Собрание сочинений. Том четвертый. Рассказы

«Случайная» встреча привела к «дружбе». Они дружили и жили с Алисой в согласии довольно долго, около месяца. Днём Алиса уходила к своей семье, а он шёл в институт, учиться он стал немного лучше, как-то успокоился. А вечерами они «тусили» с Алисой вместе в парке, со своими «кидами», в своей субкультуре Эмо.

Была Алиса немного истеричной: когда ей что-то не нравилось, она закатывала истерику, – падала на спину, на диван, а то и на пол, на ковёр, и трясла (сучила) ногами и руками и вертела головой, тонким пронзительным голоском своим требуя своего, как эпилептический припадок случался с ней. Потом, вдруг, резко вставала и спокойно выражала свои мысли ровным обычным голосом разговаривая, будто «припадка» и не было. Но «любила» она искренне. И всё время держала его за руку, за локоть.

Матери, Анжелике, невеста не очень нравилась. Не нравилось, что Алиса включала в комнате сына громкую музыку. Но это была «особенная» невеста – она красилась, накладывала макияж подолгу и носила экстравагантную одежду. И Анжелика терпела и привыкала.

Случай – это провидение неизвестных сил (то ли Богов, то ли бесов и нечистых). На тусовках появились продавцы новых спайсов: курительных смесей. И Алиса, всегда была раньше откровенной во всём, решила попробовать тайно от всех, – она купила новый спайс. Окончилось всё больницей. Наркотическое отравление – констатировали врачи, Алиса была некоторое время в коме, а потом умерла – врачи ничем помочь не смогли. «Особенный сын» особенной женщины Анжелики плакал.

Третья невеста.

Наступила осень. Пожелтели листья деревьев на бульварах. Дожди и холодный ветер. Сын Анжелики заболел. Вызвали скорую помощь. С врачом зашла в квартиру и молоденькая медсестра. Она сделала укол сыну по указанию врача. Сын спросил у медсестры, как её зовут… это мать шикая подталкивала сына, чтобы он познакомился – мать уже думала увидеть молоденькую медсестру в невестах.

Из короткого разговора узнал, что работает Ирина на скорой помощи на практике, а учится в мединституте и тоже на последнем курсе. Как-то вечером (снова по указанию матери) он встретил Ирину у входа в институт, узнал, когда у них заканчиваются пары. Они сходили в кафе, пили кофе и разговаривали.

К тому времени сын забросил свои увлечения и сменил имидж: в шкаф, в угол повесил свою «рок-курточку» кожаную, всю в заклёпках и цепочках. Теперь он выглядел как «ботаник» – в очках, в костюме и в галстуке.

Так появилась третья невеста – медик Ирина. И это радовало «особенную маму» Анжелику. Но!

«Случайностей в жизни не бывает». Ирина заболела: она, вероятно, заразилась какой-то болезнью. А думала она, что «я сама будущий врач», и занялась самолечением, пыталась сбить температуру, доходящую до 40 градусов, сама себе назначив лекарства, и не обращалась в больницу, а лежала в своём общежитии. Тем самым болезнь перешла в решающую стадию, когда Ирина слегла совсем, у неё начался бред, – как определили врачи – это была геморрагическая лихорадка. С запущенной болезнью, больную Ирину привезли в инфекционное отделение в реанимацию, но было уже поздно… И эта Невеста умерла.

– — – — – — – — – — – — – —

По последней моде, как и многие, выросшие в атеизме, пошла Анжелика к гадалкам, к экстрасенсам, адресов которых было много во всех газетах объявлений. И ей сказали гадатели, что на неё наложено было проклятие, и прокляли её род до седьмого колена – умеют они пугать…

Многие не поверят гадалкам, пока сами не столкнутся с такими проклятиями в своей жизни.

И с этим всем обратилась Анжелика в Православную Церковь, думая про себя, – что Бог, наверное, «сильнее», чем всякие нечистые силы.

А как же Церковь относится к гаданиям и проклятиям? Существуют ли они?

    Конец.

Про Валю-соседку

Когда свекровь заболела её привезли к Вале в загородный дом, где они с мужем проживали, дом-дача, в дачном посёлке. Муж уезжал на работу, и Валя оставалась с внуком Федей ухаживать за ней. И вот, – уже врачи были-постановили, что умирает свекровь: обезболивающее ей дали и уехали, – лежала она почти неподвижная тихо, спокойно, будто спала. Под вечер двери комнаты её оставались открыты и напротив в комнате свекрови Валя видела открытые двери. Как вдруг, откуда-то свекровь возвращалась в свою комнату (не уходила вроде она никуда, да и не вставала, как помнила Валя). И не сразу она сообразила, но свекровь была в белом платье и с белым квадратным пакетом в руке: она подошла по короткому коридору и вошла тихо в свою комнату. Валя перепугалась, позвала внука Федю, прижала его в охапку к себе между колен, сидя на диване, и обняла, закрывая лицо, чтобы он не смотрел и не пугался такого «привидения в белом». (И откуда она возвращается, может там её не приняли, на том свете? – думала в испуге Валя). Свекровь была одета в цветное платье и, укрытая по ногам одеялком, спокойно лежала на спине, глядя на потолок немигающими глазами, – «возможно, это душа её ходила и собрала какие-то свои „вещи“ (воспоминания, информацию), чтобы унести с собой». Вскоре приехал муж с работы. Только тогда он определил, что Мама его умерла, – «мирно отошла на Небеса».

– — – — – — – — – —

Прошло довольно много времени с той поры, после похорон свекрови, – уже год-второй, наверное, как в доме стали случаться странности.

Например.

(1) Валя всегда на ночь закрывала газ и все краны, и с водой от котла и прочие. Газовый кран, возле плиты закрывался поперечным вентилем туго. И вот, – вроде бы, вечером все краны она закрыла, а утром подошла к плите и оказалось, что кран на газовой трубе в открытом положении – открыт! Мужа дома не было, он был на ночном дежурстве, на работе. Не может быть, чтобы собачка домашняя могла бы ночью открыть тугой кран. А ведь Валя ясно помнила, что закрывала кран, как обычно это делала каждый день.

И ещё, сразу после этого случая.

(2) При жизни свекровь имела такую особенную привычку – тик, – один, левый глаз её «подмаргивал», когда она взволнованно говорила с собеседником. Валя часто. При волнении свекрови, видела, что она, разговаривая с ней, часто моргает левым глазом. – Это к тому, что, когда она стала разговаривать со своей собачкой, гладя её по головке, у собачки стали дергаться веки левого глаза – собачка «подмаргивала» также, как это делала свекровь при жизни. Тут впору было задуматься о «переселении душ», – неужели душа свекрови вселилась в собачку!

– — – — – — – — —

(3) И до сих пор по дому слышатся шаги – кто-то ходит по ночам, когда все звуки замирают, телевизор выключается и наступает относительная тишина: то в кухне кто-то щёлкает тарелками на полке будто поправляет их, то шаги по коридору и, кажется, вот-вот откроется дверь и в комнату войдёт Свекровь вся в белом. Страшно бывает во время полнолуния или близко к нему, когда растущая луна становится большой и её желтый зловещий свет проникает через окно, несмотря на задернутые шторы….

Если логично объяснить, как получилось, что газ оказался включённым, с точки зрения медицинской.

Каждый вечер Валя выключала все краны, а когда ложилась спать проверяла, спрашивая себя – «выключила ли я газ? – как вроде выключила!» – думала она, вспоминая-прокручивая, как подходит и поворачивает тугой вентиль на газовой трубе. Но, – вспоминала она не сегодняшний день, а вчерашний и позавчерашний, а в тот день она не выключала газовый кран, – эта часть забылась в её мозгу, она в тот вечер забыла выключить газ – всё открылось только утром. И это начало болезни – Деменции: в памяти события близкие забываются-«запамятоваются», замещаясь на идентичные прошлые события. С этого (от болезни) начинаются строиться и галлюцинации привидений в белом (самый запоминаемый образ) и моргание животных (собак и кошек), которых может в действительности не быть, не существовать, – это мозг, в котором разрушаются связи, восстанавливает вместо разрушенных другие воспоминания и образы, выдавая их за реальные, подменяя события.

– — – — – — – — – —

Если ещё конкретнее объяснить, чтобы до конца было понятно, надо сказать: «Первое, что нарушается у человека при болезни Деменции – это память и восприятие действительности.

Информация о мире, поступившая в память, сохраняется. И сохранение это основа воспроизведения, нам кажется, что вспоминаем мы так же, как запомнили. Но на самом деле, – то, что мы запоминаем, не лежит мёртвым грузом в мозгу – что-то «тускнеет», что-то замещается или выпадает из памяти. При хранении информация может искажаться или утрачиваться.

Воспроизведение – процесс извлечения информации из памяти сложнее, чем кажется. При воспроизведении она раскодируется и «превращается» в слова, то есть процесс воспроизведения тесно связан с речью. При воспроизведении информация частично теряется, и тогда начинает действовать реконструкция – досочинение, домысливание.

Есть у человеческой памяти функция забывание – это защитный механизм, позволяющий избавиться от ненужной информации и освобождающий место для «новых поступлений». Забывание сопровождает любой процесс памяти, начиная с запоминания, – на каждом этапе какая-то часть информации утрачивается. Если запомненное однажды долгое время не повторялось, память расценивает эту информацию как ненужную и может вытеснить её. События способные травмировать психику, часто непроизвольно забываются. Подобная информация вытесняется из сознания в область бессознательного и становится недоступной для простого воспроизведения – поэтому исследователи используют гипноз, – человек под гипнозом может рассказать то, что, якобы, не помнит в нормальном состоянии…

Пока всё.

    Конец.

Рассказ о сельской учительнице

Зимой темнеет рано и быстро. Пока мы шли от реки с тяжёлыми рыбацкими ящиками, полными рыбой и с ледобурами в руках, уже наступили тёмные сумерки.

Хрустит под ногами морозный снег, и прямо в небо, к тусклым звёздочкам поднимаются столбы дыма из печных труб домов, стоящей в низинке деревеньки. Улица словно замерла, как среди степи поезд со светящимися окнами, замер и дым, и звёзды, тишина вокруг среди белых полей, с чернеющим лесом на горизонте. Так виделось нам с пригорка, когда мы спускались по протоптанной нами же утром узкой тропинке гуськом через колхозное поле.

А потом сидели и пили чай в хорошо протопленной избе.

Гостей я принимал редко, а поэтому пригласил соседку тётю Тоню, Антонину Ивановну, помочь по хозяйству: в наше отсутствие протопить дом и приготовить ужин на всех гостей, – наваристые щи сварить в русской печи, как умеют только деревенские женщины, а может и пороги состряпать и булочки, что тоже любила делать тётя Тоня, не раз ими угощавшая меня по-соседски.

Приехали ко мне два товарища из города. В доме моём нашлось три спальных места. Кровать в одной комнате у внутренней стены, соседствовала с диваном напротив, у внешней стены дома. А в комнате-гостинной вместо дивана стояла узкая односпальная кровать с деревянными фанерными спинками и рядом больших подушек вместо спинки, (похоже на диван).

И так «срослось» -получилось, что в это время жила у Антонины Ивановны недавно приехавшая в наш колхоз учительница. Не нашлось сразу на центральной усадьбе колхоза дома, где бы поселить учительницу. А наши дома с тётей Тоней с краю деревни, чуть в отрыве, как раз по дороге к центральной усадьбе, – и три километра пройтись пешком для молодой учительницы было даже хорошо: «Ей, – говорит тётя Тоня, – понравилось: и раненько вставать, и проветриваться перед школой, в которой ученики шалят всё одно!».

И Зинаида Николаевна с радостью согласилась помочь тёте Тоне и пришла ко мне в дом вместе с ней, готовить для городских гостей.

Вечером друзья сидели за столом перед включенным телевизором, который показывал только три центральных канала и звук которого был приглушен, – разговаривали о своих рыбацких мужских делах…

Я вызвался было помочь на кухне, и помог только почистить рыбу от кишок, молодая Зинаида Николаевна прогнала меня к гостям, и тётя Тоня уже собрала нам на стол, где по-мужицки стояла принесённая с мороза из сеней водочка (как же без…, рыбалка ж). А на столе были и пирожки, и тётя Тоня накладывала из чугунка деревенские наваристые щи…

– А я на той старице щуку упустил…, вообще у берега, глубины-то не больше метра, – кинул блёсенку в лунку на окуня, а там – удар, груз такой… и показалась щучья голова. Только в последний момент в лунку не пошла, а так развернулась, что блесна выскочила из пасти чуть мне не в лоб, я же тянул… – рассказывал один мой друг другому.

Мужики засиделись долго, делясь своими впечатлениями и тётя Тоня с Зинаидой Николаевной ушли, оставив уборку на следующий день.

Выходные быстро заканчиваются, даже жалко, – уже на следующий день друзья уехали в город к жёнам и детям ещё до обеда: «Хватит, погостили – сказали друзья – и пятницу вечер посидели и удачно на рыбалку сходили. Надо в воскресенье ещё с семьёй побыть, порадовать детей свежевыловленной рыбкой!».

А услышав и увидев отъезжающую от моего крыльца машину, ко мне вышла Зинаида Николаевна. Она сослалась на то, что в школе начались зимние каникулы и ей некуда было спешить и пойдет помогать мне убраться в доме после гостей, посуду перемыть, обратив внимание на мой пожилой возраст и легкую инвалидность – я ходил с палочкой и выглядел стариком: седой, худощавый, с морщинистым лицом.

Зина, Зиночка, как я «заправски» к ней обращался, несмотря на то. Что в деревне к ней все обращались по имени-отчеству, вслед за детьми-учениками – выглядела она молодо и никак не на свой возраст. Ей было ближе к сорока (38 с половиной), а казалось, с раскрасневшими от январского мороза румяными щеками – не больше двадцати восьми, и тридцать никак не дать.