Предназначение

Так вот. Это случилось очень давно, в те времена, когда рыцари из европейских стран воевали за владение гробом господним. Это были времена, которые сейчас называют временами крестовых походов.

В те времена людей было не так много, как сейчас. Земля была по большей части, ничья. А если и была она чья-то, то это все равно не мешало кочевым племенам выбирать себе дорогу. И пути этих племен простирались от Средиземного моря до Персидского залива, от рек Тигр и Евфрат до Красного моря. Куда не любили кочевники заходить, так это в Египет. Пески и оазисы фараонов – это для африканских кочевников. Наша земля – Аравия.

Племя наше кочевало там, где оно захочет. При необходимости, а чаще за хорошую плату, мы отправляли своих воинов сражаться. Либо за Саладина, либо за крестоносцев. Не удивляйтесь, именно и за этих, и за тех. Жизнь – она сложнее, чем исторические учебники. А ислам в то время еще не очень сильно прижился среди нас. Именно благодаря этому, мы могли заходить как на земли Саладина, так и на земли крестоносцев.

Глава 4. Принцесса.

Путь племени проходил по берегу Средиземного моря. Мы шли с севера на юг, от крестоносцев к Саладину. Когда мы шли по берегу моря, то никогда не подходили близко к кромке воды. Морская вода не пригодна для питья верблюдам, и тем более лошадям. Обычно путь шел так, чтобы море и полоса прибоя были видны, шум прибоя не отвлекал внимания ни животных, ни людей, которые привыкли к тишине аравийских пустынь.

Это случилось таким же, как сегодня, ясным, безоблачным днем.

Воины, ехавшие впереди на конях, прискакали к старейшине и стали показывать в даль на кромку моря. Там что-то лежало, что-то большое, непонятной формы.

Старейшина указал рукой туда и его караван направился к морю. По мере приближения оказалось, что это лежит на берегу корабль. Два дня назад был сильный ветер, на море был шторм. Выброшенные на берег корабли были не редкостью. А так как раньше все, что было найдено, принадлежало тому, кто это нашел, то увиденное очень обрадовало людей. Там должно быть много ценных вещей, которые пригодились бы бедным кочевникам.

А тем более, что подойдя еще ближе, смогли разглядеть не земле возле этого корабля белый парус с крестом. Это корабль крестоносцев!!!

Надо сказать, что путь в Святую Землю для рыцарей-крестоносцев был очень опасным. Либо шли по суше, через Византию, переплывали Босфор и дальше по Малой Азии – территории современной Турции. Нужно было много еды, одежды, денег. Нужно было идти с очень большим отрядом воинов. Вокруг было очень много желающих напасть, убить и ограбить. А для жителей этой земли все, что было на крестоносцах, имело очень большую ценность. Одежда, а особенно оружие.

Второй путь в Святую Землю лежал через море. Он был гораздо быстрее, но еще более опасен. Чтобы не попасть в руки здешним пиратам (да-да, грабили не только на суше, но и на море) – нужно было иметь или нанять очень большой и быстроходный корабль. Большой, конечно не по нашим современным понятиям. В те времена корабль чуть больше современной океанской яхты уже был большим. Но на море их поджидала еще одна, самая большая опасность – стихия.

Разбившийся и покоящийся на берегу корабль был большим, и невиданной ранее кочевниками формы. Это был не местный наемный корабль, не корабль пиратов. Это был настоящий европейский корабль. Увидев это, старейшина понял, такой корабль мог принадлежать только европейской королевской семье, на нем приплыла королевская особа.

Подав сигнал, он позвал всех воинов и остальных к себе и строго настрого запретил им грабить. Он дал им приказ собрать все ценности в одном месте и трупы погибших также собрать в одном месте и без его разрешения чтобы ни одна пуговица не была оторвана с их одежды.

Он знал, что за ценности, которые мог перевозить этот корабль, за документы, которые могли быть спрятаны под одеждами умерших людей, крестоносцы заплатят хорошие деньги.

Он направил коня к растущему неподалеку дереву постелил свой походный коврик и сел поудобнее, наблюдая за тем, что делают его люди. Остальные, кроме тех, кто пошел к разбившемуся кораблю, стали разворачивать шатры, развьючивать верблюдов, – он им сказал ,что здесь они остановятся на 2-3 дня.

Он не спешил к Саладину, ждал возвращения своего человека, который был послан вперед на разведку.

К тому месту, где он сидел, подошел его дромадер, огромное животное. Ездил старейшина на этом дромадере редко. Всем говорил, что ему удобнее на черном как смоль арабском скакуне, уже не молодом, но еще крепком коне – под стать своему хозяину. Но на самом деле он побаивался своего дромадера. В редкие мгновения, когда ему удавалось встретиться с дромадером глазами – он не мог прочитать в них покорности, преданности. Нет, он там видел чувство превосходства, затаенную силу, скрытый огонь.

Дромадер подпускал к себе только двух человек из всего племени, его и его верного Али, сына умершей при родах любимой сестры старейшины. Али был старшим над всеми воинами племени, его «правой рукой».

Али сейчас как раз занимался кораблем, сбором всего ценного, что там осталось. Старейшина задремал в тени, как вдруг его разбудил странный звук, который издал дромадер, стоящий рядом. Внутренний гортанный хрип. Дромадер смотрел в сторону обломков корабля.

Старейшина посмотрел туда же и увидел Али, который направлялся к нему. На руках Али нес женщину. Подойдя к старейшине, Али очень осторожно (что немало удивило старейшину) положил свою ношу под тенью того же дерева, и сказал:

– Она жива, господин! Она единственная, кто выжил. Остальные, а их не так много, мертвы. Мы взяли их оружие, сумки. Ни денег, ни бумаг у них не было. Это обычная команда корабля. Их мы сложили внутри корабля. А ее спасло то, что она была привязана к мачте, как это делают во время шторма, чтобы не унесло в море.

Старейшина кивнул головой в знак одобрения и сказал, чтобы корабль сожгли вместе с трупами, благо ветер дул от берега, и дым и запах горелого мяса унесет в море. Трупы было необходимо сжечь, чтобы они не распространяли зловоние и не были источниками болезней.

Он подошел к лежащей без сознания женщине, чтобы рассмотреть ее по лучше. Откинул капюшон ее плаща и…

Он непроизвольно медленно опустился на колени. Не отрывая взгляда от ее головы. Это была молодая девушка, очень молодая, не более 20 лет. Но какая красивая!

Ничего подобного в своей жизни он не видел. Что уж говорить об Али, который прожил на этом свете и повидал гораздо меньше, чем он!

Она была очень бледна, на ней не было никаких украшений, подобающих для ношения королевской персоне. Вероятно, она их не одела специально, чтобы в дороге не привлекать внимание грабителей. И только христианский крестик, хотя и висел на простом шнурке – был золотой. Одежда на ней была самая простая, серое (вначале пути оно скорее всего было белое) платье, и темная (цвет точно определить невозможно) накидка с капюшоном из грубого сукна. Но тонкая, длинная шея, лицо с высоким лбом, и особенно руки, и именно руки выдавали в ней госпожу, а не служанку.

Рассмотрев ее внимательно, Старейшина попятился назад тихо, словно боясь разбудить ее, и сел на землю возле ее ног. Али сделал то же самое.

– Она – это самое ценное, что было на корабле. Белый Король (король крестоносцев) отблагодарит нас очень щедро, если мы доставим ее к нему, – сказал Старейшина. И, хотя сидящий рядом Али кивал одобрительно головой, Старейшина, казалось, убеждал себя самого…

– Но мы идем к Саладину. И если мы отдадим ее Саладину, то он тоже отблагодарит нас, и уже сам доставит ее Белому Королю! Мы идем к Саладину… Нам удобнее ее доставить к нему. И пусть короли сами решают, что ем делать со своими женщинами.

– Нет! Саладин не отдаст ее Белому Королю! Он оставит ее себе, поиграет немного и запрет в гареме, где ее либо отравят, либо задушат! – это сказал Али, преданный Али, его правая рука. Али, который всегда подчинялся ему и соглашался во всем. – Не отдавай ее Саладину, господин!

– Что?! Да как ты посмел… – губы старейшины задрожали от гнева. – Как ты посмел не соглашаться? Да знаешь ли ты, что будет с нами со всеми, если Саладин узнает, что она была у нас, и мы ее ему не отдали!

– Знаю – сказал Али тихо. – Но Саладин не узнает. Корабль мы сожжем, сразу к нему не пойдем, уйдем в пустыню. Не отдавай ее Саладину, господин! – в голосе Али послышался металл. Это встревожило Старейшину, но не на долго, он не привык идти на поводу у других, а тем более из-за женщины он не собирался менять свое решение. Али опустил голову, чтобы господин не увидел блеск неповиновения и решимость в его глазах, и тихо отошел в сторону.

Старейшина тоже отошел в сторону и стал смотреть – что делают все остальные. Он приказал Али позвать старую Фатиму. Никто кроме этой старухи не мог ухаживать за больными и ранеными. Эта старая ведьма знала секреты врачевания и колдовства. Но никому из молодых девушек и женщин она не собиралась их передавать. Несколько лет назад во время пути по обжитым местам, – не всегда кочевники ходят только по пустыне, – они нашли голодную, хромую, больную девочку-нищенку. Вот ее-то и приютила у себя старая Фатима. Она испросила на это разрешение у него, Старейшины. Он хотел ей отказать вначале – своих голодных и больных хватает. Но после второй настойчивой просьбы Фатимы – он сдался. Он сам ее побаивался немного – эту старую ведьму. Он подумал тогда, что если он не даст Фатиме эту девчонку, то кто знает – когда он захворает, какое зелье она ему даст – чтобы вылечить или чтобы отравить? У Фатимы был старый плешивый двугорбый верблюд, чтобы между двумя горбами удобно было сидеть старым костям ведьмы во время пути. И был у нее такой же старый и плешивый шатер, в котором они и жили – старая ведьма Фатима, и молодая хромоножка.

Фатима должна поднять на ноги Принцессу. Дольше чем на день – два они здесь стоять не могут, здесь чужая земля!

Пока он так думал и смотрел по сторонам, кто-то третий пришел рассмотреть поближе лежащую и не приходящую в сознание Принцессу. Это был дромадер!

Удивительно осторожно для такого гиганта, он подошел к ней, наклонил длинную шею и начал тереться правой щекой об правую щеку Принцессы, обдавая ее своим горячим дыханием. Так продолжалось некоторое время. Дромадер не толкал лицо Принцессы, он его гладил своей щекой.

Вдруг ресницы ее задрожали, стали шевелиться ноги, затем руки, открылись глаза вначале немного, затем по-больше. Голова ее повернулась чтобы рассмотреть, что трется об ее щеку. И «Ой…!» – вскрикнула она. Глаза ее застыли в ужасе, она не смогла приподняться на локтях, слишком слаба была. Но как только могла, стала отползать от того, что она увидела – огромную голову огромного, незнакомого ей животного прямо перед своим лицом.

На ее вскрик вышел из полудремотного состояния Старейшина, подбежал к ней и отогнал прочь дромадера. Он знаками показал Принцессе, чтобы она не двигалась, лежала. Зная немного слов из языка крестоносцев, он успокоил ее, сказав словами и жестами, что ей здесь ничего не угрожает.

В этот момент к ним подошла старая Фатима со своей помощницей.

– Посмотри, что с ней. Поставь ее на ноги как можно быстрее. Положи ее в моем шатре, можешь с ней вместе ночевать, можешь свою помощницу рядом укладывать. Делай что хочешь! Но чтобы на второй день к вечеру она могла ехать на верблюде. Дольше двух дней мы здесь стоять не можем. Если хоть волос с ее головы упадет, или болезнь приключиться – клянусь Аллахом, я убью тебя! Эта принцесса нам принесет либо удачу и богатство, либо нищету и изгнание. На все воля Аллаха! Я не хочу нищеты и изгнания, а это неминуемо нас ждет, если она умрет или заболеет у нас. Белый Король сейчас очень силен. Но Саладин тоже силы набирает. Мы должны отдать ее одному из них. Отдать живой, невредимой! Ты все поняла, Фатима?

– Да, господин! – сказала Фатима негромко.

– Корми ее только самым лучшим из того, что у меня есть. У нас у всех есть… Возьми для нее у любого из наших людей то, что считаешь нужным, и скажи, что это я приказал. Все… иди!

Фатима с помощницей подошла к принцессе. Та, судя по всему, немного успокоилась. Поняла, что она жива, что люди вокруг нее пока не собираются делать ей ничего плохого. Некоторые слова из чужого языка она понимала, выучила во время плавания на корабле. Она не испугалась при приближении Фатимы. Ее совершенно не пугал внешний облик старой ведьмы. За свою недолгую жизнь она уже поняла, что внешнее уродство – не самое страшное, чего надо бояться.

Фатима без лишних слов и каких-либо объяснений стала сильными костлявыми пальцами ощупывать все тело Принцессы. Начала с ног, затем живот, ребра, руки, перевернула ее на живот, словно тюк к поклажей. Ощупала спину, бедра, еще раз ноги и руки, шею. Принцесса терпела, иногда вскрикивала – она поняла, Фатима проверяет ее кости, все ли они целы, нет ли переломов и вывихов.

Закончив ощупывание, Фатима села удовлетворенная рядом. Крикнула Старейшине – «Все кости у нее целы, а ушибы скоро заживут!». Показала жестами Принцессе, что все у нее целое, не поломанное, и улыбнулась. Принцесса облегченно вздохнула и улыбнулась ей в ответ.

Тем временем шатер старейшины уже развернули, и Фатима со своей хромой помощницей подняв Принцессу за руки с двух сторон, даже не повели, а потащили ее в шатер.

Положив принцессу в шатре, женщины нагрели в большой посудине воды, помыли Принцессу и одели в свои старые одежды. Одежду принцессы помощница Фатимы понесла к ручью, который протекал неподалеку, чтобы почистить и постирать.

Старая Фатима долго колдовала над огнем, над которым висел небольшой железный котел. Она бросала туда разные травы, коренья, что-то нашептывала, напевала раскачиваясь и закрыв глаза. Принцесса все это видела, так как костер этот горел возле ее шатра, бывшего шатра старейшины, но теперь этот был ее шатер. Она чувствовала в нем себя хозяйкой. Она успокоилась, у нее появилась уверенность, что здесь ей ничего не угрожает. Она не знала, что ее ждет впереди, но это незнание совсем не омрачало ее. У нее появилась уверенность, что все будет хорошо.

Наконец, Фатима закончила, перелила немного сваренной жидкости в глиняную чашку и поднесла принцессе:

– Пей! – жестами сказала она – Пей и спи! Проснешься здоровой и веселой!