О чём молчат ведьмы

– Вот ты кем мечтала быть в детстве?

– Чайкой, – засмеялась Стася, – чтобы летать, куда захочу.

– Вот видишь. Чайкой быть неразумно. Гораздо разумнее быть экономистом…

Висия снова посмотрела вдаль и поднялась, схватив корзину с травой:

– Пойдём. Скоро стемнеет. А я хочу вернуться домой не за полночь.

…Стасину комнату осветила молния, сверкнувшая в окне. Пророкотал гром. Начинался шторм. Стены домика скрипели, и где-то размеренно хлопала ставня. Бум-бум-бум… От этого тревожного звука Стася не могла заснуть. Она встала, зябко ёжась, натянула старую бабушкину кофту и пошла искать незакрытое окно.

На обратном пути схватила с комода яблоко и взглянула в большое зеркало, прикреплённое в проёме между дверьми. Очередная молния, сверкнув, осветила фигурку девушки. Отражение ей улыбалось, у него сияло лицо. Стася подумала, что она очень даже миленькая. Она развела руки, и в зеркале напомнила сама себе большую белую птицу. Девушка вспомнила разговор с Висией на утёсе. «Да, – подумала она, – чайкой быть гораздо приятнее…»

Утром Стася заспалась. Шторм закончился, и было очень тихо. Иногда она просыпалась, но, прислушавшись, не открывая глаз, понимала, что ещё рано, и, повернувшись на другой бочок, проваливалась в медвяный сон. Ей снился Станислав. Они гуляли по пустоши и целовались.

Разбудил её требовательный стук по стеклу. Это Арон стоял на подоконнике и укоризненно косил на неё глазом, постукивая в окно острым клювом.

Стася вскрикнула, испугавшись Люси, на которую вчера накинула свою одежду. Одетый манекен со сна показался ей фигурой в белом. Потом она увидела, что на часах уже почти полдень. Ничего себе! А бабули не слышно. Стася похолодела – вдруг Ксении плохо? Она вскочила и понеслась к бабушке в спальню. Нет, постель застелена, всё прибрано.

Девушка, сбежав по лестнице, обнаружила на столе завтрак, заботливо прикрытый полотенцем и записку:

Стасенька, я сегодня еду в город сдавать анализы. Зайду к Агнии. Вернусь поздно. С. К.

Да, вспомнила Стася, бабушка накануне говорила об этом. Девушка быстро оделась, на ходу надкусила яблоко и выскочила на крыльцо. Там расхаживал Арон и, стукнув клювом по ступеньке, отрывисто сказал: «Плохо… Плохо…»

– Сама знаю, – согласилась с ним Стася и помчалась к Лесным ведьмам.

У них уже вовсю шёл приём, и девушка сразу же включилась в работу. Как всегда, Стася была на подхвате, но сегодня – особенно рассеяна. Разбила пару склянок, рассыпала колоду карт и перепутала порошки. Вместо успокаивающего разбавила в бокале нагоняющий сон. От него корпулентная пациентка Лидии заснула прямо на диване.

– Что же ты творишь?! – возмутилась ведьма. – Так же и отравить недолго. Там же на пузырьках чёткие надписи! Вот что мы с ней делать будем? Её ведь даже не перенесёшь в спальню.

Лидия ещё раз огорчённо оглядела громко похрапывающую гору кружев и тяжело вздохнула.

– Одна радость, что ты дала ей дозу, от которой она поспит недолго, – добавила Лидия. – А ты впредь будь внимательна! Ведьма не должна совершать ошибок. Что с тобой?

– Не могу ни о чём думать, – призналась Стася, – один Стас в голове. И все мысли только о нём.

– Ну уж соберись, – покачала головой Лидия. – Ромашковую мазь сможешь сделать?

– Да, – обрадованно закивала Стася.

Больше всего она боялась, что её отправят домой. Там бы на неё напала настоящая маета…

К вечернему чаю, наконец, проснулась полная клиентка. Сладко потянувшись, она сказала:

– Я спала как младенец! Давно со мной такого не было! И мне снился чудесный сон! Я была молода и на свидании, – она мечтательно закатила глаза, её щёки раскраснелись. – Пожалуй, я приду к вам поспать ещё!

В хорошем настроении, довольная, щедро заплатив, женщина ушла домой. Оставалась только одна посетительница. Урсула разговаривала с ней на веранде. Стася вынесла им чаю. Как она поняла из их диалога, посетительница всё время работала и очень устала.

– Ты с детства живёшь только обязанностями. Я вижу в твоей голове постоянный список дел. А иногда надо просто жить. И позволить себе расслабиться. Ты не умеешь ничего не делать. И это плохо. Порой надо просто полежать, отложив дела, – объясняла ей Урсула.

– Но я не умею лежать, если не болею, – возразила женщина.

– Значит, ты заболеешь, – сказала Урсула, – потому что телу иногда нужен отдых вне расписания. Научись его слушать. Это как пить, когда мучает жажда. Представь, как глупо пить по часам. Мы же не роботы.

– Я работаю всегда. И последнее время – превозмогая себя. Меня ничего не радует. Я просыпаюсь и хочу одного – снова заснуть.

– Так почему ты не возьмёшь отпуск? Ты же можешь себе это позволить, – удивилась Урсула.

– Поленившись раз, будешь лениться всю жизнь, – повторила чьи-то чужие слова женщина.

– А кто тебе сказал, что лениться – это плохо? Нельзя всё время только вдыхать. Надо и выдыхать, дорогая. Главное – гармония. Золотая середина, – Урсула сделала паузу и добавила: – Ты живёшь так, будто ешь одну бесцветную жижу. Без запаха и вкуса. Ты просто голодна. Ведь время от времени нужно кормить свои рецепторы счастья. Хорошими разговорами, приятной едой. Покорми свою душу. Дай себе что-то вкусное: пищу, человека, занятие, книгу… Прямо сегодня.

– Да? – задумалась женщина.

– Да, – похлопала Урсула её по плечу, – иди домой. И побалуй себя.

После этой посетительницы к Урсуле пришёл пожилой мужчина. Стася проводила его к ведьме, она разглядывала его старомодный костюм и седой пушок на голове. Пахло от него так, как пахнет от многих одиноких старых людей – прогорклым жиром, больной печенью и печалью.

Как только он сел перед Урсулой, тут же попросил зелье, чтобы вернуть любовь.

– Чью любовь ты хочешь возвратить? – спросила его ведьма.

– Дочери, – ответил мужчина и заплакал. – Я ушёл из семьи много лет назад. Теперь она уже взрослая. Недавно я увидел её, она ехала в машине и улыбалась. Я рад, что у неё все хорошо. Но с тех пор понял, как скучаю. Моя вторая жена умерла. Дети от этого брака со мной не общаются… – он громко высморкался в платок, – а моя дорогая Милена… Она так меня любила! Дайте мне зелье. Чтобы она снова любила меня. Как раньше!

– Вы уже сделали когда-то свой выбор, – строго сказала Урсула, посмотрев на его ладони, – и не в пользу Милены.

– Но тогда всё было сложно… Вторая жена не хотела нашего общения с Миленой, первая препятствовала…

– Ой, я вас умоляю, – отпихнула его руки Урсула, – только хватит этой чуши! Вы делали, как удобно вам.

– Но я осознал… я хочу видеть свою дочь… Дайте мне зелье!!!

– Я бы выгнала вас прямо сейчас. Но всё же попытаюсь объяснить. Может, вы поймёте, – Урсула посмотрела ему в глаза. – Когда нас бросают или отстраняются, то вырывают из нашего тела кусок живой плоти. Тут либо умереть от потери крови, либо выжить, но стать в чём-то инвалидом… Эта яма постепенно зарастает соединительной тканью. Да, она менее пластичная, но зато более крепкая. И даёт возможность жить дальше. Человек работает над собой, и со временем никто даже не замечает, что он был когда-то калекой. Но притяжения и связи с бросившим больше нет. Хотя порой и остаются ночные судороги обид, между тем и они со временем утихают.

– Но ведь всё можно исправить, пока мы живы! – возразил мужчина.

– Исправить можно то, что поломано. А вы пришли и принесли дочери обратно кусок её вырванного мяса. А место, где оно было, уже заросло. И что прикажете делать? Ради своего желания ушли, ради своего желания пришли… А брошенному предлагаете под нож ложиться, чтобы новую яму на старом месте вырезать? Это больно, чтоб вы знали. И тут надо спросить, а хочет ли она сама этого.

– Но я хочу …

– А она – нет. Не хочет настолько же, насколько вы хотите. И если вы уважаете своего ребёнка, то услышите её.

– Но я изменился!

– Вы ничуть не изменились. Такой же эгоист. Вы не услышали дочь в детстве. Вы не слышите её сейчас. Один раз уже сделали, как хотели. Теперь пришёл черёд делать так, как хочет она…

– Так что, не дадите мне зелья? – спросил он ещё раз, нервно поджав губы, и встал.