Другая война

Старшина Окулов, перед тем как погибнуть, успел выпустить несколько очередей в кусты, из которых выстрелил гранатомётчик противника. Из зарослей послышались крики боли. В следующую секунду шлепки автоматных пуль сотрясли плотное тело старшины. Пройдя штурм Кабула, взятие Грозного – Окулов нашёл смерть в холодных водах безымянной горной речушки.

Радист Елькин успел добежать до спасительной зелёнки, но у самой границы тени и света две пули металлическими хлопками ударили по радиостанции, болтающейся у него за спиной. Сёма инстинктивно развернулся, желая проверить, что с его родимой «Р-129», и тут же третья пуля впилась в его горло. Десантник схватился за перебитую артерию и упал, так и не добежав до спасительных деревьев.

По десантникам ударили с обоих берегов. Вжавшиеся в камни бойцы разведвзвода ответили отчаянным огнём, поливая свинцом прибрежные заросли. Их пули стали крошить прибрежные камни, поднимая водные фонтанчики и терзая тела убитых. Несмотря на отчаянное сопротивление отряда, было ясно: взвод обречён. Это понимали засевшие в кустах боевики. Это понимали и десантники, старавшиеся подороже продать свои жизни.

Когда огонь немного утих, – десант стал экономить боеприпасы, – боевики один за другим начали выбегать из леса. Наступила пора полного контакта, рукопашной. Чемпион округа Сашка Кротов первым кинулся на врага. Точными, короткими очередями он повалил двоих, выскочивших из зарослей духов и ударом ноги сбил наземь третьего. Быстрый взмах штык-ножа, и стальное лезвие впилось в тело боевика. Почувствовав спиной неладное, Кротов резко развернулся и увидел зрачок автомата целящего в него чеченца. Десантник ещё успел уйти в сторону, он даже успел выстрелить в ответ на очередь, но тут же упал на прибрежные камни. Солдат и боевик погибли одновременно.

В следующие секунды боя Иван подстрелил ещё троих врагов. Двоих в тех же кустах на другом берегу, немного выше переправы. Ещё одного боевика Иван снял прямо в той части леса, куда скрылся Лёха, и откуда доносились непрекращающиеся звуки стрельбы. Опустошив обойму снайперки, он, не перезаряжая, – времени в скоротечном бою в обрез, – закинул винтовку за спину и, передёрнув затвор автомата, начал двигаться вдоль берега вверх по течению. В ту сторону, откуда летели в спины его друзей автоматные очереди.

К этому моменту отстреливались лишь трое вжавшихся в прибрежные валуны бойцов разведгруппы. Все, кто не успел переправиться на другой берег, были либо ранены, либо погибли. Уцелела лишь эта троица, укрывшись за огромным валуном. Иван попытался спасти товарищей, зайдя в тыл боевиков. Он что есть сил побежал через кусты, обходя дугой заросли, из-за которых в спины десантникам били боевики. Иван не успел всего несколько секунд. Он понял что опоздал, когда услышал несколько слившихся в один непрерывный грохот разрывов гранат. Забросав десантников гранатами, боевики уничтожили последний очаг организованного сопротивления.

Спасать друзей уже не было смысла, но Иван по инерции открыл огонь, увидев притаившихся в зарослях врагов. Иван выскочил на поляну, в его руках задёргался почти не слышный в общем шуме боя автомат. Пули сильными толчками сбили на землю двоих замешкавшихся врагов. От неожиданности боевик с гранатомётом выпустил заряд в сторону реки и резко обернулся. Плохо нацеленная граната улетела, попав по своим, и, спустя секунду, взорвалась, подняв столб дыма среди деревьев. В следующую секунду лицо боевика превратилось в кровавую маску.

Лишь четвёртый из чеченцев успел выстрелить. Автоматная очередь выбила чечётку на стволе дерева, буквально в метре от Ивана. Добров, не раздумывая, ударил в ответ. Немного поторопившись, он ранил врага и лишь со второй очереди окончательно добил боевика.

Покончив с противником, Иван побежал к границе зарослей. На противоположном берегу он увидел не меньше трёх десятков боевиков, добивающих раненых, всё ещё пытающихся сопротивляться десантников. Выпустив длинную очередь, и полностью опустошив рожок автомата, Добров переключил внимание бандитов на себя. Боевики открыли ураганный ответный огонь. «Аллаху, Акбар!» – кричали волки свободной Ичкерии, кидаясь в сторону уцелевшего врага. Листва вокруг Ивана зашевелилась от десятков рвущих её плоть пуль.

Быстро сменив магазин, Иван передёрнул затвор, и сделал пробный выстрел в сторону бегущих врагов. Потом выхватив одну из двоих имеющихся у него «лимонок», он, размахнувшись, бросил гранату в подбегающих боевиков. Не дожидаясь разрыва, Добров рванул в глубину леса. Спустя несколько секунд его ухода с поляны послышался грохот взрыва. Иван, наращивая темп, петляя среди деревьев, побежал вниз по течению, туда, где не было войны.

Иван бежал по лесу. Звуки стрельбы за его спиной постепенно затихали. Добров решил уходить от погони вниз по течению. То, что погоня будет, Иван не сомневался; вопрос лишь в том, есть ли у чеченов собаки. Пробежав достаточно вдоль берега, и уйдя подальше от переправы, Иван решил перебраться на противоположный берег. Бежать Доброву с каждой секундой было всё тяжелей. Ветки больно хлестали по лицу, цеплялись за камуфляж, за ставшую неимоверно тяжёлой, болтающуюся за спиной снайперку. Заметив среди листвы просвет, Добров постепенно сбавил темп бега. Совсем останавливаться времени не было, и Иван, быстро осмотревшись, выбежал на прибрежные камни. Не увидев ничего опасного, он сделал спринтерский рывок к бурлящему горному потоку. В этом месте река оказалась глубже, чем на роковой переправе и на середине речки Иван неожиданно провалился по пояс в холодный поток, больно ударившись коленом о невидимый под водой камень. Прошли томительные секунды борьбы со стремительным течением, и десантник, едва не смытый потоком, наконец, выбрался из ледяной воды. Собрав силы в кулак, Иван побежал к спасительной зелёнке.

Иван устал, запыхался, болело ушибленное колено, но времени на отдых у десантника не имелось. Сейчас на кону стояла его жизнь; Иван чувствовал, что за неё ещё придётся побороться. Несмотря на опасность, он решил возвращаться назад, к месту перестрелки. Выбрав оптимальный темп бега, Добров, огибая по дуге радиусом с километр, стал возвращаться к месту боя.

Казалось, это был бессмысленный необдуманный шаг. Любой на месте Добрыни решил бы – спасайся десантник, тебе крупно повезло, сегодня счастливый билет выпал по твою душу, ты остался жив. Любой на месте Ивана постарался бы уйти как можно дальше от разыгравшегося кошмара. Любой, но только не Добрыня.

Вместо этих мыслей, Добров лишь увеличил темп бега. К высоким нагрузкам Иван привык с детства, занимаясь спортом. В наследство от спортивного прошлого у Доброва остались звание КМС по боксу, хорошая реакция и стальные мускулы. А также хладнокровие и нечеловеческая выдержка. Потому, наверное, ротный назначил именно Ивана снайпером отряда. Стрелял Иван всегда хорошо. В тире на гражданке, во время срочной в спецназе ВДВ. Да и кто там плохо стреляет? Когда сутками не расстаёшься оружием, волей неволей научишься стрелять. На слух, навскидку.

Иван, на мгновение остановившись, внимательно прислушался. Звуков войны не было слышно. Поправив сбившийся во время бега подсумок с обоймами, десантник продолжил путь.

Бегать Иван всегда умел; многокилометровые, изматывающие дистанции давались ему легко. Главное войти в нужный ритм, задать необходимый темп, и тогда бег уже не кажется невыносимым наказанием, тогда он приносит радость. Хотя какая может быть радость бежать промокшему, увешенному оружием солдату по враждебному лесу да ещё в сторону противника? Иван знал какая. Если есть хотя бы один шанс из тысячи, что кто-то из его товарищей уцелел, он обязан их спасти. Старлей убит, старшина тоже погиб, но Лёха Лекомцев – закадычный друг – вполне мог уцелеть. Лёху так просто не возьмёшь – Иван об этом отлично знал. Его друг отчаянный сорвиголова не раз попадал в самые невероятные переплёты и всегда выходил из них целым и невредимым. И в этот раз тоже должен выжить. Иван видел, как Лёха перед самым боем вошёл в зелёнку; с ним были Карпов, Шанцев и здоровяк Пересторов. Это уже сила. Пусть небольшой, но настоящий отряд. Один сержант Пересторов семерых стоит. Иван сам видел, как тот ломал кирпичи, да не как все, поставив друг на друга ребром ладони. Нет, резким ударом о голову. Хрясть и пополам. Голова – не кирпич.

Но всё же если Лёха уцелел и всё ещё жив, это будёт чудом. Иван молил об этом чуде. Лёха оставался той единственной ниточкой, что соединяла Доброва с прежним миром. К своим почти тридцати прожитым годам Иван успел растерять всех или почти всех родственников. Да и не хотел он ни с кем видеться после трагедии с женой. Сердце Ивана неприятно заныло. Это происходило почти всякий раз, когда он вспоминал свою Машу. Иван не любил эти воспоминания, гнал их. Отчасти из-за этого, из-за тягости гнетущего прошлого он и поддался на уговоры Лёшки подписаться на контракт в Чечню. Родителей Добров потерял рано. Отца почти не знал, мать помнил только молодую. Лёшку, жившего по соседству, Иван знал всегда. Друг детства, школьный товарищ. В школе в старших классах сидели за одной партой. Летом вместе гоняли в казаков-разбойников в дачных Озерках. Неразлучные друзья, даже срочную служили вместе. Иван знал, что на Лёшку можно положиться всегда. В любой ситуации. Он тот, кто никогда не бросит, и ни за что не предаст.

Иван тоже не собирался оставлять в беде лучшего друга. Сейчас он обойдёт боевиков с тыла, со стороны излучины реки, оттуда переправа как на ладони и выяснит, что случилось. Бандиты наверняка успокоились, расслабились, Ивану этого только и надо. Надо разведать обстановку и выяснить, кто из товарищей уцелел.

А потом Иван уже посмотрит, что лучше сделать.

Добров выбрал для наблюдения удобную позицию. Отсюда переправа действительно была видна как на ладони. Спрятавшись в кустах, метрах на пятьдесят выше по течению, чем то место, откуда боевики вели огонь, Иван, тщательно замаскировавшись в кустах, через снятый с винтовки оптический прицел стал наблюдать за тем, что происходило на месте перестрелки. Добров насчитал не меньше трёх десятков вооружённых до зубов «чехов». Бандиты, не прячась, не опасаясь, что следом за разведчиками может появиться основная группа федералов, укладывали тела убитых сотоварищей на специально подогнанных для этого лошадей. По три трупа на одну скотину. Иван не знал скольких людей потеряли бандиты, но явно не меньше девяти. Как раз три лошади боевики уводили в лес.

Кроме тел врагов, Иван увидел также распластанных на камнях убитых десантников. Добров насчитал одиннадцать тел. Всего в разведгруппе было пятнадцать бойцов; это не считая старлея. Итого шестнадцать. Минус Иван. Минус убитые на камнях. Не хватает четверых. Иван уже начинает радоваться, припомнив, что перед началом перестрелки в лес вошли как раз четверо – Лёха Лекомцев, Карпов, Шанцев и здоровяк Пересторов. Возможно, им удалось отбиться, уйти. Внезапно Иван увидел, как из леса вывели пленного солдата. Руки у десантника были связаны за спиной, всё голова в крови. С такого расстояния даже через сильную оптику было трудно разобрать кто это. Кажется Карпов. Точно Карпов. Один из боевиков-бородачей толкнул в спину раненого десантника, и тот, не удержав равновесия, упал. Боевик, разозлившись, пнул солдата. Ещё один чеченец подбежал к пытающемуся подняться Карпову и стал его избивать.

Иван быстро вставил оптику в «ласточкин хвост» – посадочное место прицела и сменил обойму на СВД. Передёрнув затвор, он поднял винтовку, плотно прижавшись правой глазницей к резиновому наглазнику, и стал искать цель. Иван проделал всё это очень быстро и чётно, но не всё равно успел. В тот момент, когда он уже готов вести огонь, Карпова убили. То ли «чехи» решили не брать пленных, то ли ещё по какой причине, но со связанным десантником жестоко расправились. Прозвучал короткий пистолетный выстрел и пленный, так и не поднявшись, ткнулся простреленной головой в прибрежные камни, обагряя их кровью.

«Тварь!» – Иван едва не нажал на спусковой крючок, но в последний момент всё же сдержался. Сослуживцу уже не помочь, а вот выстрел этот может стоить Доброву жизни. Сжав зубы, Иван продолжил наблюдение. Больше пленных не было видно, но десантник заметил одну заинтересовавшую его вещь – разбитую в самом начале боя радиостанцию отряда. Снятая с убитого радиста «Р-129» валялась бесполезной коробкой у самой кромки воды. Иван увидел, как один из чеченцев подошёл к рации, поднял её, и зачем-то потряс. Прижав ухо, боевик пытался что-то услышать из недр мёртвой железяки.

«Тряси не тряси – ЭмТиВи ты из неё не услышишь», – подумал про себя Иван, надеясь, что «чех» всё же бросит бесполезную для него железку. Так и произошло. Не найдя ничего интересного, боевик бросил ящик. Рация наполовину погрузилась в горную речушку, недалеко от берега. Иван облегчённо перевёл дух; у него появился реальный шанс дать сигнал своим о том, что произошло в ущелье. Для этого надо лишь дождаться, когда бандиты уйдут.

Отложив винтовку в сторону, и, положив неразлучный АКМС на колени, Иван прислонился спиной к стволу раскидистого дерева. Сейчас ему надо выждать, пока враги не покинут место боя.

Ждать пришлось долго. Лишь через несколько часов боевики вывезли тела убитых десантников. Транспортировали их всё тем же гужевым транспортом. Не удивительно, дорог в этом месте горной Чечни никогда не было; на все квадратные километры лишь несколько троп. Малонаселённый дикий край.

Малонаселённый, да не совсем. В последнее время здесь активизировались вооружённые банды самопровозглашённой республики Ичкерия. В частности бригадного генерала Хаттаба. В связи с этим Федеральное командование решило провести разведку верховий Аргунского ущелья. Операция, частью которой являлся рейд группы, в которую входил Добров, разрабатывалась в строжайшей тайне, в условиях полной конспирации. Да всё же видно плохо конспирировались. Иван не сомневался, что их отряд попал в заранее спланированную засаду. Боевики точно знали путь прохождения отряда. Знали и ударили с двух сторон. Кто-то предал десантуру. Найти бы этого кого-то и отомстить за погибших товарищей, только вот как?

Но как бы там ни было, сейчас у Доброва другая цель: надо выжить самому, надо спасти друга, и по возможности отомстить за погибших товарищей. Хладнокровия Ивану было не занимать. Едва только боевики покинули берега речки, он отправился к месту перестрелки. Осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, – мало ли что, вдруг «чехи» оставили засаду, – десантник подобрался к переправе. Не обнаружив присутствия боевиков, он рискнул сбегать за разбитой радиостанцией. Проделав короткий рывок к бурлящей речке, Добров вытащил порядком промокший ящик «Р-129» и быстро побежал назад к спасительной зелёнке.

Удалившись на безопасное расстояние, и немного покружив среди зарослей, Иван, наконец, нашёл укромное место и принялся за ремонт рации. В своё время, ещё до службы в армии, он увлекался радиолюбительством. Паял приёмники, настраивал цветомузыки. Давно это было. Но тяга к радиотехнике не прошла. Потому и поступил в своё время Иван в Политехнический на факультет радиоэлектроники. И с отличием его закончил. Так что диплом должен был сейчас пригодиться. Пара минут, и с помощью универсального ножа, превращённого в отвёртку, Добров снял кожух радиостанции. После этого он по возможности просушил начинку рации и, наконец, осмотрел повреждения.

Диплом всё же помог. А может просто удача. Как бы там ни было, повреждения радиостанции оказались незначительными. Иван просто исключил несколько вышедших из строя каскадов и подключил не успевшие разрядить батареи.

Прозвучал щелчок тумблера, Иван настроился на нужную частоту и проговорил в эфир.

– Заря, Заря, я – Коршун, – нажав гашетку передатчика, Иван вызвал базу.

Он несколько раз повторил позывной, прежде чем наушники ожили ответом. Добров по голосу определил, что на связи сам ротный.

– Коршун, Коршун, я – Заря. Почему не выходили на связь?

– Товарищ, капитан, – Иван отбросил положенный в таких случаях кодовый язык, – у нас потери. Почти все погибли. Точнее остался я один.

– Командир где?

– Убит.

– Кто на связи?

– Добрыня.

– Доложи обстановку.

– Взвод попал в засаду в квадрате 82—28, на переправе. Двенадцать двухсотых. Всех увезли «чехи». Мне удалось восстановить рацию.

– Остальные?

– Не знаю, но среди убитых не видел.

Иван собирался ещё что-то добавить, но в этот момент услышал подозрительный шум. Отложив радиостанцию и снайперскую винтовку, он выглянул из кустов. Вроде никого. Решив всё же перестраховаться, Добров, перебегая от дерева к дереву, прячась за толстыми стволами, подобрался к кустам, за которыми начиналась тропа. Выглянув из зарослей, он сразу же заметил боевиков. Стараясь не шуметь, Иван повернул назад и тут же наткнулся на других бандитов. Заметив целящихся в него врагов, он без раздумий вскинул автомат, но неожиданный удар сзади по голове свалил десантника с ног.

Темнота окутала Ивана.

Ночь бурлила, клокотала темнотой, вспыхивала мириадами звёзд. Жизнь начиналась и тут же заканчивалась. Сновидения исчезали мимолётными картинами. Душа рвалась из плена, но не находила выхода. Кошмары устали преследовать измученный разум, который сам хотел смерти.

Сделав невероятное усилие, Иван, наконец, пришёл в себя. Связанные за спиной кисти рук тут же отдались резкой болью. О том, сколько Добров пролежал в неудобном положении с затёкшими, стянутыми верёвкой руками, оставалось лишь гадать. Небо начинало темнеть, выходит, прошло несколько часов с того момента, как Иван попал в плен.

То, что Добров был в плену у боевиков, не вызывало сомнений. Едва придя в себя, Иван тут же, неуклюже со связанными за спиной руками, с туго перетянутыми в лодыжках ногами попытался сесть. Оружия, естественно, при нём не оказалось, как не оказалось и подсумка с патронами и вещмешка с сухпайком. С третьей попытки Ивану удалось всё же сесть, и он смог рассмотреть, куда попал. Это был небольшой походный лагерь боевиков. Две-три землянки, бездымный костёр, лошади на привязи безошибочно говорили об этом. Людей было немного. Неподалёку от пленного стояли четверо «чехов» и что-то оживлённо обсуждали на чеченском языке. Ещё трое грелись у костра.

С приближением сумерек температура воздуха заметно понизилась. Один из сидящих у костра заметил копошение пленника. Поднявшись, он неторопливо направился к десантнику. Видя приближение боевика, Иван решил, что его начнут допрашивать, выяснять детали сорвавшейся операции. Но вместо этого подошедший боевик, зло выкрикивая что-то по-чеченски, просто пнул пленника. Иван едва успел отклонить голову от мелькнувшего сапога, как тут же получил сильный удар в грудь. Промахнувшись первый раз, боевик принялся ожесточённо избивать связанного десантника, и Ивану ничего не осталось как, сложившись пополам, по возможности уберечь голову от наиболее сильных ударов.

Так продолжалось пару минут, пока запыхавшийся боевик не устал и не отошёл от пленника. Как только удары прекратились, Иван вновь сел. На этот раз это ему удалось с ещё большим трудом. Однако Добров не сдался и, сделав невероятный рывок, даже умудрился подняться на ноги.