Империя на краю

– А за что?

– За то, что поляки. Мне повезло, мать посадила меня с младшим братом на телегу и свезла в глухой лес, там у нас какой-то родственник лесником работал, а вот нашу деревню почти всю вырезали.

– Ну дела… – только и нашелся, что ответить, я. – А кстати, что мы все о нас, да о нас – у тебя-то как жизнь, как работа, здоровье?

– На здоровье не обижаюсь, спасибо, а на работе обычная текучка… да, Конституцию же скоро новую примут, вот немного больше дел в связи с ней.

– Дадада, – вспомнил я, что хотел сказать, – насчет Конституции… там же ведь новый праздничный день объявят, я слышал.

– Ну наверно объявят.

– Это я к тому, что у нас же музыкальный коллектив можно сказать простаивает без дела, мы же там штук 5 новых песен разучили, а тут такой повод… может мы концерт устроим в этот день, а? Зашел бы, послушал наши песенки-то, а? Или прислал бы кого-нибудь ответственного.

– Ладно, порешаем этот вопрос. Что за песни-то?

– Народные, Игоревич, народные. В моей обработке.

– Ты и песни сочинять умеешь?

– Ну не зря же 5 лет в музыкалку отходил, 5 лет это срок… а как все-таки насчет завтрашней встречи?

– Помнишь, мы с тобой про альтруизм говорили, так теперь твоя очередь – зачем тебе, Сергуня, это надо? Давай колись, только без вранья…

Я вздохнул и начал колоться:

– Понимаешь, Игоревич, я уже вырос и хочу жить один… понимаешь? Мама хороший человек, но вдвоем нам тесно и неудобно…

Игоревич сначала погрозил мне пальцем, а потом довольно сказал:

– Вот теперь верю. Анюту поди свою приводить некуда?

– Ну и это тоже, – легко согласился я.

– Хорошо, действуем по твоему хитрому плану… далеко ты пойдешь, Сергуня, очень далеко.

– Есть пойти далеко, – молодцевато ответил я, – разрешите выполнять?

– Кстати, все хотел спросить, откуда у тебя эти словечки военные все время вылетают?

– Так отец же офицер у меня, я хоть и мелкий был, но помню, как к нему однополчане заходили, пили водку и ругались на нерадивых солдат и что вещевое довольствие задерживают. Наверно оттуда.

На этой оптимистической ноте мы и расстались с Игоревичем. Потом я еще скатался на вокзал, заложил в ячейку книжки и отзвонился Евтушенке. И еще потом провожал Анюту через парк, отдал ей купленный в Ворсме крестик, но она опять все больше помалкивала. А потом спать пора было, сочинил только дневное резюме перед засыпанием:

Перед глазами скачут сиськи Инны,

Как апельсины,

Но эта штука у меня длиннее,

Чем у Андрея.

Четыре бетховенских удара

Утром продрал глаза, пошел на кухню поставить чайник, а там значит сидит у своего стола дядя Федор, тоже чай пьет и смотрит одним глазом на улицу. Ну и я заглянул через его плечо – во дворе стоял милицейский УАЗик, а рядом сосредоточенно писали что-то на планшетах целых два милиционера, сержант и лейтенант.

– Чего это они? – спросил я дядю Федора.

– А ты не слышал что ли? Ночью Игорька зарезали.

– Ккакого Игорька? – спросил я, запинаясь.

– У нас что, много Игорьков во дворе? Того самого. Щас вон они свидетелей ищут и схему места преступления зарисовывают.

Ну дела, заскреб я затылок, а ведь поди и припомнят они мне ту драку, когда Игорь чуть руку не сломал. И как в воду глядел – не успел чайник вскипеть, как в нашу дверь раздался звонок. Пошел открывать, чо… за дверью стоял, как и следовало ожидать, милицейский сержант.

– Ты что ли Сергей Сорокалет? – хмуро спросил он у меня.

– Я, а что такое?

– Одевайся, с нами поедешь, – все так же хмуро сказал сержант.

Оделся, с ними спорить бесполезно. Вышли на улицу.

– Ну залезай в машину, – сказал сержант.

– А что, здесь нельзя поговорить?

– Нельзя, поедем в отделение.

Поехали в отделение, вместе со мной в зарешеченном закутке УАЗика сидел еще один смутно знакомый мужик из 5 кажется подъезда. Ехать недалеко было, все на тот же проспект Ильича. Подвели меня к комнате с табличкой «начальник отделения Голубев А.С.», посадили на стул в коридоре, сказали подожди. Сижу, жду…

Через 5 наверно минут заходит походу он самый, Голубев А.С. и сержант с ним, заводят меня в кабинет и начинают значит допрос по полной программе – ФИО, дата рождения, прописка, место учебы. Заполнили они все эти графы и продолжили следующим образом:

– Ну что, Сорокалет, давай рассказывай, в каких отношениях ты находился с убитым Игорем Стекловым 1959 года рождения…

– А что больно рассказывать-то, – осторожно начал я, – в нормальных отношениях находился, дружить никогда не дружил, здоровались при встрече, вот и все.

– В вот у нас есть сведения, что не далее как… – тут начальник перелистал кучку бумажек на своем столе, – как 3 дня назад между вами двоими была замечена драка во дворе вашего дома. Это что, тоже нормальные отношения?

– Да какая там драка, поспорили мы по одному вопросу, ну и решили выяснитьв честном бою, кто из нас правее, 4 человека рядом сидели, подтвердить могут.

– Ну и что, выяснили?

– Ничья случилась, так что разошлись миром. А на следующий день я его приглашал в нашу музыкальную группу и он не отказался, сказал, что подумает, так что все у нас вроде тихо-мирно было и убивать мне его никакого резона не было.

– Так, теперь подробно расскажи, где ты был с 11 часов вчерашнего вечера до 3 часов сегодняшней ночи.

Вот значит когда его прирезали, подумал я.