Ордалия

– Мне нужен Ваш совет.

– Какой?

– Я подумываю уволиться, но не знаю, правильно ли поступлю сделав это.

– Любые проблемы нужно решать, а не бежать от них сломя голову. Если Вы уйдете, то на Ваше место возьмут другого молодого специалиста, которого система сделает подобием того, кем Вы были до всего этого. Да, Вы оступились, но значит ли это, что Ваше место не в прокуратуре? Думаю, что нет. Допускаемые нами ошибки должны закалять нас, а не ломать. Теперь Вы, как никто иной, понимаете всю ответственность работы в прокуратуре и поэтому не стоит увольняться. Возвращайтесь на работу и выполняйте ее с совестью.

– Спасибо, Ваша честь. Так я и сделаю.

До дома Ованес добирался пешком. Свой яркий желтый кабриолет он продал. Большую часть денег вложил в лечение отца. После смерти матери его хватил инсульт. Нужны были дорогостоящие лекарства и реабилитационные процедуры, чтобы поставить отца на ноги. На оставшиеся деньги Ованес приобрел себе старую поддержанную иномарку, которую на третий же день пришлось отогнать в автомастерскую.

Дорога до дома пролегала через центральный парк с атракционами. Проходя мимо неработающей карусели, огражденной ржавым забором, Ованес вспомнил, как мама в первый раз привела его в парк к этому самому миниатракциону. Ему тогда было не больше пяти лет. Поначалу он с опаской смотрел на странный аппарат с машинками и животными, но после первого же раза, пробыл там почти час, пока не надоело. Где-то в семейных альбомах даже лежал черно-белый снимок на котором изображен маленький Ованес, оседлавший оленя. Невольно хлынувшие слезы, он сразу же смахнул рукой. Колесо-обозрения было все такое же большое, как и в детстве. Мама Ованеса очень любила на нем кататься. Ей нравился вид, открывавшийся с высоты птичьего полёта.

В кассе Ованес приобрёл билет и направился к колесу обозрения. Раньше кабины напоминали разноцветные металлические чашы открытого типа, где по центру устанавливался круглый рычаг, позволявший крутиться в разные стороны. Поднимаясь на самый пик вращения колеса, можно было не только наслаждаться видом, но и глотнуть свежевого воздуха, разносящегося ветром. Шли годы и кабины-чаши признаны не безопасными. Им на смену пришли стеклянные кабины с металлическим каркасом закрытого типа. Нововведение не сразу было принято людьми, но всё же пользовалось спросом.

Поездка на колесе-обозрения еще больше погрузило Ованеса в воспоминания.

– «Когда я вырасту, я куплю нам много-много билетов и мы будем кататься здесь каждый день. Ты ведь будешь со мной кататься, когда я вырасту, мам?»

– «Конечно, сынок. Обязательно покатаемся. – гладя сына по голове, ответила мама. – А кем ты хочешь стать?»

– «Я хочу быть суперменом. Хочу помогать другим людям!»

– «Не обязательно быть супергероем, чтобы помогать людям. – усмехнувшись, ответила мама»

– «А как это? Как я могу кому-то помочь, если у меня не будет суперсилы?»

– «Вот смотри, сынок. Я простая учительница, но это не мешает мне помогать людям. Благодаря мне дети-школьники получают знания. Понимаешь?»

– «И у тебя нет никаких способностей?»

– «Нет, сынок, – мама улыбнулась и взъерошила волосы сынишке, – Теперь посмотри на папу. Он простой автомеханик, но это не мешает ему помогать людям. Машинки у людей ломаются, а наш папа помогает их починить. Понимаешь?»

– «Я понял! – воскликнул маленький Ованес. – Вы у меня супергерои! И я тоже стану таким!»

– «Обязательно станешь, малыш. – мама поцеловала сына в лоб и взяла за руку. – Нам пора выходить.»

Воспользовавшись одиночеством, сидя в кабинке колеса обозрения, Ованес заплакал и мысленно просил прощения у матери. Работа в государственном аппарате вскружила ему голову и он совсем перестал уделять время родителям, которых намеренно отодвинул на второй план. Бесчисленное количество ужинов с родителями было отложено из-за нежелания тратить время в пустую. Горькие воспоминания разъедали глаза потоком слез. Весь негатив, что он проявлял к родителям накатывал волнами, одна за другой, и Ованесу оставалось лишь переживать всё это заново. «Мама, прости меня» – сквозь слезы шептал Ованес – «Прости что не был рядом всё это время. Прости что откладывал встречи. Прости, прости, прости…».

***

– Ментальный заслон разрушен, – прикрыв глаза, сказала Адрастея, поглощенная ярким светом.

Ее голос стал слегка металлическим и другие члены Ордалии поняли, что она пытается считать ауру Филикяна.

– Что с объектом наблюдения, Адри? – Форсети упёрся о кулак подбородком, – Докладывай.

– Ничего не понимаю, – чертыхнулась Адрастея. – Этого не может быть!

– Сестра? – настороженно окликнула Адрастею Немесида. – Что ты увидела?

– Пока не уверена, но… Проверь пожалуйста Марцына. – Адрастея покачала головой. – Надеюсь, что я ошиблась.

Яркое свечение окутало Немесиду, погрузив ее в транс и перенося в сознание Марцына.

***

В последние дни у Максима не складывался разговор с супругой. Словно в предсмертной агонии, он с головой погрузился в работу по изобличению Джартасова. Максиму стоило не малых трудов добиться судебного рассмотрения дела об изнасиловании Серафимы. Джартасовы задействовали все свои связи, чтобы уголовное дело не дошло до суда. Полицейские работали спустя рукава, а прокурорский надзор ограничивался лишь скупыми письмами, требующими обеспечить объективное расследование дела. Добиться своего Максиму удалось лишь после опубликования в средствах массовой информации истории, случившейся с его дочерью. Поднятый общественный резонанс заставил полицейских оперативно собрать дело и направить его в суд, перед этим получив такое же быстрое и неохотное одобрение со стороны прокуратуры. После того, как Максим подключил к делу прессу, всё случившееся с Симой стало достоянием общественности. Родители Джартасова моментально отреагировали на статью. Они пустили слух об аморальном поведении Серафимы, которая якобы торговала своим телом. Желтая пресса мигом подхватила утку и распространила ее на просторах интернета. Одноклассники в школе надсмехались над Симой, обзывая путаной, а некоторые учителя стали предвзято относится к ней, за то, что она посмела оклеветать сына заслуженного педагога страны. Серафиме даже пришлось удалить профили их всех социальных интернет-платформ, из-за нападок хейтеров. Мама Симы забрала документы из школы и, заплатив немаленькую сумму, устроила ее на дистанционное обучение в иностранном лицее. Попытки Максима удержать Аллу не увенчались успехом, а единственная дочь и вовсе стала ненавидеть отца, когда узнала, что он защищал Джартасова в суде по прошлому делу. В процессе развода Максим отдал уже бывшей жене и дочери большую часть имущества, включая дом и офис. Адвокатскую контору пришлось закрыть и распустить весь персонал. Жить он перебрался в старую однушку в центре города, а адвокатской деятельностью Максим перестал заниматься даже индвидуально. Ему было сложно вернуться в строй, учитывая всё то, через что пришлость пройти его семье и лично ему. Ко всему прочему Максим потерял всех своих клиентов. Часть забрали младшие адвокаты и юристы из его фирмы, а с остальными он сам разорвал контракты.

Громкий телефонный звонок отвлёк Максима от раздумий. Высвеченный номер не предвещал ничего хорошего.

– Алло, Марцын слушает.

– Это твоих рук дело? Отвечай!

– Ерик Абильевич, Вы номером, часом, не ошиблись?

– Мне только что позвонили из колонии и сообщили, что Ильхом мертв. – Джартасов старший громко засопел в трубку. – Сказали, что нашли его повешенным в прачечной! Ранее до меня доходили слухи о том, что сокамерники напали на него и изн… надругались над ним.

– Опустили, вы хотели сказать?

– Да как ты смеешь! Мало того, что упек моего единственного сына за решетку, так теперь злорадствуешь?! Это все твоя вина. Клянусь богом, что я тебя…!

– Ваш сынок редкостный ублюдок. – перебил Максим, – И если же вам все таки интересно знать, то мой ответ – нет! Это, к сожалению был не я. Хотя признаться честно – я помышлял сделать нечто подобное.

– Ну все, падла, тебе хана! – выкрикнул Джартасов и бросил трубку.

Заблокировав экран телефона, Максим аккуратно отложил его в сторону. Он понимал, что Джартасов старший не ограничится пустыми угрозами и, дабы повысить собственную самооценку, он обязательно пришлёт кого-нибудь из своих людей поквитаться. «Буду ждать и будь что будет» – подумал Максим и растянулся на диване. – «Но кто же все таки прикончил этого ублюдка?

Максим проснулся от чьего-то легкого прикосновения. Рядом с ним на диване сидела незнакомая девушка с ниспадающими до плеч пепельно-черными волосами. Облегающий костюм из черной кожи имел декольте с глубоким вырезом. Взгляд Максима был прикован к чарующей женской груди, пока он не услышал недовольное хмыкание носителя этих прелестей.

– Для начала вежливо было бы поздороваться и предложить даме кофе или чаю, – сказала незнакомка, убирая челку с глаз.

– Да, конечно, – Максим ловко спрыгнул с дивана и уже дойдя до кухни обернулся с выпученными глазами, – А Вы собственно кто такая и как сюда попали?

– Чувствую, что кофе я так и не дождусь, – на выдохе ответила незнакомка и встала с дивана, – На твоем месте я бы больше беспокоилась о тех парнях, которые буквально через пару минут вломятся к тебе в квартиру.

– Что? – непонимающе, Максим подошёл к двери и прислушался.

В подъезде кто-то шумно поднимался, матерясь по поводу отсутствующего лифта.

– Кто ко мне должен вломится? – спросил Максим, с опаской поглядывая на незванную гостью, – И ты мне так и не ответила кто ты такая есть. Джартасов тебя прислал?

– Ты вообще меня слышал? Тем парням приказано доставить тебя к Джартасову в любом виде и не факт, что они удержаться от возможности размять кулаки. И кстати может ты наконец защёлкнешь замок?

Максим неглядя протянул руку и нажал кнопку на замке.

– Сами дверь не закрывают, а потом удивляются появлению посторонних у себя дома. – фыркнула незнакомка. – О, Боги! Ну что ты встал, как вкопанный?! Собирай вещи и сваливай через пожарную лестницу.