Смех с причиной

– Электриков вызывали? – спросил парень в кепке наоборот.

1999 г.

Вас это не касается…

Ни меня, ни вас, читающего эти строки, через 80 лет уже точно не будет. И это в лучшем случае, а может быть, и значительно раньше.

Не верите – посмотрите кадры кинохроники или на фото столетней давности и попробуйте найти в живых кого-либо из изображённых на них…

Рай. Рай – хорошее утешение. Но положите руку на сердце и вспомните «Десять Заповедей». Вы уверены, что попадёте в рай? Только напоминаю, что гордыня – смертный грех.

Я за себя не уверен и вам завидую.

Реинкарнация, т.е. переселение душ в животных – тоже слабое утешение.

Хорошо, если вы переселитесь в кошку или собаку с проживанием в зажиточной семье. А если придётся всю жизнь биться из-за содержимого помоек с соплеменниками?

Или, например, вы превратитесь в мышь. Думаете, здорово всю жизнь прогрызать полки с крупами, рискуя попасть в мышеловку!?

Нет. Уж лучше прожить остаток жизни по-человечески. Хорошо бы без зависти, сплетен, подлости и обмана.

У Вас этих отрицательных качеств нет?

А я не для Вас и писал!

1999 г.

Молоко отскочило

Молоко отскочило. Кашу сварить не удалось.

А виски уже пора бы чем-то закусить.

В холодильнике – 0. Не градусов, а запасов еды.

– Пока я пьяный, я добрый, – говорю собаке. – Куплю тебе сыра.

Уговорил её пойти со мной в маленький вечерний магазинчик в соседнем доме. Выбор невелик, но зато работает до 22-х.

Сыр был.

А себе я купил хлеб и шпроты.

Закусывать явно пора! Виски 12 лет, чего я терпеть не могу.

Консервный нож прорезал банку с явной охотой. Что там внутри? Теперь купить хорошие шпроты непросто. Чаще это крошево из рыбок, залитое, судя по запаху, машинным маслом.

Но мои шпроты были великолепны.

Рыбки лежали ровными рядами, «валетом», т.е. голова к хвосту. Хотя голов на рыбках не было вовсе, но именно такими и должны быть шпроты. Золотистые шкурки переливались на свету, а аромат заставлял собаку сидеть рядом и тихо, просительно скулить.

Я взял в руку вилку и задумался: какую рыбку выбрать? В детстве мне говорили: бери ту, которая на тебя смотрит. Но жизнь показала, что призывно смотрят на тебя далеко не самые лучшие рыбки…

И я начинаю внимательно приглядываться к шпротам.

Вот эта хороша своим изгибом, но, кажется, чуть худовата. А эта, хоть и блестит золотом роскошной шкурки, но несколько полновата – мало двигалась и поэтому не так полезна. К ней тесно прижалась симпатичная маленькая рыбка, но, боясь быть обвинённым в педофилии, отдёргиваю вилку. На глаза попадается вполне пристойный экземпляр, и я уже нацеливаюсь на него вилкой, но тут вдруг замечаю, что один из плавников как бы предупредительно приподнят. Наверняка это сигнал, и то, что я пока не могу его расшифровать, ещё не значит, что к нему не надо прислушаться.

Трудно выбрать…

Но тут провидение останавливает мой взгляд на внешне сначала неприметной рыбке. Однако меня всего словно пронизывает током!

Это она! Я хорошо знаю, что такие внешне неприметные рыбки обладают тонким изысканным вкусом, скрытой энергией и надолго оставляют во рту волнительное послевкусие…

Ею закусываю и не жалею. Закрыв глаза, наслаждаюсь незабываемым вкусом и радостью от того, что мы нашли друг друга. Это совершенно точно была она – моя золотая рыбка, самая лучшая, единственная и неповторимая!

Потом я открываю глаза и смотрю на едва початую консервную банку.

Единственная? Гм…

Вилка в моей руке вздрагивает и неудержимо тянется к золотистой спинке другой Неповторимой…

2009 г.

План эвакуации

Гостиница «Центральная», где разместился Дитрих, приехавший по делам бизнеса из Германии, действительно находилась в центре города. Внешне она ничем не отличалась от всех «Центральных» гостиниц, построенных в конце 70-х годов. Всё те же погнутые вешалки в стенном шкафу, список казённых предметов, находящихся в номере, оконные шторы, которыми кто-то протирал ботинки, и традиционная схема эвакуации при пожаре. Каждый раз при выходе из номера Дитрих натыкался глазами на схему эвакуации, и это вызывало у него ощущение порядка и воспоминания о знаменитом пожаре в гостинице Россия в Москве.

Однажды, покинув свой номер и спустившись уже на первый этаж, Дитрих услышал крики «пожар!», значение которых, даже при его слабом знании русского, было понятно. А через секунду он почувствовал такой сильный запах гари, что переводчик уже и вовсе не требовался.

Дитрих, находящийся уже на полпути к выходу, как истинный немец, привыкший к порядку, вернулся в номер и стал изучать схему эвакуации при пожаре. Явно тянуло гарью. Дышать становилось всё труднее.

Дитрих посмотрел на план, на стрелки, указывающие направление к выходу, и поблагодарил Бога за свою пунктуальность: оказалось, путь эвакуации в противоположном направлении тому, которым он только что собирался выйти из гостиницы! Дитрих прибавил шагу в направлении, указанном стрелками.

Однако через пару минут, упёршись в глухую стену, он испытал шок!

Верхнюю часть коридора окончательно заволокло дымом. Дитрих закашлялся и согнулся в три погибели. В теряющем сознание мозгу вспыхивали стрелки плана эвакуации, упирающиеся в стену.

Тут раздался звон разбиваемого стекла, и чья-то сильная рука потащила Дитриха к окну, из которого торчала пожарная лестница. Пожарники! – мелькнула угасающая мысль. – Я спасён!

На следующий день Дитрих снял со стены схему эвакуации и, взяв её в руки, пошёл по указанному стрелками маршруту. И вновь он упёрся в глухую стену!

В дирекции гостиницы, куда пришёл со схемой чуть не угоревший накануне Дитрих, к нему отнеслись внимательно, но с каким-то проскальзывающим сожалением.

– Почему же схема привела меня в тупик? – на ломаном русском с возмущением вопрошал Дитрих.

– А какой сегодня год? – с вызовом спросила директор гостиницы.

– 1996-й, – ответил сбитый с толку Дитрих.