Подземный бастион

Друзья скисли: что так сразу обламывать? Одному бы Жуку ни за что сейф-ларец не заполучить.

– Смотрите, вместо ключа три поворотные ручки, – продолжал развивать мысль наследный отпрыск. – Это кодовый замок.

Жук взялся за крышку, рванул её. Вместе с крышкой приподнялся и сам ларец. Тогда обеими руками взял за торцы. Резко потряс. Звук странный. Совсем не металлический звон. Глухой и вязкий, словно ларец залит монолитом, треснувшим от времени и от удара топора-колуна.

Жора предложил:

– Поставить ларец на торец и хрястнуть обухом топора.

– Ларец сам по себе представляет ценность, а внутри, быть может, драгоценными камнями набит, – возразил Жук. – Будем открывать, как положено. Поспрашиваю у бабушки. Ей все равно придется показать находку. Не будем же мы скрывать то, что нашли в её доме!

– Эх, а так хотелось разбогатеть, – Жора вздохнул, как печальный слон в зоопарке.

– Я сказал «покажем», это не значит отдадим. Если что-то ценное есть в ларце, всем хватит. Главное в жизни – справедливо делиться, разве не так?

Друзья кивнули.

Бабушка сготовила обед. Стол почти накрыт. Картофельная бульба на молоке с яйцом дымилась в чугунке. Маринованные огурчики выложены в чашу, рядом шматок копченого сала, порезанный на тонкие ломтики, ароматный хлеб с хрустящей корочкой из местной пекарни. Вторым блюдом значились магазинские голубцы, доведенные в русской печи до нужной вкусности. Современные пищевые технологии удачно переплетались с исконной деревенской кухней.

Жук, ни слова не говоря, водрузил на стол ларец, пытливо вглядываясь в лицо бабушки. В бороздках её морщин сокрыты глубокие переживания от жизни, заполненной тяготами и лишениями, на чем зиждется бесценная человеческая мудрость.

– Наконец нашелся ларец! – воскликнула бабушка.

– Что значит «нашелся»? Кто-то о нем знал?

– В каждой семье тайны есть. И в нашей есть, жуткая история о беглом каторжнике, что пригрелся у нас, а потом сгинул. Тебе потому и не говорилось, что мал был.

– Ничего себе мал! – Жук расправил плечи, дескать, смотри: и ростом удался, и сложен неплохо.

– Умом мал, – пояснила бабушка. – Не кипишись. Всему свое время. Это длинная история. Давайте-ка со стола всю снедь в животы переместите. Кушайте на здоровье. Потом и расскажу.

Ребята рассредоточились по столу, замелькали вилки-ложки. В точности исполняя поручение бабушки, опорожняли одну тарелку за другой. Здоровый аппетит превращал обед в соревнование: кто быстрее и кто больше.

Бабушка присела, глаза потеплели. Хорошие ребята, жизнь готовит им непростые испытания, и никто им особо не поможет: безотцовщина – корень грядущих бед. Но, быть может, судьбой уготованы и счастливые находки, и берегов своих обретение.

Серебряный ларец, скорее, проклятие их семьи, чем посыл капризной удачи. Предания, передаваемые из поколения в поколение, переместили в 1870 год. Во власти наплыва ощущений далекого прошлого Анастасия Ивановна оставила гостей-помощников, проковыляла в комнату, отделенную от горницы дощатой перегородкой.

Это и было рабочее место учетчика. До сих пор тут стоит дубовый шкаф двухсотлетней давности, стол у окна, за которым сиживал её прадед. Этакий бородатый, степенный поселенец из братчины старообрядцев. В меру грамотный и шибко умный от природы. Начальное образование деда составили четыре класса церковно-приходской школы. До высших знаний довёл природный ум, бездна жизненного опыта и трепетно чтимые старообрядческие святыни.

Самобытный раскольник был взят заводчиком на ответственную работу, как самый грамотный, уважительный и уважаемый. Работа непыльная, и сопряжена со многими скрытыми моментами, вникать в которые крайне опасно. Хитрый заводчик взял государевы земли для извлечения природных богатств, чтобы в одном темпе полнилась и царская казна и его собственная.

Степенный прадед, макая гусиное перо в чугунную чернильницу, вписывал в учетную книгу количество подвод с песком и количество отмытого золота. Ежемесячно отправлял депешу в управу. В назначенные дни прибывал приказчик. Ему сдавали золото в обмен на деньги. Утаивать золотишко строжайше запрещено. Понятное дело, утаивали самые ушлые – в надежде получить настоящую цену. Сколачивали капиталец, финансовую подушку, как сейчас принято говорить.

Учетчик был в курсе многих тайных делишек, поползновений на хозяйскую собственность, как и хозяина – на царскую. Знал темную человеческую природу, все грани лавирования между тотальной зависимостью от власти царевой и власти заводчиков и собственным нежеланием стать навеки холуем и рабом.

Глава 7. Задание предков

Из старинного шкафа бабушка извлекла семейный альбом – толстую папку с кармашками для фотографий. Едва ли не на первой странице ткнула пальцем в пожелтевшее фото, где запечатлено семейство учетчика.

– Смотрите, – сказала бабушка. – На коленях у моего деда как раз найденная вами шкатулка.

Подростки сгрудились у дубового стола, пожирая глазами фотокарточку. Сомнений нет: между ларцом, найденным сегодня, и ларцом на фото незапамятной давности отличий нет. Если, конечно, не учитывать налет времени – желтизну и размытость контуров. Из всех старинных фотографий эта сохранилась великолепно. Это настораживает.

– А теперь посмотрите на задний фон. Часы показывают или раннее утро, или поздний вечер.

– Точно, – произнес Жук. – В те времена фотографировались при дневном свете. Значит, часы просто-напросто остановлены. Маленькая стрелка на семи, большая на единице – вот тебе цифры для кода замка.

– Но цифр две: 7 и 1. У замка трехзначный код, – сказал Жора.

– Час после полудня… это же 13! Значит, цифру будут 7 и 13. Или 7, 1, 3. – Жук заулыбался, глотка того и гляди исторгнет победный клич.

– Бабушка, – вкрадчивым тоном сказал Жук, – признайся, ты что-то знаешь про этот ларец.

– Ну конечно! Эта история передается от деда к внуку. Дед наш трагически погиб, а перед смертью он мне рассказал…

Помню, стоял летний душный день. Темнело небо, собиралась гроза. В последние дни жизни боль не отпускала его. А тут он словно просветлел, словно что-то тяжелое ушло из жизни. Он подозвал меня так громко, что я удивилась: ведь в последние дни он очень ослаб, кормили из ложки… Он схватил меня за руку, велел сесть, голос его дрожал и срывался, и не от слабости. От страшного волнения, от понимания, что сам он уже не сможет разгадать родовую тайну. Сначала извинился, что вверяет мне эту тайну, потому что с этим знанием жить будет тяжелее.

Он сказал, что в доме нашем спрятан ларец, который он искал и не нашел. В этом ларце ключ от богатства. Когда золотые прииски у нашего поселения обеднели и старатели перенесли промысел за много верст от нас, прадед потерял место учетчика. Тогда, пользуясь тем, что дорога оставалась столбовой, а дом создан, чтобы обращали на него внимание, наш далекий предок основал известный на всю округу трактир с постоялым двором. Возможно, кое-какие деньги сколотил, якшаясь с золотодобытчиками, поэтому трактир и постоялый двор получились знатными. Готовыми принять как богатого, состоятельного заводчика в отдельных палатах, так и голытьбу, беглых из лихого народца. Из учетчика стал приказчиком собственного дела.

Как-то раз случилось, что поселился у него под видом работника беглый каторжанин родом из наших краев. Имел он некую карту заброшенных шахт, где тайно велась добыча драгоценных камней и серебра.

– Вы, наверное, слышали загадочные истории о несметных богатствах первого Демидова, – продолжала бабушка. – Он выстроил уйму заводов, где плавили чугун и сталь. И тайно выплавляли серебро, из которого чеканили серебряные монеты. Выходит, основал у себя в таежной вотчине второй по значимости монетный двор. Царские наместники, шпионы и дознаватели никак не могли найти место, где плавили серебро и чеканили монету. Им не пришло в голову, что существовали подземные заводы. Монетный двор упрятан в таежных дебрях, в секретных штольнях, замаскированных под обычные шахты. Большей частью в такой Тмутаракани селились нелюдимые раскольники. Искали монетный двор в подвалах Невьянской башни, а искать следовало в таежной глухомани.

Здесь у нас в те времена была крепкая старообрядческая община и свой храм. Но работы на всех не хватало, поэтому расселялись по дальним погостам, где кой-какое горное производство. Царева власть каторгу меняла на поселение вблизи шахт и заводов, и старообрядцев не трогали. С рабочей силой у Демидова не было проблем. Условия работы – зверские. Хорошо трудиться понуждали плетью и кандалами. Это потом, и даже не он сам, а его потомки построили школы и больницы для рабочего люда.

Сам Акинфий возвысился сильно, его приказы по вотчине главенствовали над указами царскими. И, надо думать, в его владениях с каторжным трудом нашлись смельчаки – они умело сглаживали тяготы рабского труда утаиванием серебра и золота.

Вслед за слухами о тайном монетном дворе в далеком уральском краю выплыли доказательства. Нагрянули инспекторы и взяли Демидова, фигурально выражаясь, за горло. Чтобы не случилось этого в реальности, по его указу открыли шлюзы, и все подземные сооружения, связанные с подпольной чеканкой монет, якобы затопили. Ревизоры уехали ни с чем. Но всё ли затопили?

– Не всё! – гаркнул Жора. – Дубль два остался!

– Ага, чтобы попасть в секретный монетный двор, нужен водолазный костюм. Причем теплый. Подземные воды холодные. Вспомни холод родниковой воды – в таком не поплаваешь рыбой.

– Фигня, с моим хорошим слоем подкожного жира никакой холод не страшен, – возразил Жора.

– Главное – где взять акваланг?

Спор разгорался. Ребята перекрикивали друг друга, представляя себя аквалангистами, дайверами по-нынешнему. А может быть, ларчик подскажет? О чем спор, когда ларец еще и не открыли!

Эта мысль ошеломила.

Ребята сгрудились у ларца. Теперь он стоял на дубовом столе, как стоял, быть может, лет двести назад. И высоченный бородач, прадед Жука, в задумчивости перебирал драгоценности. Самому не удастся воспользоваться несметным богатством. В Российской империи зрели беды из-за непродуманных или запоздалых реформ. Это и коммунистическая проказа в умах. И предощущение ужасных мировых войн.

Он оставит баснословный дар потомкам, которым удастся пережить ужас и кошмар века глобальных перемен, каковым стал ХХ век. Век двух самых кровопролитных войн, век пролетарской революции, ставшей грандиозной попыткой построить справедливое общество реально равных граждан на одной шестой части суши. Это и создание ядерного оружия Апокалипсиса. Это и выход в Космос.

Жук ладонями провел по ларцу: металл его теплее жара рук. Пальцы легли на резную крышку, поочередно покрутили ручки кодового замка. Каждое положение серебряного цилиндрика напротив метки фиксировалось легким щелчком, осязаемым лишь пальцами.

– Все четко работает, – прошептал Жук.