Наблюдатель

– Готов спорить на что угодно.

– Спасибо.

Джиллиан не могла поверить. Тучи рассеялись. Не то чтобы ей сразу стало хорошо, но, вне всякого сомнения, что-то изменилось. Этот человек воспринял ее всерьез и тем не менее попытался утешить. В отличие от Тома, сводившего все ее проблемы к нездоровым фантазиям. Или Тары, которая сразу принималась строить такие сложные диагнозы, что у Джиллиан кружилась голова. Наконец, в отличие от Дианы, для которой жалобы Джиллиан служили лишним подтверждением незамутненности собственного материнского счастья.

Впервые у Джиллиан возникло чувство, будто ей действительно помогли.

– Вы хорошо понимаете детей, – сказала она.

– Я кое-что понимаю в спорте. Человек хорошо раскрывается в командных играх, не важно, подросток или взрослый. В конечном итоге на поле люди ведут себя так же, как в обычной жизни.

Джиллиан с интересом посмотрела на собеседника.

– Это правда, что вы ушли из Скотланд-Ярда?

Бёртон сразу будто закрылся:

– Да.

Стало ясно, что он не горит желанием беседовать о прежней работе, тем более обсуждать обстоятельства увольнения.

Тогда Джиллиан решила задать полицейской теме иное направление:

– Что скажете об этом ужасном убийстве в Хакни?

– Мне нечего добавить к тому, что пишут в газетах.

– Но вы занимались такими вещами профессионально…

– Да, но не этим конкретным случаем. Полиция замалчивает способ убийства – крайне необычный, судя по всему, и это делается в интересах следствия. Я читал только, что жертва не была ни ограблена, ни изнасилована. То есть дело не в деньгах и не в сексе. Так, по крайней мере, это выглядит.

– Выглядит?

– Садистская манера убийства указывает на то, что сексуальные мотивы все же могли сыграть определенную роль.

– Это может повториться? Я имею в виду, есть указания на то, что будут еще жертвы?

– Возможно. Мотивы неясны, но даже когда злоумышленник таким образом сводит личные счеты, вне сомнения, его нужно рассматривать как бомбу замедленного действия. Потому что, бесспорно, это очень необычный способ улаживания конфликтов.

– Как страшно… – прошептала Джиллиан. – После таких новостей остается удивляться тому, что мы до сих пор живы.

– Все прояснится. Большинство преступлений в конце концов раскрывается.

– Но не все?

– Не все, – признался Бёртон.

– Поэтому вы и ушли из полиции? Ужасно, наверное, каждый день сталкиваться с насилием, не имея возможности восстановить справедливость?

Бёртон снова замкнулся в себе:

– Тому были свои причины.

Потом допил бокал и взглянул на часы:

– Боюсь, нам пора возвращаться в клуб. Не то чтобы меня туда тянуло, но наше отсутствие может навести людей на неправильные мысли.

В этот момент Джиллиан вдруг осознала, что не сводит с него глаз. Что она не просто смотрит на Бёртона, но буквально впилась в него взглядом. Все осталось как было – и шум, и люди вокруг, но словно невидимая стена отгородила ее и Бёртона от остального мира.

«Это все бренди, – подумала Джиллиан. – Я переборщила со спиртным».

– Что за мысли? – спросила она неожиданно резким тоном, которого сама испугалась.

Флиртовать – совершенно не в ее стиле. Джиллиан в жизни не занималась ничем подобным.

– Я думал, вы догадаетесь, – ответил Джон, вставая.

Голос его оставался спокоен, но Джиллиан показалось, что Бёртон раздражен. Взволнован, по крайней мере. Возможно, он нашел ее вопрос глупым. Или же Джиллиан задела бывшего полицейского за живое, затронув тему прежней работы… Так или иначе, стена, ненадолго обеспечившая их тет-а-тет, была разрушена. Оба снова стали частью этого мира – толпы, смеха, звона бокалов, запахов алкоголя, пота и влажной верхней одежды.

На пути к выходу, когда они близко подошли к столику, где сидел мужчина с улицы Джиллиан, она вдруг вспомнила его фамилию и имя. Сигал. Самсон Сигал.

– До свидания.

Он кивнул, не сводя с нее глаз. Как и в тот момент, когда Джиллиан впервые его увидела. Невольно в голову закралась мысль, не смотрел ли он на нее так все это время.

Суббота, 5 декабря

Инспектор Филдер обещал жене съездить в город за рождественскими покупками, но неожиданно был вызван на место преступления, в квартиру погибшей Карлы Робертс.

Филдер просил понимания, но сжатые губы жены предвещали тяжелые выходные, с непременными дискуссиями о жизненных приоритетах. Совершенно бесполезными, поскольку для следователей каждая минута была на вес золота.

Коллеги уже прочесали дом, где жила Карла Робертс. Говорили с жильцами. Оставляли номера телефонов, на случай если кто-нибудь что-нибудь вспомнит. Все было без толку. Никто из них не был лично знаком с Карлой Робертс. Те же, кто мог хоть что-то вспомнить, описывали ее как тихую, замкнутую женщину, которая вежливо здоровалась при редких встречах с соседями, но инициативы завязать более близкое знакомство не проявляла.

– По-моему, она вообще не выходила из квартиры, – сказал мужчина с шестого этажа. – Исключительно нелюдимая особа. И совершенно одинокая. Никто из нас ничего не почувствовал, когда ее не стало.

Филдер задался вопросом, не это ли сделало Карлу Робертс жертвой. Ее изоляция не только облегчила работу убийце, но и дала ему хорошую фору до начала полицейского расследования. Обстоятельства жизни Карлы Робертс ясно указывали, что ее хватятся не сразу. Каждый день, каждый час до того, как заработает следственная машина, дает преступнику неоценимое преимущество. И существенно осложняет работу полиции.

Эти размышления снова и снова возвращали Филдера к версии, озвученной им в прошлую среду в гостиной Киры Джонс. А именно, что преступник не имел ничего против Карлы Робертс персонально, что у него проблемы с женщинами вообще. И он выбирает тех из них, чей образ жизни упрощает его задачу.

В известном смысле этот вариант был наихудшим для следствия. Ведь если между Карлой Робертс и ее убийцей не существовало никакой личной связи, поиск преступника оборачивался блужданием в тумане. Но кое-что свидетельствовало против этой версии: Карла Робертс сама впустила преступника в квартиру. То есть должна была его знать, хотя бы в лицо.

Детектив-сержант Кристи Макмарроу направилась к Филдеру, как только он вышел из машины. Филдер ценил в Кристи преданность полицейской профессии, неутомимость и амбициозность. Такие, как она, готовы работать днем и ночью. Кроме того, он находил Кристи привлекательной женщиной, осознавая при этом, что не должен думать о ней в этом ключе.

– Звонил столяр, сэр, – сообщила она. – Думаю, вам имеет смысл с ним разобраться.

Маленький краснолицый мужчина стоял перед входной дверью и тяжело дышал. Филдер уже говорил с ним. Спрашивал насчет лифта сразу после разговора с Кирой Джонс. Со слов мужчины выходило, что лифт не мог подняться на какой-либо этаж без соответствующей команды. И если Карла Робертс часто замечала его на восьмом этаже, значит, кто-то его туда намеренно отправлял. Или же поднимался в лифте сам, но не выходил, каким бы странным ни казалось инспектору такое поведение.

– Что-то не так с входной дверью, инспектор, – начал столяр и показал в сторону подъезда. – Странно только, что я не замечал этого раньше. Обычно она сама захлопывается за вошедшим, и замок срабатывает автоматически. Раз или два я замечал, что она открыта; думал, это небрежность. И только сегодня мне пришло в голову, что причина может быть в другом… и я сразу позвонил вам.