Охота на Зверя

Тимур ступал осторожно, выбирая места посуше и стараясь найти хоть какие-то следы того, что тут проходили. Временами он замирал, прислушиваясь. «Всё равно, что иголку в стоге сена искать: пёс его знает как! У меня нет других зацепок, кроме пучка травы и знания, что рядом с травой должна быть вода. А тут кругом вода и трава! Буду идти пока идётся, в топь не полезу, может хоть что-то мне даст подсказку. Так просто я не сдамся.»

На карканье он обратил внимание не сразу. Но оно было таким раздражающим, таким разрушающим привычную идиллию чавкающей под ногами грязи, что игнорировать его больше не представлялось возможным. Он завертел головой. Черные точки кружили над определённым местом. «Так-так-так, это уже интересно.» Тимур пошёл на звук воронья.

Стебли осоки были изломаны и примяты. В конце дорожки из мятой травы раскинулась затянутая ряской лужа. В ней по грудь в воде, облокотясь на края, лежал мужчина. Лицо его с кучерявой чёрной бородой было запрокинуто к небу, а в глазнице шарил ворон, вытягивая кусочки мяса. Тимур топнул, птица недовольно каркнула и взлетела. Молодой мужчина ухватил кузнеца за воротник куртки и неожиданно легко вытянул на берег.

– Пёс меня раздери! – Тимур отшатнулся, едва сдержав подступившую к горлу тошноту. Ниже рёбер тела не было, только длинные сизые кишки тянулись под воду.

Тимур отвернулся, глубоко подышал носом. «Хорошо, что не позавтракал.» Вороны по-прежнему каркали. «Там что-то ещё.» Он продрался сквозь кусты. Птицы взлетели чёрным облаком, загалдели ещё пуще. Среди травы валялась изломанная нижняя часть Микула. Тимур огляделся, стараясь не обращать внимания на возмущённое вороньё. «Его разорвали пополам. Что-то трепало человека как куклу, возило по земле, потом швырнуло половину в сторону.» Он согнулся к земле, отодвинул траву в сторону. На него смотрел след, волчий, но размером с его ладонь. «Никогда не видел таких волков.» Тимур попробовал вспомнить изображения следов Зверя, которые показывали на лекциях в Анклаве. «Передние лапы Зверя не могли оставить такой след. У него длинные пальцы, почти как человеческие, с длинными когтями. А вот какие задние? Если прикинуть, что это чудовище под три метра, если выпрямится, то лапищи у него должны быть не меньше подошвы моих сапог. А тут след хоть и большой, но до моего размера недотягивает. И если это Зверь – почему он не сожрал кузнеца? Мастера говорили, что Звери вечно голодны, а запах крови просто сводит их с ума, заставляя безрассудно кидаться на жертву. А тут всё в крови. При этом, насколько я могу судить, все большие куски на месте.»

Тимур вернулся к верхней половине. «Что ты тут делал, Микул? Зачем пришёл именно сюда? Может у тебя есть что-то с собой?» Он откинул носком сапога куртку на груди мертвеца, засунул пальцы во внутренний карман, достал подмокший клочок бумаги. На нём карандашом было нарисовано раздвоенное дерево и указано направление: северо-запад, а потом северо-восток. Тимур покрутил головой, прикидывая в какой стороне Игривый Ручей. Выходило, что на юго-востоке. «А значит дерево нужно искать на северо-востоке, возможно на другой стороне болота. Или где-то в нём.» Молодой мужчина достал часы. «Зверь сам себя не убьёт. Сегодня край нужно его прикончить, завтра полнолуние. Если я правильно понимаю, Зверь обитает недалеко от болота, так что ещё пару часов я могу потратить на поиски. Успею, никуда он от меня не денется.» Тимур зашагал сквозь осоку, высоко задирая ноги.

Озерца тёмной воды стали встречаться всё чаще. Трава тоже изменилась. Молодой мужчина достал из кармана пожухлый и помятый пучок, сравнил. «О, а вот и рогоз. Кажется, я в нужном месте, осталось найти дерево.»

Его Тимур заметил издалека. На вершине небольшого холма старую чёрную ольху молния расколола надвое. Молодой мужчина взобрался на холм, огляделся. «Земля не перекопана, значит не клад. Остаётся одно место, куда можно спрятать.» Он сунул руку в распахнутую сердцевину, нащупал твёрдый продолговатый свёрток. «Тяжёленький!» Тимур взвесил его в руке, развернул тряпицу. Бледно серебристый слиток отразил луч скупого осеннего солнца. «Серебро? А что это ещё может быть? Надо найти в Тримере ювелира, пусть определит наверняка.» Тимур завернул слиток и убрал в карман. Посмотрел на северо-запад, там, где за болотами чёрной стеной стоял лес. Угодья Зверя. Холодок пробежал по позвоночнику.

«Может сначала вернуться в городок? Рассказать Марте, что нашёл её мужа. Вдруг я не вернусь, она так и будет его ждать?» Тимур сжал кулаки. «Нет. Причин откладывать больше нет. Я хотел покончить с собой три месяца назад. Идиотское решение слабака. Как оказалось, даже с пустыми карманами и долгом перед бандой, в чужом городе, без родных и друзей – можно выжить! Не бывает безвыходных ситуаций. И здесь я справлюсь! Всё, пошёл, пошёл, пошёл, пёс тебя раздери!»

Тимур весь взмок, пока добрался до сухой почвы под чахлыми сосенками. Углубился в лес. Сухая хвоя густым ковром покрывала землю, упруго пружинила. Сосенки сменились елями, а потом липами, росшими через равные промежутки. «Да это же искусственная посадка! Значит я к дворянскому поместью вышел?» Молодой мужчина начал различать то, что когда-то было дорогой. Пошёл по ней.

Крыша особняка торчала над деревьями обглоданными рёбрами стропил. Некогда красная черепица слезла кусками, как на плешивой шкуре. По мере того, как Тимур подходил, всё больше окон пустыми чёрными глазницами пялились на него с обшарпанных стен, скалились осколками стекла. Здесь не было слышно ни лесных зверей, ни даже птиц. Мёртвая тишина.

Трёхэтажный особняк стоял на заросшей репейником и бурьяном поляне. Крыльцо в три ступени, провал дверного проёма, облезлый балкон над ним. Трава на дорожке к крыльцу примята, в дом входили и выходили достаточно часто. Тимур достал револьвер, взвёл курок, присел, одним глазом следя за входом, другим рассматривая следы. «А вот и отпечатки Зверя. Это – передние лапы, а это – задние. Крупнее, чем около тела кузнеца, и когти длиннее. Пёсья кровь! Кто же его убил?» Его ладонь едва касалась земли, исследуя углубления. «А это что? Узкая ножка. Женщина? Подросток? Следам несколько дней, если я правильно запомнил науку Мастера Кристофа. Ведут в дом, а как выходят – не нахожу. Только Звериные.»

Так и оставшись на корточках Тимур завертел головой. Потом встал. «Нет, всё тихо. Ничего не слышу.» Крадучись, он двинулся к особняку. Прижался к стене, заглянул в окно первого этажа. Тимур увидел длинный обеденный стол, несколько сломанных стульев, валявшихся около него, дверь в центральный коридор и ещё одну, ведущую на мансарду на противоположной стороне дома. Поднялся на крыльцо, осторожно посмотрел внутрь. Голый серый коридор заканчивался тёмной лестницей, ведущей на верхние этажи, справа – вход в комнату, ту, гостиную со с столом. Точно такой же был и слева, но чуть дальше по проходу. В паре метров от главной двери в полу зияла дыра. Тимур видел земляной спуск внутрь, гладкий от частого использования. «А вот и нора Зверя. Его что, нет дома?»

– Вылезай, скотина, – процедил сквозь зубы молодой мужчина, направив револьвер в дыру. – Чего ты ждёшь? Вылезай.

Прошла минута, мушка подрагивала, целясь в никуда. «Сучий потрох!» Тимур опустил револьвер и пошёл вглубь дома, стараясь не стучать каблуками сапог.

На шершавых стенах остатки бумажных обоев, пыльные картины. На лестнице – полуистлевший ковёр. На втором этаже – пустые спальни. Запах плесени и мышиного помёта, но самих мышей не слышно. Видимо, даже они сбежали, когда появился новый сосед. Рядом со старым, дырявым креслом, когда-то служившем им гнездом – резная тумбочка. На ней фотокарточка в рамке. Тимур поднёс её ближе к глазам. «Нет, картина, видимо фотографии тогда ещё не делали.» На ней изображена пара: мужчина с лихо закрученными усами, чётким пробором на прилизанных волосах, в костюме тройке, стоял за молодой женщиной в длинном кружевном платье, сидевшей на кресле, очень похожем на то, в котором гнездились мыши. У неё были красивые скулы, полные губы и длинная толстая коса, возможно рыжая. «Цвета не разобрать. Всё в оттенках коричневого.» Тимур перевернул картину. «Франц и Белла Тальбот, триста сорок девятый год от Чёрного Солнца. Пятьдесят лет назад.» В приоткрытом ящике тумбочки он увидел остатки конвертиков. Время превратило их в нечто, похожее на глиняные таблички, твёрдые и хрупкие. Первые два рассыпались в пальцах, но третий удалось подцепить. «Приглашение на свадьбу. Дата, не важно, место… Жатанас? Не слышал о таком городе.» Он ещё раз оглядел комнату. Всё увиденное в доме выглядело так, словно тут и не жили. Уж точно не бросали в спешке. «Похоже, молодожёны так и не вернулись в своё гнёздышко.» Он бросил картину на тумбочку. Одна из ножек не выдержала, подломилась и тумбочка с грохотом ударилась об пол. «Да что б тебя!» Снизу раздались какие-то звуки. Сердце врезалось в рёбра и забилось так, что несколько мгновений Тимур не слышал ничего, кроме его шума. Он вскинул револьвер и двинулся к лестнице. Вдох, выдох, вдох. Быстрый взгляд на ступеньки. Никого. Шаг, другой, пригнуться. В коридоре пусто. Ступенька, ещё. В дверных проёмах никого. Звук осыпающейся земли из-под пола. Из норы показалась тонкая бледная рука.

– Эй, люди, есть кто? Эй, помогите, – слабый женский голос, надтреснутый как старая ваза.

Тимур шагнул вперёд, протянул руку. В его ладонь жадно вцепились. Он потянул лёгкое тело в обрывках платья, со спутанными седыми волосами, присыпанными землёй. На него взглянули выцветшие серые глаза со множеством морщинок в уголках.

– Спасибо, спасибо, мил человек, – старушка прижала к губам руку молодого мужчины, он почувствовал, как на кожу капнули слезы.

– Тише, успокойтесь, – Тимур обхватил её за плечи, повёл к выходу. – Кто вы, как вы здесь оказались?

– Самиля, из Игривого Ручья, я… я заблудилась, а он… он меня нашёл.

«Та самая Самиля, которую уже родной сын похоронил. Вот щенок обосрётся!» Тимур скривился в ухмылке.

– Подождите, кто нашёл?

Они вышли на крыльцо, старушка подслеповато прищурилась на свет.

– Зверь. Зверь меня нашёл.

Тимур отстранился, рука легла на револьвер.

– И?

Она затараторила, словно все слова, что она копила в молчании прошедших дней, хлынули наружу.

– Я бежала, не разбирая дороги. Он появлялся то справа от меня, то слева, то сзади. Будто гнал куда-то. В какой-то момент я поняла, что больше не могу бежать, остановилась, закрыла глаза. Будь что будет. Он стоял рядом. Я слышала его дыхание, тяжёлое, с клокочущим в груди рыком. Но Зверь не нападал. Я отдышалась, и пошла туда, куда он направлял. Зашла в этот дом, он толкнул меня башкой в спину, и я съехала в яму. Зверь мне еду приносил, да. Коровью ногу, половину барашка. Вылезти я не пыталась, страшно было. Потом услышала шаги, бряканье. Подумала люди. И вот ты! Бог на Кресте тебя ко мне прислал, не иначе!

«Что происходит, пёс меня раздери?! Зверь заботится о человеке? Делится едой? Что это вообще такое? Кто она такая? Почему она?»

Он внимательно осмотрел старую женщину. Та стояла ссутулившись, мелко подрагивая от осеннего ветра, прижимая к себе обмотанную тряпьём левую руку.

– Что у вас с рукой? – холодея спросил Тимур.

– Поранилась, – старушка отвела взгляд.

Молодой мужчина грубо схватил её, дёрнул тряпки. Предплечье пересекал ровный чёткий укус.

– Это Зверь?

– Нет, нет, не он, – старуха затрясла головой, разбрызгивая слёзы. – Это волк, чёрный волк, будь он проклят! Я собирала ягоды, он вышел из кустов. Смотрит на меня своими зелёными глазищами, а я пошевелиться не могу, как парализовало. Подходит так вальяжно, открывает пасть, берёт мою руку и медленно сжимает.

Она всхлипнула.

– Так больно было.

И тут же зачастила вновь.

– Я клянусь Крестом, он смотрел на меня и ухмылялся! – Самиля почти кричала. – Я бросился бежать, как только он меня отпустил! Но оказалось не туда, я не могла найти наш городок. А потом меня нашёл Зверь.

Лицо Тимура застыло. «Зверь её не трогал только по одной причине. Это был не обычный волк. Это был колдун. А что, если не только Звери могут заражать укусом, но и колдуны в волчьем обличии? Завтра полнолуние. Ей осталось быть человеком один день. В кого она оборотиться? В Зверя или в волка? Я не могу ждать, не могу проверять. Я должен сделать это сейчас. Должен.»

Он достал револьвер. Взвёл курок. Сердце снова билось об рёбра. Словно пыталось достучаться до него, остановить. Но Тимур запер его в грудной клетке, не время сейчас слушать сердце. «Я должен.» Дуло уставилось на морщинистый лоб. Самиля что-то кричала, умоляла, сцепив руки. Шум в ушах мешал расслышать. «Я должен!»

Он сжал спусковой крючок до побелевшего указательного пальца. Выстрел заглушил сердце, оно замерло, обмерев. Барабан провернулся, подготавливая новую пулю, взамен только что вылетевшей. Облачко порохового дыма унесло в сторону. Перед Тимуром больше никого не было. Только несколько красных брызг на стене особняка. Сквозь лёгкий звон в ушах донеслось гуляющее эхо выстрела. Оно пролетело над заросшей усадьбой, рассеялось над болотом, запуталось в еловых ветвях.

В темноте ямы, меж корней старой ели, зажглись два жёлтых огонька.

Зверь выбрался из своего укрытия, фыркнул и шумно втянул воздух. Выгнул спину, когти передних лап глубоко вонзились в подмёрзшую землю. Звук далёкого грома, вырвавший его из забытья, не сулил ничего хорошего. Тряхнув лобастой башкой, он побежал лёгкой трусцой, наматывая всё расширяющие круги.

Чужой запах шёл со стороны старого логова. Оттуда, где Зверь оставил свой спасательный круг, что не давал ему окончательно погрузиться в пучину голода и ярости. Старую женщину, что он как мог оберегал и защищал, родной запах из прошлого, когда Зверь ещё был человеком. Образы калейдоскопом вновь вспыхнули в мозгу. Зима. Хворост. Глубокий снег. Изумрудные глаза. Чёрный волк. Обледеневшие сучья. Острая боль в ноге. Тёплая жидкость, наполняющая сапог. Задубевший пояс, примотанный к стволу. Чёрная голодная тень у подножья дерева. Полная луна. Рвущаяся изнутри ярость. Голод. Голод. Голод. Запах этой женщины что-то изменил, всё стало по-другому, появился смысл. Дни стали разными, дела обрели цель. И тут прогремел гром.

Зверь перешёл с трусцы на бег, громадными прыжками преодолевая с десяток метров. Может он ещё успеет? Если чужой запах что-то сделал с родным запахом, он разорвёт его мягкое горло, выпустит кишки, вырвет сердце и печень!

Чужой запах всё ближе, но не двигается с места. Что-то не так. Уши Зверя встали торчком, шерсть вздыбилась, он заставил себя резко затормозить. Тело выгнулось дугой и из пасти исторгся долгий вой. Зверь прижался к земле и начал подкрадываться к полянке, на которой застыл чужак.

Тимур стоял в центре пятачка, свободного от деревьев, с надвинутой на глаза шляпой. Вой шибанул по нему как обухом. Неестественная волна лютой ненависти и злобы свела судорогой мышцы, страх сжал ледяными кольцами тело, не давая пошевелиться, но затем выброс адреналина воспламенил кровь, уничтожая лёд оцепенения. Тонкие пальцы побелели, сжимая рукоять револьвера.

Зверь замер на границе полянки. В странном чужом запахе он различал нотки неизвестного металла, манящий привкус жертвы, дразнящие дорожки страха, возбуждающий аромат вызова. Медленно, выверяя каждый шаг, он выдвинулся из древесного сумрака.