Символ веры. История догматов Христианской церкви

Торжественная передача власти состоялась одновременно в разных городах – Медиолане и Никомидии (Евтропий, 9: 27) – перед парадным строем солдат и офицеров. В Медиолане Максимиан передал власть Констанцию Хлору. В Никомидии Диоклетиан передал власть Галерию. Их преемниками (цезарями) стали соответственно – Север (полководец Галерия) и Дазу (племянник Галерия, сын сестры).

Со слов Лактанция (19), и старшие офицеры, и лучшие воины, приглашенные от легионов, были уверены в том, что Константин, сын Констанция Хлора, станет цезарем. Когда Диоклетиан объявил цезарем Дазу, все взоры устремились на Константина, который стоял рядом с правителями: неужели он сменил имя? Галерий грубо оттолкнул его и вывел вперед своего племянника Дазу.

Обойдённым оказался не только Константин, но и Максенций, сын бывшего императора Запада Максимиана. Галерий объяснил своё решение тем, что Максенций не чтит ни своего отца, ни своего тестя (Максенций был женат на дочери Галерия).

Последней помехой на пути Галерия к единоличной власти был Констанций Хлор, который казался ему лёгкой добычей: мягкий, не конфликтный, отягощённый болезнью. Он планировал сместить его, если тот не умрёт. «Что он сможет сделать, когда трое (Галерий, Север и Дазу. – С. Ш.) принудят его сложить власть?» (Лактанций, 20). Его должность он хотел отдать своему полководцу Лицинию.

Галерий унизил Констанция Хлора, назначив руками Диоклетиана наследником его власти Севера: он, естественно, хотел видеть цезарем своего любимого сына Константина. Не для Севера он укреплял армию, наполнял казну налогами, начал строительство дворцового комплекса в своей столице Августа Тревиров – современном Трире. Только Константин будет надёжным защитником детей Констанция Хлора: у него было несколько детей от второго брака.

Даже в страшном сне Констанцию Хлору не могло присниться, что его сыновей от второго брака убьёт его внук – Констанций II, сын Константина. Он якобы исполнил предсмертную просьбу отца, заподозривших единокровных братьев в том, что те его отравили.

Констанций Хлор написал Галерию письмо, в котором, ссылаясь на своё плохое здоровье, попросил отпустить к нему сына. Константин жил в Никомидии при дворе Галерия. Он не в первый раз просил отпустить сына. Галерий не отпускал: сын был заложником лояльности отца. Галерий не хотел видеть Константина соправителем. Если он соединится с отцом, тот обязательно сделает его соправителем.

Как я предполагаю, курьер привёз ещё одно письмо, адресованное лично Константину, в котором ему было сказано приехать независимо от решения Галерия. Диоклетиан и Максимиан – благодетели Констанция – ушли в отставку. Галерий был для Констанция посторонним человеком – пастухом: в молодости он пас рогатый скот. Дружба закончилась: началась волчья схватка за единоличную власть.

На этот раз Галерий не смог открыто отказать: все сразу поймут, что он хочет уничтожить Константина. Нет другого правдоподобного объяснения, почему он не разрешает сыну проститься с умирающим отцом. Его тайное желание станет явным.

Галерий сказал Константину прийти к нему на следующий день. Он решил отправить его к Северу, который задержит его. Галерий специально проспал до обеда, наслаждаясь томлением Константина, и, наконец, распорядился позвать его. Ему сказали, что тот уехал рано утром. Попытка догнать его не удалась: предвидя погоню, он убивал сменных лошадей на почтовых станциях.

Констанций привлёк сына к управлению государством и вскоре умер. После его смерти императором Запада должен был стать Север. Константин рассчитывал получить титул цезаря (Зосим, 2: 9)[128 - «Новая история». Зосим (Zosimus) – позднеримский историк, (2-я пол. V в.).]. Армия провозгласила его императором. Он прислал Галерию своё изображение, увенчанное лавром. Сначала Галерий хотел отказать Константину – объявить его узурпатором, но, боясь мощи его армии, назначил цезарем, а Севера – императором (Лактанций, 24).

Максенций, сын ушедшего в отставку императора Максимиана, позавидовал успеху Константина. Он не хуже Константина. В его жилах течёт благородная кровь. А Константин – «сын шлюхи» (Зосим, 2: 9). Максенций достоин лучшего будущего! Он – законный наследник престола. Галерий украл у него власть, не назначив цезарем.

Максенций захватил власть в Риме с помощью преторианцев, воспользовавшись недовольством горожан тем, что Галерий собирается взыскать с них деньги, потраченные на строительство терм.

Галерий приказал Северу подавить мятеж. Войско Севера состояло из командиров и солдат, которые ещё недавно преданно служили отцу Максенция. Максенций, решив переманить их на свою сторону, предложил отцу вернуться во власть: послал ему порфиру и вторично объявил императором. Тот согласился. Войско Севера, придя к стенам Рима, перешло на сторону мятежников. Север окончил жизнь самоубийством.

Максимиан, понимая, что Галерий отомстит за Севера, решил привлечь на свою сторону Константина. Он приехал к нему с юной дочерью Фаустой. Назвав себя другом, боевым товарищем Констанция Хлора, о безвременной кончине которого он горько сожалел, Максимиан высказал мысль, что неприлично сыну, наследнику громкой славы отца, быть каким-то цезарем. Его сын Максенций – уже император! Максимиан женил Константина на Фаусте и провозгласил его императором.

Ради императорского титула Константину пришлось развестись со своей любимой женой Минервиной, – якобы сожительницей, как уничижительно назвал её Аврелий Виктор, оправдывая некрасивый поступок Константина, – от которой у него был сын Крисп.

Час расплаты за Севера наступил: Галерий выступил в поход на Рим. Отважная решимость «узурпатора» Максенция сражаться, хорошо укреплённый город, мятеж в войсках, – заставили Галерия поспешно, позорно вернуться в свои провинции.

Максимиан решил отстранить от власти своего юного и неопытного сына Максенция – после неудачного похода Галерия. Собрав войско и народ, он долго говорил о беспорядках в государстве, а потом, указав на сына, назвал его виновником всех бедствий и сорвал с него пурпурный плащ. Пораженный, напуганный Максенций, очевидно, ещё помнящий, как папа ставил его в угол, драл за ухо, бросился с трибуны к солдатам, которые ответили на выходку престарелого императора гневными криками. Максенций мягко наказал отца: выгнал из Рима. Тому пришлось уехать к своему зятю Константину.

После гибели Севера законным императором Запада должен был стать Константин. Галерий, посоветовавшись с Диоклетианом, назначил законным императором Запада своего полководца Лициния.

Лициний обратил на себя внимание Галерия, отличившись на войне против персидского царя Нарсеса. «Понравился тогда ему Лициний за энергичные дела свои и поступки» (Евтропий, 10: 3).

Максимиан, лишённый реальной власти, решил прожить остатки дней у своей дочери, которая была женой Константина. Желая единственного, – воспитывать внуков, стать любимым дедушкой, – он вдруг обнаружил, что Константин император глупый, что он, Максимиан, управлял бы Галлией и Британией гораздо лучше!

Воспользовавшись тем, что Константин воевал с франками, он распустил слух о его гибели, объявил себя императором, заручился поддержкой некоторых военных, осыпав их деньгами. Константин, быстро подавив мятеж, не наказал тестя: всё-таки тот был папой любимой жены, другом, боевым товарищем отца, Констанция Хлора.

Расценив прощение, как ещё одно доказательство того, что Константин глупый, Максимиан уговорил свою дочь Фаусту погубить мужа, пообещав ей найти другого мужа, более достойного. Она послушно согласилась оставить дверь спальни открытой, уменьшить стражу и, естественно, сразу рассказала обо всём Константину.

Константин решил поймать тестя на месте преступления: заменил себя в спальне евнухом. Максимин, не разглядев спящего в темноте, убил евнуха кинжалом. Посчитав опасным для своей жизни прощать тестя ещё один раз, Константин казнил его.

Максенций, узнав о казни своего отца, обвинил Константина в неспровоцированном убийстве, и объявил ему войну. Тот, приняв вызов, захватил его несколько городов. Генеральное сражение состоялось у стен Рима – около Мульвийского моста через Тибр.

Сначала Максенций не участвовал в сражении: оракул предсказал ему гибель, если он выйдет за ворота города. Решив узнать победителя, он приказал «посмотреть в книги Сивилл. В них обнаружилось, что в тот день должен погибнуть враг римлян» (Лактанций, 44). Максенций не считал себя врагом Рима. Он вышел за стены города и погиб, когда его армия обратилась в бегство, – утонул в Тибре.

3

Все древние христианские авторы, рассказавшие о битве у Мульвийского моста, единогласно утверждают, что Константин одолел Максенция с помощью Иисуса Христа. Очевидно, помощь Иисуса Христа была: Константин запечатлел это удивительное мистическое событие на монетах, дошедших до наших дней.

Накануне сражения Константин увидел во сне «знак Бог», состоявший из совмещённых букв «Х» и «Р», которые есть в слове «Христос» – «?????O?». Совмещение букв напоминало упрощённую звёздочку – *, вертикальная линия которой вверху закруглялась. Иисус Христос пообещал Константину победу, если тот вооружится этим знаком. Потрясённый видением Константин изобразил на щитах «знак Бога», – и его армия одержала сокрушительную победу.

По моей версии, со временем общение Константина с Иисусом Христом обросло небылицами, главная цель которых – легализация креста: этот символ был навязан Римским папой Востоку руками светской власти. Афанаситы заменили совмещённые буквы «Х» и «Р», которые увидел Константин, «животворящим крестом». Как я думаю, противное Богу загадочное «начертание зверя», упомянутое в «Апокалипсисе», – это латино-византийский крест.

Некий римский император приказал всем своим подданным носить «начертание зверя» – «малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам». Тем, кто отвергал «начертание зверя», он запретил «покупать и продавать» (Апок. 13: 16—17).

Историкам известен император, запретивший оппонентам Римского папы, «покупать и продавать». Его указ увековечен в «Кодексе Феодосия», своде законов империи, составленном юристами императора Феодосия II. Феодосий Великий (ум. 395) лишил ариан «права завещаний и получений наследств», конфисковывал «дома, если в них происходили еретические собрания» (А. В. Карташёв[129 - «Вселенские соборы». С. 143. «Кодекс Феодосия» не переведён на русский язык.]).

Иоанн Златоуст был современником Феодосия Великого. Нынешние афанаситы считают, что древние афанаситы оклеветали Златоуста, объявив его арианином. По моему мнению, они сказали правду в глаза. Феодосий сослал Златоуста на остров Патмос, где тот и написал «Апокалипсис».

Первым по времени автором, сообщившим о помощи Иисуса Христа Константину, был Лактанций. Важное примечание: в тексте Лактанция нет слова «крест» (44: 5).

«И было Константину откровение во сне, что ему надлежит изобразить на щитах небесный знак Бога, и тогда лишь вступать в битву. Он исполнил всё, как было приказано, изобразив на щитах (символ) Христа буквой, загнутой вверху и пересечённой (буквой) Х».

Евсевий, следующий по времени автор, – по моей версии, редактор его книги, – назвал совмещённые буквы «Х» и «Р» – «крестом» (Ж. К. 1: 31). То есть легализация «начертания зверя» началась. Согласно Лактанцию, Константин увидел «знак Бога» во сне. Евсевий утверждает – наяву. Причём, не только он один увидел «сотканный из света крест», но и вся армия. А ещё они увидели надпись: «С ним побеждай!». Всю армию вдруг якобы объял ужас. Никто не знал, что и подумать! Иисус Христос растолковал Константину значение креста и надписи, явившись ему во сне (Ж. К. 1: 28, 29)[130 - «Жизнь блаженного василевса Константина».].

Важное примечание: Евсевий узнал эти интригующие подробности от Константина, который заверил свои слова клятвой.

Евсевий познакомился с Константином после 323 года, когда тот стал единоличным правителем империи, – то есть, как минимум, через десять лет после видения. Десятилетнее молчание Константина о помощи Иисуса Христа, на мой взгляд, неправдоподобное. Он стал печатать монеты с изображением этого события. Его невольно попросили бы объяснить. Он должен был ещё кому-нибудь рассказать эти подробности, – например, Осию Кордовскому, своему советнику по христианским делам, а тот сразу раструбил бы на всю империю. Он обязательно раструбил бы: это событие восхваляло христиан до небес, доказывало реальное существование Христа. Эти подробности стали бы известны всем христианам и в первую очередь – Евсевию: он был знаменитым христианским писателем, историком. У него не стало бы причины изумляться, а Константину – клясться. Следовательно, все эти подробности – вымысел позднего редактора книги Евсевия. Редактор подозревал, что ему не поверят: эти подробности он озвучил впервые, никто, кроме него, не знал о них. Не желая быть заподозренным во лжи, он придумал клятву императора.

Другое моё доказательство, что рассказ о явлении креста Константину вставлен в книгу Евсевия, основано на молчании об этом знаковом событии Кирилла Иерусалимского (ум. 386) в его рассказе о явлении креста в Иерусалиме[131 - «Послание к Константию, благочестивейшему царю, о явившемся на небе светозарном знамении Креста, которое видимо было во Иерусалиме». Святитель Кирилл, архиепископ Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. – М.: Синодальная библиотека Московского Патриархата, 1991. Репринтное воспроизведение издания 1822 г.].

Кирилл сообщил императору Констанцию (Константию), что при его отце, Константине Великом, был найден земной крест, на котором распяли Иисуса Христа. А при правлении Констанция Бог показал в Иерусалиме небесный крест из света составленный. Земной крест был для Кирилла предвестником небесного.

Нелогичное молчание Кирилла нельзя объяснить не знанием сочинения Евсевия. Это событие – краеугольный камень идеологии афанаситов. Например, историк Феофан (ум. 818) рассказал о трёх подобных случаях: животворящие кресты на небе увидели Константин перед битвой с Максенцием, Кирилл – в Иерусалиме и Констанций, который был в то время, наверное, в Константинополе. «Такое же точно знамение (какое увидел Кирилл. – С. Ш.) и в тот же самый день явилось и Констанцию» (Феофан[132 - «Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта»: л. м. 5847, р. х. 347.]). Молчание Кирилла о явлении небесного креста Константину можно объяснить только тем, что в его время в книге Евсевия этого рассказа ещё не было.

Я думаю, письмо Кирилла к Констанцию сочинили в V веке: реальный Кирилл не стал бы лгать императору. Он не мог сообщить ему о выдуманных событиях – не было ни земного креста, ни небесного.

Находка в 326 году креста Еленой, матерью императора Константина, – это вымысел афанаситов. Евсевий, первый по времени автор, рассказавший о поездке Елены в Иерусалим, не сообщил, что она нашла крест (Ж. К. 3: 42). Крест не указан в «Бордосском Путнике», путеводителе по Святой земле, который в 333 году составил паломник из города Бордо, посетивший Иерусалим.

Теоретически афанаситы могли приписать Кириллу своё сочинение о явлении креста в Иерусалиме: они приписали ему сочинение «Слово на Сретение Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа». Праздник Сретения установлен в VI веке. Кирилл умер в IV.

В «Прологе», славянском сборнике кратких житий святых, это сочинение приписано Кириллу Константинопольскому (Цареградскому), а в греческих книгах – Кириллу Иерусалимскому. «Но до взятия Цареграда не было в оном» городе епископа с таким именем. Иерусалимскому Кириллу это сочинение не принадлежит «потому, что праздник Сретения установлен в шестом столетии по Рождестве Христове»[133 - Комментарий издателя книги, выпущенной в 1822 году.].

Если «крест» у Евсевия означает совмещённые буквы «Х» и «Р», то у историка Феофана это уже полноценный животворящий крест, – разумеется, православный: Феофан был православным. То есть легализация «начертания зверя» успешно завершилась.

Накануне сражения с тираном Максенцием Константин увидел устроенный из света «честный крест». Согласно Лактанцию, Максенций сам приказал разрушить за собой мост: «Мост за его спиной разрушают» (44: 9). По Феофану, мост разрушился «божественной силой»! Освобождённые от тирании римляне восхваляли Господа и Его «животворящий крест» целых семь дней (Феофан[134 - л. м. 5802, р. х. 302; л. м. 5803, р. х. 303.]).

Если сейчас какой-нибудь христианин скажет, что христиане не почитают кресты и не желают иметь с ними дело, на него посмотрят с недоумением. А раннехристианский апологет Минуций Феликс (ум. 210) сказал это язычникам: «Мы не почитаем крестов и не желаем их» («Октавий», 29). Если бы в его время христиане почитали кресты, как почитают сейчас, он, очевидно, никогда бы такого не сказал.

Язычники обвинили христиан в том, что «они почитают преступного человека и его крест». Минуций Феликс ответил им, что христиане почитают крест не больше, чем сами язычники: кресты являются «составной частью» (опорной конструкцией) их деревянных божеств, военных знамён и знаков. Обвинять христиан в почитании креста – равносильно упрекать моряков, что мачта и рея напоминают крест. То есть ранние христиане не использовали кресты в богослужениях.

Крест стал важным символом афанаситов. С помощью креста они доказывали, что их учение апостольское.