Красные моря под красными небесами

– Как вам будет угодно, – вздохнул Жан и полез во внутренний карман камзола. – И все же элементарные правила приличия не позволили мне явиться к вам с пустыми руками…

Из кармана он вытащил серебристый парчовый мешочек, стянутый у горловины печатью из тисненой золотой фольги, залитой красным воском.

Госпожа Галлардин не выносила, когда ее отрывают от любимого дела, всем сердцем ненавидела лесть, но, по единодушным заверениям Жановых осведомителей, обладала единственной слабостью – страстно обожала подарки. Вот и сейчас сердитые морщины на челе госпожи Галлардин разгладились, а по губам скользнула тень улыбки.

– Что ж, раз правила приличия не позволяют… – сказала она и, взяв подарок, торопливо, как обрадованный ребенок, сорвала печать, расправила складки серебристой парчи и с любопытством заглянула внутрь.

В мешочке оказалась прямоугольная бутылочка с бронзовой пробкой, наполненная молочно-белой жидкостью. Госпожа Галлардин, прочитав наклейку, изумленно выдохнула:

– Аустерсалинская белосливовица! О Двенадцать богов, кто же вам это присоветовал?

Ликеры и бренди, купированные в Тал-Верраре, славились на весь свет. Наилучшие сорта бренди – в данном случае несравненный аустерсалинский, производимый в Эмберлене, – смешивали с настойками и вытяжками из редкостных алхимических плодов (а как известно, алхимические белые сливы обладают поистине божественным вкусом), что придавало творениям веррарских виноделов невероятно изысканный вкусовой букет и аромат; один глоток подобного напитка вызывал у знатоков восторженное оцепенение. Бутылочка, вмещавшая не больше двух рюмок аустерсалинской белосливовицы, обошлась Жану в сорок пять соларов.

– Знающие люди уверяют, что вы по достоинству оцените мой скромный дар, – заметил Жан.

– По-вашему, это скромный дар, господин…

– Де Ферра, Жером де Ферра. Я всегда к вашим услугам, госпожа Галлардин.

– Помнится, речь шла о моих услугах, господин де Ферра. Так чем же я могу вам услужить?

– Видите ли, если уж мы перешли прямо к делу, то об услугах говорить рановато. Пока что у меня к вам только… гм, вопросы.

– О чем?

– О сокровищницах.

Госпожа Галлардин, прижав бутылочку к груди, как новорожденного младенца, недоуменно уставилась на Жана:

– О каких сокровищницах? Что вы имеете в виду – обычную кладовую с механическими запорами или особо прочное хранилище с механической системой защиты?

– Меня больше интересует последнее.

– И что вы намерены в нем хранить?

– Ничего, – ответил Жан. – Видите ли, мне необходимо не установить, а снять защитные устройства.

– А, так вы заперли свою сокровищницу, а теперь не можете ее отомкнуть? Замок заело?

– Что-то в этом роде. Понимаете, тут дело такое…

– Какое?

Жан, облизнув губы, с улыбкой ответил:

– До меня дошли слухи, что вы иногда соглашаетесь на… скажем так, необычные предложения.

Она окинула его понимающим взглядом:

– Вы намекаете, что сокровищница, о которой идет речь, принадлежит не вам?

– Ну, в общем-то… да.

Азура Галлардин прошлась по комнате, переступая через разбросанные по полу книги, бутылки и заводные безделушки.

– Законы Великой гильдии гласят, что ни один искусник не вправе портить или разбирать устройство, созданное другим, – наконец-то изрекла она. – Впрочем, в порядке исключения подобные действия возможны по особому распоряжению городских властей или по личной просьбе владельца устройства… – Помолчав, она добавила: – Однако в некоторых случаях… к примеру, если изучение чертежей может привести к дальнейшим усовершенствованиям… исключительно в интересах развития науки на благо гильдии… своего рода испытание на прочность… критическая оценка мастерства…

– Госпожа Галлардин, от вас мне нужен только совет, – сказал Жан. – Мне требуется не замочных дел мастер, а всего лишь некоторые сведения, которые впоследствии могут пригодиться замочных дел мастеру.

– Что ж, в таком случае лучше меня советчика вам не сыскать. Однако, прежде, чем перейти к обсуждению стоимости подобного совета, скажите мне, молодой человек, вам известно имя создателя вашего защитного устройства?

– Да.

– И кто же это?

– Азура Галлардин.

Вторая госпожа Великой гильдии искусников отпрянула от Жана, будто от потревоженной гадюки:

– Вы хотите, чтобы я объяснила вам, как взломать защитное устройство, созданное моими руками? Да вы в своем уме?

– Видите ли, я осмелился предположить, что имя владельца сокровищницы, охраняемой вашим непревзойденным творением, не вызовет у вас особого сочувствия…

– И кто же это?

– Реквин. А сокровищница – в «Венце порока».

– О Двенадцать богов! Вы и впрямь обезумели! – воскликнула Азура Галлардин, опасливо озираясь – не затаились ли где соглядатаи. – Мне осталось только посочувствовать – не вам, а самой себе.

– Госпожа Галлардин, я человек состоятельный и готов выплатить любую сумму, дабы вознаградить вас за доставленное беспокойство…

– Для этого вам никаких денег не хватит, – сказала старуха. – Господин де Ферра, я улавливаю в вашей речи… талишемский выговор? Вы родом из Талишема?

– Да.

– И репутация Реквина вам известна?

– Разумеется. Я все досконально изучил.

– Глупости! Если бы вы действительно все досконально изучили, то ко мне бы не явились. Ох, простофиля талишемский, позвольте мне вам кое-что рассказать. Вы знакомы с его спутницей Селендри? С той, у которой бронзовый протез вместо руки?

– Да. Поговаривают, что он только Селендри и доверяет.

– И это все, что вам известно?

– Пожалуй, да.

– До недавнего времени Реквин ежегодно в День Перемен устраивал бал-маскарад – грандиозное празднество в «Венце порока», куда съезжались гости в роскошных нарядах, один другого краше и дороже, однако маскарадные костюмы Реквина и его спутницы не имели себе равных. Так вот, несколько лет назад, перед балом, Реквин и его пассия смеха ради решили поменяться нарядами и масками, не подозревая, что наемный убийца присыпал Реквинов костюм каким-то адским зельем, ужасающим творением черного алхимика. В сухом виде порошок был совершенно безвреден, но стоило согреть его теплом тела и смешать с каплей пота, как он начинал действовать… Вы представляете, что делает с плотью аква регис? Красавица с полчаса щеголяла в Реквиновом наряде, веселилась, танцевала, а потом… закричала. Сама я этого не видела, но знакомые искусники рассказывали, что бедняжка заходилась криком до тех пор, пока не сорвала голос, а потом просто хрипела и сипела от невыносимой боли. Оказалось, что убийца присыпал ядом только одну сторону наряда, – подумать только, какая изощренная жестокость! Кожа красавицы стала оплывать, пошла пузырями, как кипящая смола… Среди гостей не нашлось смельчаков, готовых прийти на помощь страдалице, только Реквин бросился к ней, содрал наряд, потребовал, чтобы принесли воды, пытался вытереть отраву сначала своей рубахой, а потом голыми руками… поэтому он и не расстается с перчатками, обезображенные пальцы прячет.