Охота на Зверя

– Эй, ты! Иди сюда! Да иди сюда, кому говорю! Дойди до забора. Да, вот прямо тут. Да я прикрою тебя, вот, видишь – достал револьвер. Иди. Так. Ага. А теперь обратно. Ты как, что-нибудь почувствовал? Ничего?.. Никаких неприятных ощущений?.. Ладно, это… иди, там, займись, чем-ты там занимался… Спасибо, помог…

Тимур смотрел на поле за оградой, на угол дома, на серые облака с прорехами. Рука с зажатым револьвером бессильно висела как плеть. Сердце глухо билось, нагнетая шум в ушах. «Может, может это просто местный житель. Он свой, а я чужак. А Зверь не нападает на горожан, потому что ждёт подкрепления. А не потому что что-то мешает ему войти внутрь, как и мне… Нет, нет, нет, псу под хвост такие мыслишки! Не может этого быть, зачем я себя пугаю?!» Мужчина скрипнул зубами. Такое же отрицание он видел совсем недавно от Богуса, не принимавшего очевидные выводы, возникшие первыми.

«Так, всё, собрался, тряпка! Нужно проверить периметр. Хотя если это защита от Зверя – будь где прореха, он уже был бы внутри. Вот и удостоверюсь! Если прорех нет, то защита, если есть, то… что-то другое!» Он надвинул поглубже шляпу, наклонил голову и потопал вдоль плетня, впечатывая каблуки в землю. Если шёл вдоль стен или по внутренним улочкам, всё было нормально, но стоило чуть ближе подойти к плетню, как возвращаться обратно приходилось через силу. И ни на третий, ни на пятый раз легче не стало, наоборот появился страх не туда шагнуть и вновь испытать, как из него медленно, мучительно тянут внутренности.

Через полчаса глаз начал цепляться за поначалу незаметные метки, которые, когда Тимур начал обращать на них внимание, имелись почти на каждом окраинном доме. Бледные спиралевидные рисунки, с точками и изломанными линиями, прилепленные рядом пёрышки и стебельки трав. Охотник подошёл к одному рисунку, поковырял ногтем, понюхал. Пахло ягодами.

– Что, тоже заметили эти колдунские знаки? – к нему подошла некогда дородная женщина. Кожа её обвисла множеством складок, будто натянутая на манекен меньшего размера.

– Колдунские? – мужчина старательно избегал смотреть на неё, делая вид что внимательно изучает нарисованные узоры.

– Да чтоб мне сдохнуть! Я их давно заприметила! Колдун ими Зверя к нам приманивает, вот он никак не уйдёт! Я главное стираю их, стираю, – она оттеснила Охотника, махнула передником по стене, размазывая рисунок, срывая пёрышки и травинки, – а на следующее утро они вновь появляются, свежие!

Тимур кивнул и поспешил дальше. В ещё нескольких местах рисунки были стёрты, и живущие в этих домах люди подтвердили, что регулярно уничтожают их, но узоры появляются вновь.

«Так. Вот, пожалуй, подходящее место: со второго этажа этого дома хорошо просматриваются два соседних, со стёртыми «колдунскими» знаками. Устрою ночью засаду и…» Он вспомнил полную пасть крови, стекленеющие зелёные глаза. «Этого нужно попробовать взять живьём. Но если попробует обратиться в волка – нашпигую серебром. А потом можно и на Зверя идти. Ведь если сделаю наоборот, и, если эта псина меня порвёт, колдун тут так и останется. И приманит следующего, а то и целую стаю. Придётся горожанам ещё одну ночку поголодать. Хорошо, что я решил сначала всё проверить.»

Охотник постучал в дверь и зашёл без приглашения в двухэтажный дом. Два человека, лежавшие на кроватях, едва повернули в его сторону головы. По обтянутым кожей скелетам можно было определить разве что пол, возраста они казались тысячелетнего.

– Мне… мне нужно устроить у вас засаду. Никому не говорите, что я тут. – «Пёс меня задери, что я несу?! Они едва живы!» Тимур забегал по дому, еды конечно же не было ни крошки. Всё что он нашёл – это полупустое ведро воды, по запаху из колодца. Выпоил по ковшу каждому, получив в ответ благодарный взгляд. «Если я сейчас начну бегать по Жатанасу, искать им еды, звать сюда на помощь, лишусь такого хорошего места для засады. Может быть есть и другие, а может нет, и я потрачу время в пустую, ища его.»

– Простите меня, я должен сначала разобраться с колдуном, – он отвёл взгляд и прошёл на второй этаж, оставив умирающих.

Уселся на полу, под окном, едва-едва выглядывая над рамой. На прерию опускалась ночь, появились первые звёзды. Огней в городке почти не зажигали, Жатанас замирал, как олень в траве, в надежде что волк пройдёт мимо. Тимур перевёл взгляд на колышущиеся длинные стебли и среди их серых волн ему показалась чёрная дорожка, как от кита-убийцы в океане. Но она тут же стиралась ветром и нельзя было наверняка утверждать, что это не его воображение. В тишине он различал дыхание лежавших на первом этаже. Охотник вслушивался в него, сам переставая дышать, когда ему казалось, что оно прервалось.

Чёрная тень отделись от одного дома и быстро пересекла проулок. Тимур встрепенулся, почти на четвереньках добежал до лестницы, скатился вниз, сделал глубокий вдох и выскочил на улицу. Револьвер блеснул в свете убывающей луны. Двумя прыжками он добежал до угла первого дома, выглянул и затаился.

Тонкая фигура в тёмной накидке скользнула от дома к колодцу, затаилась на мгновение и прошелестела тканью к следующему строению. Тимур сорвался с места, сапоги забухали по сухой земле, фигура обернулась, ойкнула, когда Охотник врезался в неё всем телом. Мужчина сжал пальцы на тонкой шее, под острым подбородком. Дуло револьвера упёрлось в впалую щёку. Страх бился в больших глазах, очерченными тёмными кругами. Женщина захрипела и саданула его корзинкой, что держала в левой руку, но попала только в плечо. Ручка отломилось и содержимое разлетелось по земле.

– Я тебе сейчас башку прострелю, сучья дочь! – рявкнул Тимур, вдавливая револьвер меж зубов. Женщина застонала, забилась дёргая ногами, руки вцепились в предплечья Охотника. Взгляд стал совсем безумным.

«Так она точно обернётся, совсем ничего не соображает!»

Он резко отпустил её, отскочил на шаг, взяв револьвер двумя руками.

– Всё, всё, не дёргайся! Спокойно, я сказал!

Женщина села, опираясь на руки и затравленно озираясь. Хлопнула одна дверь, заскрипела другая, голубоватый свет звёзд и луны прогнало оранжевое пламя ламп.

– Что? Что твориться? Это что же? Колдунья! Она колдунья! Смотрите!

На свет вытащили рассыпавшиеся перья и травы, в горсте земли.

– Это она малевала! У, мразь!

Двое подхватили колдунью за руки, дёрнули вверх, становя на колени. Женщина в одной ночной рубахе заслонила её от Тимура, он услышал только хлёсткий звук удара.

– Вздёрнуть её! Прямо сейчас! Вон, в колодец её!

– А ну прекратить, сукины дети! – заревел Охотник, швырнул бабу в ночнушке в сторону, дал в зубы мужику справа, замахнулся рукоятью револьвера на дедка слева. Тот скрючился, закрывая голову руками. Колдунья брякнулась обратно на пятую точку.

– Вы не понимаете! Я вас защищала! Это для защиты от Зверя! – она размазывала кровь, сочащуюся из свежей ссадины на щеке.

– Врёт тварь, – простонала женщина в рубахе, – ох, кажется я руку сломала…

Жатанас наполнялся звуками. Тимур закрутил головой. «Пёсья кровь! Скоро тут будут все, кто ещё может ходить!»

Он схватил колдунью за плечо, потащил в дом с лежачими. Толкнул внутрь, захлопнул дверь, задвинул засов.

– У тебя от силы пара минут! Говори быстро! – револьвер плясал в его руке. – Что ты делала? Зачем рисовала знаки?

– Это для защиты, защиты от Зверя, – снова повторила она. – Я… это всё, что я смогла сделать, я больше не знала, как уберечь горожан! Я ничего с монстром сделать не могу, только не дать ему войти в город! Мой ритуал никому из людей не вредит! Поверь, прошу, я защищала мой город как могла! Я… я пыталась позвать на помощь, очень долго никто не отвечал. Потом ответили, сказали, что Охотник скоро будет! И вот появился ты! Я – хорошая, я никому не врежу!

В дверь ударили. Дёрнули ручку. Забарабанили. Ноздри Тимура широко раздувались, он чуял её страх, ей отчаянье и в тоже время искренность.

– Но ты же колдунья?

– Да, да, я колдунья, и что? – мужчина взвёл курок, – но это не значит, что я плохая! Вот твой револьвер – он плохой?

– Что ты несёшь, пёс тебя дери?! Как револьвер может быть плохим?

– Ты прав, не может! Револьвер ни плохой, ни хороший. Его могут использовать как бандиты, чтобы убивать невинных, так и Охотники, чтобы защищать обычных людей от Зверей. Ты же защищаешь? Защищаешь револьвером? Но его же используют бандиты. Ты плохой, ты бандит, ты убийца?

Старая Самиля с дыркой во лбу. Неизвестный парень с обожжённым пулевым отверстием в груди. Толстый рыжий Ловчий с разодранным горлом. Горец снайпер с проломленным черепом. Колдун Исмаил с перекушенной шеей. «Мог ли я тогда поступить по-другому? Могу ли я сейчас поступить по-другому? Должен ли я убить колдунью?»

– Мой дар – он как револьвер. Не хороший и не плохой. Важнее, кто его использует, – тихо закончила женщина.

Тимур убрал палец со спускового крючка.

– Я хочу тебе верить. Пожалуйста, не подведи меня. – Он развернулся к ходящей ходуном двери. Отдёрнул засов и пинком распахнул, расшвыряв столпившихся людей.

Грянул выстрел. Народ на карачках пополз в стороны.

– Слушайте меня, жители Жатанаса! Я, Охотник Анклава, провёл расследование! Эта женщина не виновата в нападениях Зверя! Она наоборот защищала вас и ваш город, чтобы вы могли продержаться до прихода помощи! Она жила вместе с вами, так же страдая и голодая и каждую ночь обновляла защиту, пока вы, сучьи дети, уничтожали её труды! И потому она находится под моей охраной! Если хоть один сучий потрох, хоть одним своим поганым пальцем её тронет!.. – дуло револьвера скакало с одного лица на другое. Люди жмурились, отворачивались, закрывались ладонями, будто это смогло бы помочь.

– Ваше благородие, не серчайте! – раздался знакомый голос Богуса, – мы вас поняли! Не тронем мы Арьяну! До вашего распоряжения, конечно же. Только что со Зверем делать-то? Если не она его призывала, он же не уйдёт, получается. И если то, что вы говорили правда…

Он не закончил, заозиравшись на остальных.

– Я убью Зверя! Вот прямо сейчас пойду – и убью! – «Пёсья кровь, что я несу?!»

– Так ночь же, темно, – кто-то ещё подал голос.

– Я не могу смотреть, как вы мучаетесь! Я хочу помочь вам как можно быстрее! – «Он хотел помочь всем как можно быстрее. Это на моём надгробье и выбьют.»

Охотник расправил плечи, вздёрнул подбородок и пошёл вперёд.

– Герой! Он – герой! Благослови его Бог на Кресте! – тонкие руки касались его, похлопывали по плечам, спине.