О чём молчат ведьмы

Перед сном она написала об этом Стасу, и он пообещал, что купит ей подвеску ещё лучше и ещё красивее. «Не надо», – отвечала Стася, улыбаясь.

Она откинулась на подушки, с наслаждением потянулась, чувствуя обгоревшие плечи и спину, которым было приятно касание прохладных простыней. Закрыла глаза и перед ней снова встало лицо Станислава. И уже не покидало её до утра. Она прижалась к нему щекой, подумала, что долго не заснёт от жаркой ноющей боли на коже, и тут же, убаюканная длинным днём, утомлённая впечатлениями, провалилась в глубокий сон…

…С утра Стася, нарядившись, отправилась к Лесным ведьмам. Те уже вернулись из пещеры. Лидия с Урсулой собирались на праздник, а Висия пила кофе на веранде. Она предложила Стасе:

– Хочешь, тебе тоже налью, а потом погадаем на гуще?

– Давай! – обрадовалась Стася.

Они чинно сели рядышком и стали медленно, мелкими глоточками пить чёрное варево Висии, которое та называла кофе. Опустошив кружечки, закрыли их блюдцами и перевернули. Потом начали разглядывать замысловатые рисунки.

– Смотри, у меня дорога, – сказала Висия, указывая ноготком на петляющий путь из кофейных остатков. – А что у тебя?

– Не пойму, то ли холм с крестом, то ли цепочка с крестиком… – рассуждала Стася, вглядываясь в свою чашку.

Висия посмотрела и сказала:

– Крест – нехороший знак… Больше похоже на холмик и дерево. А это – к счастью.

Урсула же, заглянув в Стасину чашку, пробормотала еле слышно:

– Вижу и то, и другое…

Но тут на крыльцо вышла Лидия, и они вчетвером отправились в Священную рощу.

Это было красивое светлое место, заросшее старыми берёзами с потрескавшейся белой корой, под которой обнажалось их угольное нутро. У корней одного из деревьев лежал старый жернов. Его использовали как кострище.

Ведьмы разожгли огонь, яркими померанцевыми лентами взвившийся к небу. Женщины приносили дары лесу, бросая в костёр тра?вы, которые он молниеносно пожирал, превращая в хрупкие алые прутики, рассыпа?вшиеся искрами от одного дуновения ветра.

Позже ведьмы гадали по рунам и плели венки из лесных цветов, росших здесь же рядом, в овраге.

Когда солнце начало жмурить глаза и в мире стало темнеть, ведьмы отправились к реке. Петляя среди деревьев, в конце своего пути она вырывалась на свободу в море. В удобном месте ведьмы спустились до самой тёмной её воды. Река медленно бурлила, извиваясь у их ног. Лидия брала каждый венок и читала заклинание на старинном языке. Это был забытый язык жизни, он звучал словно карканье, звериное завывание и птичий свист. Потом Лидия отдавала венок владелице. Один венок – одно желание. Стася сплела для себя два.

– Что ты просишь у духов? – тихо спросила, нагнувшись к девушке, Урсула.

– Любви прошу счастливой, – замерев, ответила Стася, – и ещё… найти слова и достучаться до матери. Чтобы она меня поняла!

Девушка взяла свои венки и опустила их в воду, подтолкнув рукой от берега. Вода зажурчала вокруг них, закружила и понесла полученный дар.

– Ну, теперь следи, – если не утонет венок, то всё исполнится, – сказала Висия.

Оба Стасиных венка накрыла волна, и они исчезли из виду. Девушка обомлела, сердце её упало в пятки. Но река пожалела её: прошёл миг и мокрые венки всё же всплыли, упрямо двинувшись навстречу морю.

– Хоть и через трудности, но получишь ты своё, – кивнула Лидия.

Ведьмы собрались в обратный путь. В тихих сумерках они медленно шли по хвойному лесу, который казался торжественным и печальным из-за островерхих елей, застывших в скорбном молчании. Где-то заухала сова. У Стаси тревожно заныло сердце, и она поспешила догнать подруг, от которых, задумавшись, подотстала.

Девушка прислушалась к мирному разговору Урсулы с Висией и сразу успокоилась. Те говорили о слабостях.

– Стасенька, а ты знаешь, какое самое слабое место в человеческой душе? – неожиданно спросила её Лидия.

– Любовь, наверное, – подумав, ответила Стася.

– Нет, дорогая. Нет, – покачала головой Лидия. – Самое слабое место души – чувство вины и жалости. Именно туда привычно пинают родители, знакомые и даже нищий с кружечкой для подаяний. Сгибаясь под мгновенной болью, гораздо легче уступить, чем сопротивляться. Иначе удары осуждения и критики обрушатся один за другим… И всё же – защищайся. Это очень важно. Чтобы не растратить себя по мелочи, чтобы не раздать без остатка. Чтобы самой выбирать, куда идти, что делать и как жить. Мы сами должны решать, что рисовать на листах своей жизни, в ином случае другие растратят нас, как стопку для заметок…

«Да, – подумала Стася, – как это верно».

Наконец, утомлённые паломничеством, они вышли из леса. У самой развилки дорог, перед тем как попрощаться, каждая ведьма обняла Стасю и что-то ей пожелала.

– Пусть твой путь будет лёгким, а сердце мудрым! – сказала Висия и поцеловала девушку в лоб.

– Пусть любая печаль не сломит тебя, а сделает сильнее, – пожелала Урсула и чмокнула Стасю в левую щёку.

– Будь сильной! – прошептала Лидия и коснулась губами правой Стасиной щеки.

Когда девушка повернула к дому, Лидия ещё раз окликнула её и спросила:

– Хочешь, мы проводим тебя до порога?

– Нет, – улыбнулась Стася.

– Тогда, если что – звони, – ответила ей самая старшая из ведьм и, посмотрев на удивлённую Висию, добавила: – Я знаю про телефоны. Так что, Стася, звони, если будет нужна помощь…

Глава 19

Задумчивая, Стася возвращалась домой, и, только подойдя к лестнице, она вдруг удивлённо увидела, что маяк не зажжён, хотя было уже темно. Она зашла и включила огни. С ноющей в сердце тревогой помчалась домой, и у неё совсем подкосились ноги, когда она не увидела огней ни в одном окне.

Трясущимися руками девушка открыла дверь и шагнула в пугающую темень дома. Нащупала кнопку и включила свет. На полу кухни лежала Старая Ксения. Это была какая-то неестественная, невозможная картина. Стол уютно накрыт к ужину, на тарелках разложена еда… И бабушка на полу. Стася на секунду замерла от ужаса и даже зажмурилась, но потом подскочила и потрогала шею старушки. Она была тёплая, и, хоть слабо, однако чувствовался пульс.

– Бабушка, бабушка! – Стася начала сильно, но аккуратно хлопать Ксению по посеревшему лицу.

Та застонала. Стася принесла ей воды и, приподняв голову, напоила. Потом помогла встать и уложила на диван.

– Что произошло? – испуганно расспрашивала внучка.

– Наверное, я перегрелась. Не волнуйся, – успокаивала её слабым голосом Старая Ксения, – я весь день провела на солнце…

– Бабуля, может, всё же ты тогда слишком сильно ударилась? – настаивала Стася.

– Брось, всё нормально, – отвечала бабушка, – отлежусь, и всё наладится.

– Хорошо, – сказала Стася с твёрдым намерением позвонить матери и вызвать для Старой Ксении врача на дом.

Но, чтобы не волновать бабушку, она ничего ей не сказала. Накормила, дала лекарства, помогла умыться, а потом они сидели в потёмках, и Стася расчесала мягкие длинные седые волосы бабули, заплела их в косу, после чего уложила Ксению спать.

Стася ушла к себе в комнату. Она открыла окно в прохладную ночь. На улице шёл дождь. Он подкрался незаметно, в потёмках, и тихо зашуршал по деревьям, жадно подставившим ему свои листья. Воздух густыми волнами врывался в комнату и в душу девушки. Он впитал пыльцу цветов, дневной крик чаек, запах каждой травинки…

Стася почувствовала благодарность сытой, посвежевшей, напившейся земли, которая давно скучала по небесной влаге. Девушка выставила руки под колючие струи, и ладони быстро стали мокрыми. В угольном мире за окном дождь чуть обозначил силуэты деревьев и каменную дорожку. Она переливалась в темноте, словно живая, напоминая чёрный ручей. Стася вспомнила свои венки. Сейчас они плыли где-то в море. А возможно, русалки давно утащили их к себе. «Какая же я эгоистка! – отчаянно подумала она. – Надо было попросить для бабушки здоровья!»