Наблюдатель

После похорон, где-то в ноябре, она сама взобралась на крышу и сняла все еще висевшую там гирлянду, явно не стоившую принесенных ей жертв.

…После второй рюмки Энн окончательно расслабилась и пришла к выводу, что действительно вообразила себе скользнувший по стене свет. А разбудил ее, скорее всего, телевизор. Крики, выстрелы – такое бывает в криминальных фильмах. Тем не менее заперла дверь со всей возможной предосторожностью, использовав предохранительную цепочку, что редко делала. И закрыла ставни на окнах первого этажа.

Хуже, по крайней мере, не будет.

Пятница, 4 декабря

1

– Ну и чем ты занимаешься дни напролет? – спросил Бартек.

В пабе было шумно. Смех, разговоры, всхлипывания – и ни одного свободного столика. Самсон не любил сюда ходить, но Бартек всегда настаивал именно на этом пабе, а Самсону не хотелось расстраивать единственного друга.

Время от времени они встречались по пятницам, когда у Бартека заканчивалась рабочая неделя, не позже шести – половины седьмого. Девушка Бартека злилась, когда он проводил весь вечер в пабе в компании друга, поэтому в половине девятого расходились по домам.

Самсон приехал на машине и уже поэтому не мог пить спиртное. Собственно, он никогда не увлекался алкоголем и не любил автобусы. Ожидание на холодной остановке, да еще после длительной прогулки, не особенно вдохновляло.

Машину Самсон унаследовал от матери, что до сих пор не давало Милли спать по ночам. Ее всегда беспокоило, когда кто-то получал то, что хотелось бы иметь ей.

– Ну, я же не все время сижу дома, если ты это имеешь в виду, – ответил Самсон на вопрос Бартека. – Это действительно было бы скучно. Кроме того, на этой неделе Милли работает во вторую смену и полдня дома, а это… ну ты меня понимаешь… Милли для меня не лучшая компания.

Милли работала в доме престарелых, который ненавидела всеми фибрами души. Самсону приходилось слышать, как она отзывается о своих подопечных, и мысль на старости лет оказаться во власти подобной фурии приводила его в ужас.

– И как тебе только удается жить с братом и невесткой? – удивлялся Бартек. – В твоем-то возрасте…

– Но это ведь и мой дом тоже!

– Тогда пусть компенсируют тебе хотя бы часть арендной платы. Подыщи себе что-нибудь, с тобой там плохо обращаются.

– Я боюсь одиночества, – шепотом признался Самсон.

Бартек поднял брови.

– Тебе сколько лет? Тридцать четыре! Самое время подыскать себе женщину. Разве ты не собираешься заводить семью?

Самсон глотнул безалкогольного пива. Бартек затронул деликатную тему. Они и раньше заговаривали об этом – жениться, обзавестись детьми, начать наконец нормальную взрослую жизнь… У Бартека с этим тоже были проблемы. В свои сорок он никак не мог решиться узаконить отношения с женщиной, с которой жил вот уже много лет. Проблемы Самсона носили другой характер, но перед Бартеком Самсон прикрывался все тем же страхом обременять себя ответственностью супруга и отца семейства – страхом, которого у него и в помине не было.

Совсем напротив, самым заветным желанием Самсона было познакомиться с женщиной, которая вышла бы за него замуж. Дом, сад, дети, собака – эта картина до мельчайших деталей сложилась в его воображении, и Самсону казалось, он готов сделать все, чтобы воплотить ее в реальность.

Но смущающим обстоятельством было то, что Самсон совершенно не имел опыта общения с противоположным полом – ни в школе, ни позже. Никогда вообще. Поэтому тема женитьбы оставалась чем-то из области отвлеченных фантазий.

– Ну да, – ответил Самсон Бартеку. – Только ведь не каждый день встретишь женщину, с которой можно создать семью.

– В нашем случае проблема назрела и перезрела, – отозвался Бартек. – Моя чуть не нож мне к горлу приставила… Что ж, может, так оно и лучше. Летом намечается большой праздник. Ты, разумеется, в числе приглашенных.

Бартек вовсе не выглядел несчастным.

– Как мило, – пробормотал Самсон.

Он завидовал, хотя и старался не подавать виду. Бартеку всегда везло, во всех смыслах. Когда они познакомились, Самсон еще не развозил замороженные продукты, а работал в автосалоне «Лимузин». Бартек работал там же, только его не уволили, в отличие от Самсона. Да и как такого уволишь! Бартек нравился всем – от босса до рядовых сотрудников и клиентов. К нему обращались чаще других, с самыми разными запросами, когда бронировали автомобиль – «а можно нам того симпатичного поляка, Бартека?»

Он прекрасно говорил по-английски, разве что с неподражаемым восточноевропейским акцентом, который так нравился женщинам. Бартек знал, чем увлечь публику. Пара захватывающих дух историй якобы из собственной жизни – и внимание клиента безраздельно принадлежало ему. Самсон, долгими бессонными ночами предававшийся бесполезным размышлениям, почему женщины обходят его стороной и как так получается, что он всегда первый попадает под сокращение, невольно приходил к выводу, что всему виной его скучная, беспросветно серая биография. Ну о чем здесь рассказывать?

Или имя… Чего Самсон не мог простить покойным родителям, так это своего имени. Так уж вышло, что, будучи беременной, мама прочитала книгу, где фигурировал некто Самсон, и нашла это имя просто замечательным. Гэвину, двумя годами старше Самсона, повезло больше. Его по крайней мере не дразнили в школе – все десять лет.

– Тебе нужно на люди, – вот уже в который раз повторял Бартек. – Иначе никогда не найдешь себе женщину. Чем ты вообще занимаешься? Когда не сидишь в четырех стенах, я имею в виду.

«Я ничего ему об этом не рассказывал, – подумал Самсон несколько раздраженно. – С чего он вообще взял, что я не бываю на людях?»

Бартек никогда не прислушивался к его словам – как видно, потому, что не ожидал услышать от Самсона ничего интересного. Самсон ненадолго задумался, насколько будет разумным ему довериться. Но больше некому, а необходимость такого разговора давно назрела.

– В каком-то смысле, – таинственным шепотом начал он, – я весь день провожу среди людей.

– Правда? И что ты делаешь?

– Наблюдаю жизнь других.

– Что?!

– Брожу по улицам, придерживаясь строгого расписания. Это очень интересно… столько людей, столько разных судеб… то, как они живут, я имею в виду… Есть ли у них семьи, счастливы они или несчастны, и все такое.

Самсон сразу понял, что ошибся. В глазах Бартека его признание выглядело сущим идиотизмом. Он ясно увидел это по лицу друга.

– Хочешь сказать, ты следишь за разными людьми? – спросил Бартек спустя некоторое время и, как видно, все еще сомневаясь, что не ослышался.

– Я анализирую их жизнь, – объяснил Самсон.

– Как? Ты… анализируешь? Как это понимать?

– Пытаюсь разобраться в том, как они живут. Почему, например, кто-то из них не имеет семьи и как с этим справляется.

– И что тебе это дает?

– Понимание.

– Да, но зачем? Я имею в виду, что именно таким способом ты пытаешься себе уяснить?

Самсон уже видел, что это бессмысленно. Они с Бартеком говорили на разных языках. Да и можно ли было в принципе объяснить его увлечение?

– Ну вот, к примеру, я одиночка, – тем не менее продолжал он. – И много размышляю над тем, почему это так. Поэтому мне и интересно знать, так ли оно и с другими, как со мной.

– Не сердись, прошу тебя, но, видишь ли, твой метод отдает… извращением, что ли. Почему бы тебе не выйти в интернет? Там тысячи людей с такой же проблемой и бесчисленное множество форумов, где можно обменяться идеями.

– Я делал это, – признался Самсон. – Но в интернете все слишком анонимно. Вот, положим, я беседую с кем-то, кто живет в пятистах милях от меня и о ком мне ничего не известно, кроме того, что у него так же, как и у меня, нет жены. После такого общения чувствуешь себя еще более одиноким.

– Но ты хочешь познакомиться с женщиной?

– Да, и это тоже.