них под ногами и летели вниз. Как вдруг, отряд оглушил раскатистый гул. Он звучал, как горн воина, вызывающего своего противника на сечу. Горы дрожали, драконоборцы попадали на землю, прижавшись к ней в поисках защиты. Гул стих, потом вновь раздался оглушительным рёвом. Сильно запахло гарью, причём так сильно, что у них начали слезиться глаза. Охота началась.

Дракон должен быть убитым. Моргул быстро повторял про себя слова: «Дракон – зло, мы – добро, добро должно убить всё зло». Вспомнил бы он свои мысли потом, через десять лет, он бы проклял себя за такие глупости. А пока, он шёл по жизни с кредо: «Мы за добро, убьём всех злых!» Сейчас он бы написал эти слова золотыми фильдеперсовыми буквами на своём фамильном гербе, если бы он у него, конечно, был. Он бы изобразил на нём себя сидящим верхом на белоснежном скакуне, поражающим длинным копьём дракона. Но у него нет герба. Нет древнего рода. Нет регалий. А ведь ему бы так пошла золотая королевская корона.

Браф поднёс к губам рог и прогудел в него, пристально наблюдая за небом. Дракон появился неожиданно, он камнем упал, сложив крылья, вниз, изверг огонь, поджигая деревья, потом расправил крылья и взмыл в небо. Драконоборцы кинулись в рассыпную, спасаясь от огня. Подоставали мечи. Ящер снова спикировал на отряд, пытаясь схватить одного из драконоборцев, тот отпрыгнул, вонзив меч дракону в глаз. «Аккуратнее, самое дорогое!» – закричал Браф, подбегая, и нанося удар: «Минус сотня золотых!». Наркис накинул цепь на шею дракону. Браф был готов, как только дракон открыл пасть, он вонзил в неё меч. Кровь обагрила его доспехи, ящер упал. Остальные драконоборцы стремительно приближались, с ожиданием делёжки трофеев. Откуда-то снова послышался рёв. Деревья склонились, под порывами ветра. Второй дракон летел на огромной скорости. Взмахи его крыльев казались необъятными. Драконоборцы попрятались за деревьями. Дракон пролетел их, направляясь к телеги с выжившими, подобранными в сгоревшей деревне. Моргул был ближе всего к повозке, он вскочил, подбежал и перевернул её. Зрячий близнец потащил слепого брата в заросли, Моргул помогал Сале дойти. Дракон приземлился, ломая своим брюхом растения, размахивая огромным хвостом. Он хватал в лапы драконоборцев и бил ими об землю. Моргул оказался позади него, он схватил кинжал и воткнул дракону между двух чешуек. Дракон не обратил на это внимания. Моргул выдернул кинжал и вонзил его ещё раз. Дракон развернулся, сбивая его с ног, и схватил очередного драконаборца. Моргул запрыгнул на чешуйчатую шею и начал карабкаться к голове, держа оружие в зубах. Дракон замотал головой, пытаясь сбросить Моргула, но тот держался что было сил. Ещё немного вскарабкавшись, он воткнул кинжал в ноздрю ящера, и тут же выткнул, тот заревел, открыл пасть, Моргул воткнул в неё кинжал, как это сделал Браф с первым драконом. Он вовремя отпустил оружие, из пасти вырвалось пламя, поджигая заросли, в которых прятались близнецы и Сала. Дракон схватил Брафа за плащ. Моргул смотрел за кустами: Близнецы бежали, Салы не было видно. «Переруби мой плащ!» – Закричал Браф, но Моргул спрыгнул с дракона и кинулся в огонь, оставив Брафа умирать. Он схватил Салу, и бросился прочь. Он слышал пронзительный крик Брафа сзади, но не оборачивался, он бежал, он не оглянулся ни разу. Споткнулся, вместе с Салой покатился с горы. Внизу: живы; снова бежать. Где-то сзади предсмертные крики драконоборцев.

***

Горы позади. Вокруг степь. Сала еле идёт. Моргул сам не лучше. Совсем нечего есть. Нет ни ягод, ни фруктов, ни животных, которых можно поймать, которыми можно наесться. Двигаться очень тяжело. Вода, набранная в ручье, почти закончилась. До родных топей ещё очень далеко. Вот и пить совсем нечего. Утром можно пожевать траву, пропитанную росою, но такой травы мало, в основном сухая. Жизнь останавливается, её огонёк едва тлеет в Моргуле и почти уже потух в Сале. Каждый шаг даётся с трудом.

Вечерело. Вдали показался дым. Они направились к нему. Повсюду были лошадиные следы. Копыта не подкованы. Видно шатры, расставленные вокруг костра. Кто-то разместил здесь свой стан. Слышны хриплые голоса, говорят на непонятном языке. Моргул оставил Салу чуть вдалеке, а сам начал подбираться поближе. Вот он видит сидящих вокруг костра. Присмотрелся, – это не люди! Страшные, низкорослые, безволосые, с большими зубами, —орки! Но кто-то сидит рядом, и это явно люди. Длинноволосые, немытые сидели они с орками и ели сырое мясо руками – угны, Моргул слышал о них. Это полудикий народ не знающий жалости. Они кочуют в степи, разоряют земли по которым проходят, идут дальше, за невозможностью жизни там, где они побывали. Они, как орки, не имеют письменности. Никто не понимает их язык. Никто и не хочет понимать, их по праву все считают дикарями. Как по-другому называть людей, питающихся человеческим мясом, просаливая его в конском поту под седлом? Моргул никогда не думал, что угны вместе с орками.