Конунг 4: Королевский тракт

– Кто же может быть лучше тебя, господин? – вполне оправданно удивилась женщина. – Здесь ведь нет других жрецов…

Сказанное не было комплиментом. Просто сухая констатация общеизвестного факта, но здесь был все же один важный нюанс. Вся ахкиярская* медицина строилась на простом принципе: если рядом есть храм, то о чем тут вообще говорить?! В пирамиде пострадавшего вытащат, даже если жизни в нем останется на пол секунды или даже меньше (естественно, за небольшим исключением, вроде того, что случился с Катей). А вот вся остальная – внехрамовая медицина – стремилась обеспечить пациенту возможность дожить до этой «встречи».

Далеко не во всякий большой поход удавалось подрядить кого-то с хоть бы лекарским даром, не говоря уже о целом Жреце. Так что существовала целая прослойка людей, зарабатывающая тем, что можно было бы назвать «военно-полевая помощь». Особенно это было актуально в таких глухих краях, вроде Полуденного нагорья. Всего один озерный храм на территорию, превышающую по размерам какую-нибудь Финляндии*, учил местных старательно заботиться о здоровье.

– В случае с таким ранением, «самый лучший» – это самый опытный! Спасти Катрин не хватило силы даже в озерном храме, так что, сколько бы не было у меня сил, хотелось бы еще поискать и знаний…

Женщина ненадолго задумалась, и тут же просветлела лицом:

– Знаешь, господин, а ведь и тут тебе понадобится именно Вис! В Малете я знаю еще троих, но он и впрямь самый опытный из тех, кто ищет своего прибытка вне тени пирамид…

…За неторопливым разговором дорога незаметно привела нас к условной границе между «Нижним городом» и портом. Не смотря на то, что при захвате я приказал фактически уничтожить этот район, сейчас об этом напоминали только свежие балки калиток, крыш, до пятна явно более светлого раствора, не успевшего потемнеть после закладки брешей и проломов полугодовой давности.

Большинство лавок, домов, складов и вообще вся местной недвижимость, приобрела новых хозяев только после официального заключения мира, но трех месяцев оказалось вполне достаточно, чтобы весь мусор вывезли, а постройки восстановили.

Правда, мало кому из владельцев удалось сменить временные кровли на обязательную черепицу, но тут была не их вина, да и общее впечатление это особо не портило. Действительно, решив подстраховаться от аналогичной манеры штурмовать в будущем, я издал приказ об обязательных черепичных крышах. Дранку, которая покрывала их раньше, было просто невозможно спасти, и именно поэтому героизм и многочисленность защитников им не помогли.

В распущенной после победы армии, среди фризов, нашлись несколько мастеров. Но пока они отыскали подходящую глину, определились с источниками дров для обжига и прочим потребным, пока настроили производство – в общем, сейчас все три черепичные мастерские работали фактически день и ночь, но в ближайшие четыре-пять месяцев не стоило и мечтать справиться с дефицитом…

По дороге, ни какие фривольные мысли меня не одолевали, но смотреть на чуть смугловатое, и довольно миловидное лицо спутницы было приятно. Она не флиртовала, нет, но некая легкая игривость все же висела в воздухе. Было что-то невыносимо милое в ее улыбке, сверкающей на фоне богатого монисто* из многих рядов серебряных монет.

Блестяще начищенные кругляши настолько плотно покрывали ее голову, шею, плечи и область декольте, что по степени защищенности больше напоминали неплохой кольчужный капюшон-койф*.

Заболтавшись, поначалу я не обратил внимания на приближающийся шум. Хотя скандал, без всякого сомнения, разворачивался где-то по соседству с местом, куда мы направлялись. Но для телохранителей такая беспечность было бы просто недопустима. Так что все очарование прогулки пропало, едва стоило одному из них привлечь мое внимание к проблеме.

В тот же момент в разговор неожиданно вмешался гарнизонный десятник:

– Мой ярл, мы пришли, вот здесь и живет Вис Корявый… Аптекарь-Вис, – воин указал на двухэтажный дом через дорогу от нас, украшенный щитом со знаком Древа Жизни в сочетании с какой-то склянкой или небольшим кувшином.

Источников шума был не очень-то рослый для фриза, но, без всякого сомнения, крепкий широкоплечий детина на костыле, последними словами кроющий «безрукого мошенника и плута» по имени Вис, который «лишил его ноги». К слову: на самом деле всего лишь стопы, остальная часть конечности благополучно пребывала на своем месте. Фриза для меня уже давно был почти как родной, поэтому я с неприкрытым интересом некоторое время прислушивался к лингвистическим изыскам «скандалиста».

Все это время хозяева никак не комментировали обвинения, и в какой-то момент мои спутники принялись негромко делить выступление на самые удачные пассажи, и наиболее слабые, на их взгляд, реплики. Трактирщица, скорее всего, куда позже меня начала изучать язык, но в силу профессии, как выяснилось, неплохо разбиралась именно в «специфических» областях фризской лексики. В тех, к которым обычно прибегают наемники на отдыхе.

Ну да, понимать, начнется ли драка прямо сейчас, или парни всего лишь пошумят и переключатся на что-то еще – ей, конечно же, и впрямь очень важно…

Как и всякая вкусовщина, попытка оценивать сразу же высветила довольно полярные точки зрения, и тут мне пришлось делить свое внимание уже между несколькими «входящими».

Местный германо-кельтский диалект с сильными вкраплениями янгонского, стал мне почти как родной. И из-за этого «почти», некоторые любопытные нюансы терялись. Именно поэтому, очевидно, мы и пропустили момент, когда одноногий прервался, отложил собственное выступление, и переключил внимание на группу лингвистов.

– Клянусь копьем Одина, не меня ли вы обсуждаете? – взревел воин с явным возмущением, и в два шага переместившись на нашу сторону узкой улочки.

Вопрос был, без всякого сомнения, оправдан, но увлекшись, мы его встретили, надо признать, не без недоумения. Гневливый калека некоторое время наливался злобой под всеобщее молчание, но потом его взгляд сфокусировался на мне, и по его лицо в секунды понеслись все грани изменений от злобы и недоумения, до удивления, переходящего в полное обалдение, и даже испуг.

Тут-то я и сообразил, что остальные молчали не из любопытства, а просто не имели возможности подать голос. Из-за своего прямого или косвенного подчиненного положения (жены и дети, например, при дееспособных мужьях, клятвы верности не давали, хотя и тоже считались подданными).

«Блин, сейчас же и правда, только мне можно говорить за всех…» – мысленно отвесив себе подзатыльник, я поспешил принять участие в беседе.

– Кто нанес тебе обиду, воин? Если это кто-то из жителей или гостей города, то я мог бы рассудить вас…

– Я бился в твоем войске, господин, среди хирда, что прислал ярл скиров (08). В последнем бою этой войны, когда брали тот мелкий городишко – Гаулос*, – один канааней врезал мне по ноге. Большой палец всмятку, но вместо того, чтобы отнять лишь его, этот криворукий неуч, – фриз кивнул в сторону двухэтажной аптеки, – лишил меня куда большего, и теперь я потерял возможность работать. Какой из меня воин…

(08) Скиры (англ. skiren, sciren) – древнегерманское племя родственное готам, жившее первоначально у Балтийского моря и по Висле к северу от Карпат. После переселения с Земли, завладели богатыми землями на левом берегу Западного Рихаса (напротив торговой столицы фризов – города Линкебанка). Считается, что оставшиеся на земле кланы скиров исчезли в борьбе с остготами в 457—471 гг.

Как оказалось, в доме аптекаря было кому прислушиваться к происходящему за окном. Стоило прозвучать обвинению, как на втором этаже распахнулось окно и чей-то, может и не очень старый, но довольно сварливый голос проинформировал, что «болван сам виноват!»

– Вместо того чтобы сразу поле битвы пойти ко мне или еще кому из лекарей, он почти декаду пил за взятие города. А ко мне его принесли, когда палец почернел, начал вонять, и его самого почти добила лихорадка!

– Так ли это? – уточнил я.

– Он преувеличивает, господин! – немного помолчав, здоровяк уточнил. – А принесли меня, потому что и правда, перепил накануне!

Последнее уточнение звучало уже не так уверенно.

– Знаешь, воин, его слова звучат убедительнее, без помощи одаренного ты и впрямь мог помереть… – глянув на понурого собеседника, переспросил. – Я так понимаю, ты надеялся, что он оплатит восстановление ноги хотя бы частично?

Ответом мне было обреченное молчание.

– Ну что ты, твои дела не так уж плохи! – улыбнулся я. – Кто-нибудь может поклясться, что рану ты получил именно в бою, и именно находясь в моем войске?

Мужик мгновение взбодрился, задумался, и в этот момент двери аптеки распахнулись, а к нам присоединился, скорее всего, недавний собеседник, точнее – аптекарь Вис Корявый собственной персоной.

– Господин, этот болван распугивает мне клиентов уже не первый день, но я могу подтвердить, что рану он получи все еще будучи на службе! Войско распустили только через шесть дней после того, как я оперировал его.

– Благородно с твоей стороны, – усмехнулся я, и переключил внимание на недотепу. – Скажи воин, есть ли у тебя конь? Ну, или кобыла, это не важно…

– Да… – лаконично сообщил тот, разрываясь между недоверием и надеждой.

– Ну, так шагай пока потихоньку туда, где ты остановился! Потом, собирай вещи, садись на него или на нее, и отправляйся к здешней цитадели! Когда доберешься, вот этот достойный юноша, – я кивнул на оруженосца, – там тебя уже будет ждать с письмом от моего здешнего казначея. Письмо к десятнику, что в Каме* присматривает за такими же бедолагами. Насколько знаю, многие все еще не долечились, так что может, даже встретишь кого из знакомцев. Чтобы не пить свое пиво в одиночестве, – бросив взгляд на культю, я уточнил, – ближайшие дней пятьдесят. Вопросы?

– Мой ярл!!! – с чувством проговорил воин.

– Ну что ты, договоренность была, что если победим, всем будет оплачено восстановление ущерба здоровью, в том числе – глаз и конечностей, – из общей добычи. Ее, правда, уже поделили, но я не позволю, чтобы глупость или гордость помешала тебе получить свое. Отправляйся, раньше уедешь, раньше избавишься от костыля!

Оруженосец рванул в обратную сторону, воодушевленный калека пошкандыбал за вещами, и уже через мгновение улица опустела. Гостеприимный хозяин предложил продолжить разговор в доме.

* * *

Вечер того же дня

Возможно, именно из-за того, что Игорь покинул цитадель до конца обеда и тем нарушил какой-нибудь важный и ответственный ритуал, вернуться у него получилось только к столу. На ужин. Наверное, какой-то местный кулинарный бог защитал его поступок, как неуважение, вот и зациклил день «обнаглевшего» ярла.

Город за половину дня не вырос, поэтому и от аптекаря они тоже отправились пешими. Оно и к лучшему: требовалось немало чего обдумать, а перед этим, желательно немного отвлечься. И где это лучше сделать, как не на переполненных улочках главного торгового порта бывшего протектората?

Правда, по пути назад тут было просто не протолкнуться, и даже статус правителя не сильно-то помогал идти. Если бы, конечно, Игорь не догадался поставить во главу процессии самого рослого из телохранителей, который одним своим видом в боевой броне и зверским выражением лица, гарантированно распугивал всех встречных ходоков и самых прилипчивых мелких торговцев. Солидные негоцианты, предпочитавшие агитировать клиентов с порога, лишь угодливо кланялись и заинтересованно провожали взглядами, догадываясь, что ярл Ингвар Треверский куда-то спешит…

В общем, вот так и получилось, что бывший землянин торопился вернуться к отложенным делам, а оказался опять за столом. С другой стороны – необходимость в этом явно назрела. Наверное, пожилой раб аптекаря был хорош в чем-то еще, потому что потчевать гостей у него получалось из рук вон плохо.

Легкое кисловатое пиво и корзина популярной у местных соленой «тараньки» (ну или как там называлась эта мелкая не больше 20 см рыба, в изобилии встречающаяся в заливе Чиурон на некотором удалении от берега, и похожая на вполне обычные земные анчоусы). Угощение – скорее разжигало аппетит, чем удовлетворяло его, так что ужин, при зрелом размышлении, был и правда, кстати…