Сердце ледяного дракона

– Какое сложное и длинное! Вы придворных кровей?

– Нет, я маг, – старик явно обиделся, – а тебе, будущий покоритель земель, нужно подобающее имя. Моргул на языке угнов – ублюдок?

– На языке орков, – поправил Моргул.

– Значит, звучит на двух языках одинаково! – Раздражённо ответил Корвус, он явно не любил, когда его поучают, – Всё равно это не лучшее имя для мага.

– Мне нужно его придумать, новое имя? – Моргул начал вспоминать красивые слова.

– Нет, имя тебе даст учитель.

– И какое же? – стараясь скрыть нетерпение, вопросил Моргул.

– Моргул Фиттих Офф Фрайфойер, по-моему, звучит красиво.

– Что оно означает? – Моргулу нравилось его новое имя, он даже не заметил, что учитель так и не избавил его от обидного «Моргул».

– Моргул Свободный Дракон, это на языке древних скал.

Моргул с наслаждением во весь голос проскандировал:

– Моргул Фиттих Офф Фрайфойер, Свободный Дракон!

– Ученик Корвуса Коракса Гидрардирума Младшего, – добавил новоиспечённый учитель, – ученик великого мага.

Моргул снова продумывал свой герб. Он теперь не воин, поражающий дракона, он сам – дракон! Дракон с противоположным знаком, воплощение добра и правильности. Теперь Моргул был уверен, на его гербе должен быть изображён именно белый ящер. Сложно, очень сложно ему представить дракона благородным и справедливым, драконы – гнусные и подлые твари, не знающие ни жалости, ни сострадания. Но они свободны, как и Моргул. Нужна ли Моргулу свобода? Что это вообще такое? Моргул не знал, что это, но был уверен, что то, что у него сейчас есть – огненные крылья, и есть – свобода! И был также уверен в том, что эта свобода ему необходима, как воздух, как пища. О, это сладкое и непонятное слово! Моргулу на ум пришли стихи, такие же, какие читал и Наркис. Моргул не переставал считать их глупыми и бессмысленными, но почему-то потерял к ним прежние презрение:

Я взмахну крылами,
И улечу я вдаль,
Далеко за собой я оставлю
Свою тревогу, свою печаль.
Страх меня покинет,
И навсегда уйдёт.
Со светлой душой, как иней,
Император к трону идёт.
Возьмёт он державу крепко,
И не возбоится беды,
И советам он не внемлет,
Старческой бороды.
Он сам со всем разберётся,
Врагов своих победит,
Время ему отдаётся,
Пока жив, в седле он сидит.
Когда Смерти час настанет,
Побратается он с ней, шутя,
Гордо сойдёт он в адское пламя,
Молча вперёд идя.
Не обжигая белые ноги,
К покою все открыты ему дороги.
Покой ждёт,
Лишь на него уповая.
А ветер вечно его ласкает знамя,
Слиться с ним воедино мечтая.

Стихотворение так себе, особенно концовка, но оно въелось Моргулу глубоко в душу, оставив за собой рубцы.

Моргул шёл за Корвусом. Казалось, деревья расступались перед ними в страхе. Птицы замолкали, а звери застывали в оцепенении. Солнечные лучи причудливо просвечивались сквозь кроны многовековых древ, порождая разные тени, складывающиеся в удивительные фигуры. Немного отдаться волне воображения, и можно увидеть города, с движущимися по ним каретами, повозками, пешеходами; старого пилигрима в остроконечной шляпе, с мешком за спиной, опирающегося на трость; двух всадников, первый из которых преследует второго.

На опушке стояла небольшая хижина под соломенной крышей. Дверь в неё была заперта, при этом без ручки, замочной скважины, замка, и вообще, было непонятно, как она в принципе открывается. Но как только Корвус подошёл к ней, она отворилась сама собой, издав приветственный дружелюбный скрип. Зайдя внутрь, Моргул огляделся. Была всего одна комната, посреди которой стоял большой стол, заваленный, по всей видимости, очень старыми книгами и бумагами. Перо само по себе макалось в чернильницу, и что-то писало. Учитель протянул руку, и запись прилетела к нему, он ознакомился с ней, довольно кивнул и, улыбаясь, отправил её обратно. Вдоль стен стояли этажерки с такими же старыми книгами. Моргул стоял, боясь дотронуться до чего-нибудь, сломав это. Увидев его растерянность, Корвус хлопнул его по спине: «Проходи!», Моргул послушался, подошёл к столу, из-под которого выскочило два мягких стула. «Садись» – указал на один из них учитель. Моргул сел, Корвус тоже.

– Ну, и как я буду тебя учить? – поднял глаза Корвус.

– Можно, всему, и побыстрее? – Моргул скрестил ноги под стулом.

– Ты читать то умеешь? – Спросил учитель, но казалось, что он заранее знал, что Моргул ответит.

– Нет, не умею.

– И при этом хочешь обучиться побыстрее? – он неприятно улыбнулся.

– А так не получится?

– Не могу же я сделать так, чтобы ты знал и умел делать всё то, что знаю и умею я… – он подумал, – хотя, почему не могу? – Могу! – Корвус щёлкнул пальцами, и протянул Моргулу бумагу. Тот взял её, внимательно посмотрел на надписи, и неожиданно, неизвестные ему буквы сложились в понятные слова, он прочитал, посмотрел на учителя, снова в бумагу, и снова на учителя.

– Здесь написано, что я в обмен на учение, остаюсь при Вас на год, как помощник.

– Если один из нас не умрёт до конца этого года, – добавил Корвус, – так как я тебя уже всему научил, ты просто остаёшься при мне как помощник.

– Я согласен. – Моргул протянул учителю руку, но тот не пожал её.

– Тебе нужно подписаться, – Моргул взял со стола перо, макнул его в чернила, но учитель одёрнул его:– Кровью!

– Кровью? – переспросил Моргул.

– Да, кровью, – он протянул Моргулу железное перо. – Прошу.

***

Не смотря на добродушие Корвуса, от него исходило зло. Он излучал его, посылая потоки окружающим. Казалось, что он что-то скрывает.

Моргул вышел из хижины и пошёл к реке, которая шумела где-то неподалёку. Идя по лесу, его преследовало чувство, что кто-то следит за ним, не выпускает его из вида ни на минуту. Река шумит единым потоком. Моргул наклонился к ней, чтобы намочить руки, и опешил: на него смотрело совсем непривычное отражение. Как же он изменился! Его сейчас не узнал бы ни отец, ни Наркис, ни Браф, не узнала бы его и родная мать: волосы поседели, переливались ярко белым, как снег в свете утреннего солнца, цветом; за счёт материнского черепа-короны, напоминания о доме, голова его удлинилась.

Он услышал журчание – из воды выходила Сала, живая. Она радостно смотрела на Моргула, улыбалась. Протянула ему кисть, он нежно взял её двумя руками и прижал к себе. Мгновение, и он видит, что держит воздух – Салы нет! Но теперь он чувствует, как мокрые руки ложатся ему на плечи. Он накрывает её ладони своими, оборачивается, и долго смотрит на её бледное лицо. Повернувшись, он обнимает её за талию и целует, долго, закрыв глаза. Открыв их, он снова видит, что Салы нет, но теперь он чувствует, как она обнимает его под руками. Она медленно тянет его в воду, Моргул поддаётся, теряет сознание, и видит дивный сон, в котором он вместе с Салой плывёт по жёлтой от осенних листьев реке на лодке.

Очнулся он, уже лежащим на полу, в хижине. Корвус за столом что-то писал. На стуле в углу сидела Сала.

– Она жива! – Моргул резко сел, – она не утонула тогда!

– Разве? – дружелюбно спросил учитель.