Смех с причиной

По этому же поводу И. С. Тургенев написал: «Конечно, отечество имеет права, – но истинное отечество не там ли, где встретил к себе наиболее любящее отношение. Где сердце и ум чувствуют себя свободно?»…

– Наш рейс приземлился, – перебил Борис.

– Яша свой Окончательный Выбор сделал!

1999/2008 г.

Старик

Впервые за много лет Дмитрий Сергеевич сидел на скамейке один.

Эту скамейку на Гоголевском бульваре в центре Москвы он помнил с детства. Здесь прошла его молодость. Здесь же он встретил свою первую любовь…

Чудом уцелевший клочок старой Москвы почти не изменился. Конечно, скамейка много раз меняла свой облик. Рассыпалась. Превращалась в жалкие обломки. Но чья-то добрая рука восстанавливала её.

Сюда – посидеть после обеда – он приходил почти ежедневно. Да и что было делать ему, одинокому пенсионеру, ветерану Великой Отечественной войны в своей комнатке в коммунальной квартире? Жену он похоронил несколько лет тому назад.

На скамейке они встречались с бывшим сослуживцем. Тоже пенсионером и тоже ветераном войны.

Сегодня Дмитрий Сергеевич особо остро почувствовал своё одиночество. Фронтовой товарищ, с которым он прошёл всю войну в пехоте до самого Берлина, недавно умер, немного не дотянув до очередного Дня победы.

Дмитрий Сергеевич сидел один и с огорчением и внутренней неприязнью слушал льющуюся из расположенного неподалёку кафе чуждую ему восточную музыку.

Несколько дворников туркменского вида мели и подбирали мусор на бульваре. Да, в Москве стало чище…

Заканчивался рабочий день, и по бульвару нескончаемым потоком двигались москвичи, хотя его опытный глаз коренного москвича видел, что большинство из них приезжие, новые жители Москвы. Они несли на себе отпечаток чего-то чужого… Все шли, держа в руках и распивая на ходу бутылочки и баночки пива. «Вот тебе и национальная идея, которую так долго предлагал сформулировать Ельцин», – подумал Дмитрий Сергеевич.

Группка молодёжи, тоже все с пивом, подсела на скамейку к Дмитрию Сергеевичу и, нисколько не обращая на него внимания, стала обсуждать свои повседневные дела, беззлобно пересыпая речь матом.

– Девушки! Ну хоть вы бы не ругались, – обратился к ним ветеран.

– Дед, брось! Хочешь пивка? – дружелюбно предложил сидящий рядом парень, открывая бутылку.

– Спасибо. Не хочу, – ответил Дмитрий Сергеевич.

– Вы бы всё-таки мата поменьше, – с безнадёжностью в голосе добавил он.

«Нет, не так мы представляли будущее в мае 1945», – подумал Дмитрий Сергеевич.

Похолодало. Ветеран встал и не спеша пошёл домой.

Завтра, как и в предыдущие годы, его пригласят в школу выступить перед учащимися. В этот день он наденет воинские награды: медали и ордена (теперь, по сложившейся традиции, их почему-то не носят постоянно). Выступление традиционно пройдёт в актовом зале, где за столом, накрытым зелёным сукном, будут сидеть директор, завуч и «приближённые» к руководству учителя, а в зале, контролируемые классными руководителями, – дети. Сначала директор расскажет о победе в Великой Отечественной войне, затем попросят выступить с воспоминаниями о боях Дмитрия Сергеевича, потом подарят ему три положенные гвоздики. После на трибуну взойдёт кто-то из старшеклассников – будет благодарить за отвоёванную у фашистов свободу и заверит всех в готовности в любой момент встать на защиту отечества. При этом сам скоро будет озабочен тем, как «откосить» от призыва на военную службу.

И никто не спросит Дмитрия Сергеевича простыми человеческими словами, с участием, а как, где и чем он живёт сейчас? О чём думает, мечтает? Чего ему не хватает?

Взгляд ветерана упал на оставленную кем-то на соседней скамейке газету. Дмитрий Сергеевич снова присел и с удовольствием стал просматривать популярный еженедельник, денег на покупку которого обычно не хватало.

Его внимание привлекла статья «Чиновник страшнее немцев». Такого рода статьи с воспоминаниями о войне и жизни ветеранов он читал с особым интересом.

«Сам я был ранен пять раз, – читал Дмитрий Сергеевич. – Сейчас мне уже 86 лет, инвалид 2 группы. Так сложилась жизнь, что остался один, живу в деревне. И сколько ни обращался к местным чиновникам, не выделяют они мне положенный законом «О ветеранах…» автомобиль «Ока». А здесь, в деревне, «Ока» мне очень нужна: съездить в аптеку, за продуктами, на могилу матери…

– Хорошее же здоровье у этого инвалида, если в 86 лет он ещё и собирается водить автомобиль, – подумал Дмитрий Сергеевич. – Хотя что плохого, если автомобилем будет пользоваться его сын и помогать отцу?

А послезавтра будет главный праздничный день – 9 Мая.

Сказать, что Дмитрий Сергеевич любил этот праздник, было бы неверно. Да, для него, фронтовика, постоянно видевшего смерть, да и для всех оставшихся в живых фронтовых товарищей окончание войны было огромной радостью и счастьем. Таким же счастьем окончание войны было и для всего советского народа. И всё же, думал он, «это праздник со слезами на глазах…»

Но чем дальше отодвигались в глубину истории военные годы, тем меньше становилось слёз на глазах, а взамен буйно расцветала тема празднования. Это коробило ветерана.

Особенно не нравилась ему всё большая помпезность праздника. Парады, фейерверки и народные гуляния затмевали горькую суть этой исторической даты. Газеты, не стесняясь, рассказывали о миллионных затратах на организацию салютов и прочих праздничных мероприятий… Всё меньше в прессе становилось фотографий участников войны и всё больше – возложений венков разного рода начальством.

Дмитрий Сергеевич стал понимать, что государство использует стариков-ветеранов для решения своих задач. В частности, в попытке хоть как-то сплотить народ, вызвать гордость за страну…

«Лучше бы на эти деньги послали нас на курорт. Много ли нас осталось-то в живых?» – подумал он.

Праздничные дни прошли в точности по предполагаемому им сценарию.

По многолетней привычке Дмитрий Сергеевич снова пришел на лавочку. Весеннее солнце пригревало. Он задремал. Рядом снова подсела молодёжь. Ему, как и в прошлый раз, предложили выпить.

– А что они могут предложить другое? Если не умеют мыслить и говорить? Если не знают собственной истории и не интересуются ею?

Последнее время Дмитрий Сергеевич находился под впечатлением недавно прочитанной книги Виктора Суворова, в которой автор, кадровый разведчик, собрал довольно убедительные факты, свидетельствующие о том, что Вторую мировую войну фактически начала не Германия, а СССР. Книга почему-то не вызвала резонанса ни у старшего поколения, ни у молодёжи, ни у критиков. Конечно, управлять народом, не знающим правду, не интересующимся собственной историей, а потому не способным критически проанализировать настоящее – намного проще…

Умрут ветераны – живые свидетели, и можно учить по школьным учебникам «удобно» изложенную и талантливо составленную «историю».

Однако и с ветеранами войны, однополчанами, к своему огорчению, Дмитрий Сергеевич не мог найти общего языка. Попытка обсудить книгу Суворова сразу наталкивалась на их резкое неприятие. Узнав, о чём она, никто не захотел даже прочитать книгу. Это напомнил Дмитрию Сергеевичу общение с верующими: как только им в руки попадает книга, критически разбирающая догматы веры, они, не читая, сразу закрывают книгу, объявляя её «бесовщиной». Ведь вера не требует аналитической работы ума, на то она и вера!

Вот о чём сегодня очень хотелось бы поговорить с молодёжью Дмитрию Сергеевичу.

«Но кому я, старик, интересен?» – подумал он, прикрыл глаза и снова задремал.

– Эй, дед, тебе плохо? – спросил сидевший рядом парень и потряс старика за рукав.

Но Дмитрий Сергеевич ответить уже не смог. Он был мёртв.

Никто на следующий день не заметил отсутствия Старика.

Толпа с пивом вновь «потекла» мимо скамейки.

А жил ли он вообще? Кому это теперь интересно?!

2000 г.

Глаза

«Глаза – зеркало души», – говорил классик.

А таких глаз я не видел давно: она не смотрела на меня в упор, но и не отводила глаз. Казалось, стоит сделать неверное движение, и она отведёт их в сторону. А смотреть ей в глаза было сущим удовольствием. Её взгляд был не наглым, не самоуверенным, но и не излишне застенчивым. Взгляд был ЧИСТЫМ.