Зауряд-полк. Лютая зима

– В девять, да… Должен был прийти в девять… Так и жена говорила… А он пришел в четыре, да. В четыре утра! Черт знает, безобразие какое! От девяти часов и до четырех утра – ведь вот насколько он опоздал!.. Безобразно как стало теперь с поездами!.. А измученная какая приехала, бедная! Гм… не знаю уж, не больна ли… Теперь спит… Ну, может быть, встала уж, пока я здесь. Пойду… А вам что-то такое причитается… Или что там такое?.. Вот в штабе узнаете… Командировка какая-то.

– А-а! Это бы неплохо – командировку куда-нибудь.

– А, разумеется! Что же на одном месте торчать!

– Я бы не прочь… в Москву, например… или в Питер, – оживился Ливенцев. – Только кому бы понадежнее мне посты передать? – вспомнил он Миткалева.

– Посты передать? Кому? Зачем?

– Да ведь раз командировка, то, само собою…

– Куда командировка? Да нет, это совсем не вам командировка, это тот, как его, капитан этот… Урфалов в командировку едет… А вам… не помню, телефоны какие-то, кажется, получать.

– Вот как! Телефоном посты мои связаны будут? Это чудесно!

– Да нет же, что вы – телефоны! Не телефоны совсем, постойте!.. Вам еще что-то такое…

– Если что-нибудь ужасное – забудьте, пожалуйста, – посоветовал, улыбнувшись, Ливенцев.

– Я и так забыл… Гм… Ну, идите в канцелярию, там вам скажут. А я уж к жене… Она ведь ненадолго приехала. Скоро опять ей, бедной, ехать в вагоне… До свиданья!

Ливенцев пошел, думая, что еще такое новое могло ожидать его в штабе дружины, когда услышал сзади себя:

– Эй! Красавец!.. Стойте-ка!

Оглянулся. Полетика, приставив руки рупором ко рту, кричал:

– Вспомнил я! Деньги вам добавочные кормовые получать! Там, у заведующего хозяйством! Для нижних чинов!

– Понял! – крикнул в ответ Ливенцев, взял под козырек и пошел туда, где уж ничего загадочного не было: ни командировки, ни телефона, ни чего-нибудь такого еще, но неприятно было, что деньги получать почему-то не у казначея, а у самого Генкеля.

Впрочем, он думал, что это только такой оборот речи: говорится – «у заведующего хозяйством», а получается – «у казначея».

Зауряд-чиновник из мариупольских греков Аврамиди, прозванный Ливенцевым за огромный нос зауряд-Багратионом, был всегда почтителен к офицерам и точен в своих расчетах. У него была особенность: он говорил очень тихо, «по секрету», и совершенно без нажимов на то или иное слово. Лицо у него было белое, сытое, но черные маслины-глаза глядели всегда грустно, отчего печальным казался даже и его не по лицу дюжий нос. И даже совсем новенькие кредитки как-то очень печально, как осенние листья осин, шелестели под его белыми пальцами. Так же шелестели они и теперь, когда он отсчитывал их Ливенцеву как основные кормовые деньги, но насчет добавочных он сказал по-своему монотонно и тихо:

– Мне ничего не известно. Никаких приказов по поводу этого я не получал.

– А может, командир наш, по обыкновению, что-то такое напутал? – спросил Ливенцев.

Аврамиди развел политично-неопределенно руками и вздохнул протяжно одним только носом, похожим на хобот тапира. Но писарь-«приказист» Гладышев, с лунообразным веселым лицом, подойдя к ним, сказал:

– При мне было. Заведующий хозяйством сам говорил: «Надо выдать добавочные кормовые тем, которые на железной дороге».

– Ну вот, так мне и командир сказал… А заведующий хозяйством здесь? – спросил Ливенцев.

Гладышев только что успел сказать: «Так точно, здесь», – как из кабинета командира вышел с какими-то бумагами сам Генкель.

– Господин подполковник! Командир дружины послал меня к вам получить от вас добавочные кормовые деньги для людей на постах, – брезгливо, однако без запинки сказал ему, подойдя, Ливенцев.

– Здравствуйте! – протянул ему руку Генкель.

Ливенцев удивленно глянул на эту мясистую руку, еще удивленнее – на самого Генкеля и продолжал:

– Так вот, эти добавочные кормовые деньги я и прошу мне выдать.

– Здравствуйте! – повысил голос и сильно покраснел Генкель, поднимая выше, делая заметнее для Ливенцева свою тяжелую руку.

И Ливенцев быстро спрятал свою правую руку за спину и сказал, точно не слышал:

– Сколько именно этих кормовых денег приходится на каждого нижнего чина – этого мне не передавал командир дружины…

– Здравствуйте же! – закричал Генкель, совершенно багровея и поднося руку к самому почти лицу Ливенцева, так что, отступая на шаг, прапорщик сказал подполковнику:

– Я пришел к вам по делу службы, насчет кормовых денег, но подавать вам руку я не же-ла-ю!

Человек пятнадцать писарей было в это время в канцелярии, кроме казначея Аврамиди, и как-то случилось так, что они не сидели уж на своих местах, а стояли, пораженно следя за бурной сценой, так неожиданно разыгравшейся перед ними.

– А-а! Вы не желаете! Хорошо! Вы арестованы! – совершенно вне себя кричал Генкель.

– Аресто-вать меня не имеете вы права! – крикнул, начиная уже тоже дрожать от волнения, Ливенцев.

– Нет-с! Имею! Имею право! Имею… И вы… вы арестованы! – кричал Генкель, задыхаясь.

– Только командир дружины имеет такое право, а не вы! – кричал Ливенцев.

– Я заменяю командира дружины в его отсутствии! Я!.. Вы арестованы! Ни с места!

И, крича это, Генкель метался по канцелярии, с бумагами в левой руке, как-то полусогнувшись и растопыря зад. Ливенцев, следя за ним, прежде всего был удивлен тем, что он мечется так совершенно впустую, непостижимо зачем, поэтому он ничего не отвечал уже Генкелю; казалось ему, что этого багрового сейчас вот разобьет паралич, и он уже начал заранее обвинять себя в его преждевременной смерти, но Генкель закричал вдруг писарям:

– Шашку мою сюда!

Этот грозный окрик заставил Ливенцева положить руку на эфес своей шашки и приготовиться мгновенно выхватить ее из ножен в случае нападения.

Писаря шумно кинулись вперебой снимать с вешалки шашку Генкеля и помогать ему подсовывать под погон и застегивать ремни портупеи, а Генкель кричал так же неистово-командно:

– Шинель!

Ливенцев стоял и смотрел, теперь уж совершенно не понимая, что намерен предпринять Генкель.

– Фу-раж-ку! – прохрипел тот, когда помогли ему писаря натянуть шинель.

И, укрепив фуражку на голубой голове, обернулся он к Ливенцеву:

– Теперь пойдемте!

– Ку-да это «пойдемте»? – очень удивился Ливенцев.

– Куда? Вы хотите знать, куда?.. К командиру бригады!