Реформа головорезов

– Ха-ха. Сама начала эту тему. Я тебя не тянул за язык.

Первый грузчик замолчал на секунду, а потом снова начал.

– Вспомнил, чего хочу. Я давно не ел апельсинов. Подай мне один, большего и не надо. Каким же счастливым вы меня сделаете! Я бы его не слопал за раз, а растянул удовольствие. Так хочется взять, покатать его в руке, подцепить шкуру ногтем и содрать одним разом спиралькой, потом делить на дольки и каждый кусочек прочувствовать. Я бы, наверное, ни с кем не поделился. Если только с сыном, и то крохотным кусочком, чтоб попробовал. Ты ничего такого не хочешь?

– Мне хватает того, что есть. Дай мне апельсин, то я его целиком внукам передам, – отозвалась из своего угла сменщица.

– Петь, а ты чего молчишь?

– А что такое Завтра?

– Ты чего? – хором поинтересовались сменщица и первый грузчик.

– Столько живем, а его все нет. Ждем и ждем. Каждый день все еще привычное сегодня. Лучше нам как-нибудь собраться вдвоем и выпить, вот это и будет праздником.

Сменщица после этих слов сузила маленькие глазки и уткнулась в пол, от ее былой возбужденности не осталось и следа. Она занялась коленом и отвернулась от нас. Зато первый рабочий не унялся.

– Каждый по-своему понимает, но тем не менее это будущее наше, совместное. Когда все счастливо жить будем. Неужели ты не хочешь будущего?

Второй грузчик промолчал.

– Да я ради этого будущего!.. – вскричал в исступлении первый рабочий, но второй прервал его.

– Если Завтру быть, и быть счастливым, то В-С-Е должно поменяться. Вывернуться почти наизнанку.

– Чего это ты хочешь сказать? Тань, он еще хлеще меня загнул.

Сменщица не стала ничего говорить.

– Я раньше книг много читал, знаю о чем говорю. И уклад жизни, и техника, и отношения между людьми станут другими, будет одно большое общество. За день его не построить, да и за годы. Прежде всего внутренний толчок должен произойти.

– Во как выдумал, слов много, а ничего по делу и не сказал.

Мы закончили расставлять ящики, и пошли на выход, благо дожидаться сменщицу сегодня было не нужно.

– И ничего просить не будешь на Дне Ценности?

– Скажу, как есть, что всем довольна. Внукам пусть устроят хорошую жизнь.

– А чего им говорить? Все равно ничего не меняется, – едко заметил второй грузчик.

В тот же день я, прибежав домой, быстро покормил голову, на ходу поел сам и принялся за уборку. Правительство назначило на завтра День Ценности. Об этом трубили в новостях, радио, оповещали на работе и с плакатов. Праздник обязательно сопровождался переписью населения с посещением дома, потому квартиру необходимо привести в порядок. Прибраться следовало везде, чтобы ни единого пятнышка не осталось, я не смел позориться перед государством.

В шкафу царил жуткий бардак. Половина вещей валялась мятая в общей куче, грязные носки запрятаны по углам вместе с нестиранной одеждой. Оставалось гадать, как в настолько немногочисленном гардеробе, я мог возвести подобный хаос. Пиджак и рубашку пришлось гладить, брюки раскладывать по местам, а носки стирать и подбирать парные. К цветным она отыскивалась легко, чего не скажешь о темных. Пять последних я собрал в одну стопку, ведь разницы между ними никакой. На уборку ушло не мало времени, и до верхней полки я добрался уже глубокой ночью. На ней лежали перчатки, шапка, и коробка с документами. Вещи поросли толстым слоем пыли. Я не заглядывал сюда с весны, когда бросил шапку. Она напомнила мне о голове, и главное о том, что раньше мы с головой были одним целым. Я повертел шапку в руке и зарекся, что с следующим выходным обязательно отправлюсь в больницу. Врачи смогут вернуть голову на место. Она успокоится и поправится, тогда может и скажет, что ее мучает. Перчатки я положил в карман, они понадобятся уже осенью, а шапку вернул на полку, предварительно стерев пыль. В потрепанной коробке из-под обуви помимо документов хранились странные вещи: открытки, ключ с брелоком в виде машинки и высушенные листья, из старых журналов детской рукой вырезанные пистолеты и какой-то актер в очках. Бумаги сильно измяты, и краска в некоторых местах совсем стерлась. Почти все листья изломались и крошки рассыпались по дну коробки. Перебирать эти вещи я не решился, да и на улице небо покрывалось предрассветной дымкой. Я закрыл коробку и запихнул ее обратно на полку. Мне еще предстояло отмыть кухню.

Этим днем рассмотреть свою голову я забыл.

День Ценности

В нашей стране ежегодно проводилась перепись населения. Этот день относился к категории праздников, ведь всем выдавался выходной. Закрыты магазины, кафе, фабрики, стоит транспорт – каждый обязан сидеть дома и ждать гостей. Припасти необходимое нужно заранее, в праздник на улицу выход запрещен. А собирали много чего. Иные граждане готовились к приему за несколько месяцев, отказывая себе в самом необходимом, чтобы накрыть на стол. Многие откладывали ремонт до Дня Ценности. Нечего говорить, что абсолютно все жители начищали до блеска посуду, плинтуса и бачки унитазов. Торжественность объяснялась происхождением праздника. В нашей стране с приходом к власти Главы особое внимание уделялось населению, и потому правительство назначило специальный день для чествования народа. Глава публично демонстрировал, насколько мы важны, а наше мнение ценно для власти. Сегодня любой может и обязан донести до правителя свое видение будущего. Из тысячи взглядов составиться одно прекрасное и счастливое Завтра, в котором для всех найдется место. Глава выбивался из сил, но посещал множество семей, о чем подробнейшим образом свидетельствовали новостные программы. В день, когда все отдыхали, Глава единственный, кто не мог расслабиться. Разумеется, дойти до каждого дома он физически не мог, в этом деле ему помогали волонтеры. Они набирались из выпускников детских домов и добровольцев, в которых, впрочем, редко возникала необходимость. Выращенные под надзором государства, раз в год они сами выступали в качестве наблюдателя. Это всегда молодые люди, едва окончившие школу. Никто не знал, что происходило с ними с возрастом, наверное, они заводили свои семьи и расселялись по городам, становясь обычными рабочими. Не исключено, что они получали награды за доблестный труд, но официальных подтверждений этому не находилось. В конце концов, для них попасть в число помощников Главы сама по себе высшая награда. Перепись проводилась в разное время и назначалась внезапно. В лучшем случае население предупреждали за несколько дней до праздника, в этом году даже этого не сделали: объявили за сутки. Потому-то и поторопилась сменщица на работу, хотела утащить что-нибудь вкусное на угощение. Гости никогда не притрагивались к пище, но каждый хозяин считал обязанностью предложить свое кушанье. От того я с самого утра нагревал чайник, не давая ему остыть, а в холодильнике берег пирожные.

На кухне оставалось еще много неприбранного с вечера, поэтому я доделывал уборку. Пока намывал пол, голова слушала радио. Эту ночь она спала плохо, утром есть не захотела и хандрила. Поначалу ее немного развеселила утренняя передача, но как только показали прямой эфир, посвященный Дню Ценности, она утратила к программе всякий интерес. Демонстративно воротила нос и всем видом намекала на выключение. Радио по-прежнему транслировало ситуацию с места событий, но я не мог быть уверенным, что голова слушает его. Она сидела неподвижно и скучала. Голова уставилась в одну точку за окном. Я слишком торопился поскорее прибрать комнату, поэтому не уделил ей должное внимание.

Около десяти раздался звонок, я бросил половую тряпку в таз и побежал открывать дверь. На площадке спиной ко мне стояли две хрупкие девушки. Казалось, их специально подобрали в пару по росту, чтобы уравнять: одна из них очень низкая, а другая высокая. Между ними сохранялось сантиметров 40 разницы. Они обе повернулись в мою сторону, и у них тут же округлились глаза. Низкая вовсе потеряла дар речи, она так и застыла на месте. Ее подруга тоже испугалась, но виду не подала.

– Мы звонили вашим соседям, ждите своей очереди – сказала высокая. Ее голос вывел из оцепенения подругу, та достала из-за пазухи блокнот и судорожно начала что-то записывать.

В квартире напротив раздался звон цепочки, а затем дверь приоткрылась, и оттуда показалась голова соседки. Она принадлежала тучной женщине неопределенного возраста. Сколько себя помню, я ни разу не видел ее целиком. Она вылупилась на меня, но не удивилась, наверняка до этого подсматривала за другими квартирами в глазок.

– Извините, это личная встреча, посторонним присутствовать запрещено. Прошу вас удалиться и дождаться своей очереди, – снова напомнила мне высокая девушка. Ее сдержанное, несколько сухое лицо сохраняло невозмутимость. Казалось, испытывать эмоции ей не свойственно.

Я смутился и поскорее захлопнул дверь. Тихонько добрался на кухню и поставил на плиту теплый чайник. Голова продолжала грустить, и сидела без движения. Происходящее вокруг ее совершенно не занимало. Из коридора слышались голоса.

– Доброго дня, поздравляем вас, Анна Дмитриевна, с Днем Ценности. Мы – представители движения «Диалог», пришли к вам, чтобы по душам поговорить. Сегодня вы заявите о себе.

– Здравствуйте, – сухо промямлила соседка.

– Неужели вы не пригласите своих гостей внутрь? Здесь наш разговор могут услышать недоброжелатели.

Спустя минуту хлопнула закрывающаяся дверь, и голоса затихли. Я воспользовался уединением, чтобы убрать таз и тряпку, последний раз стряхнуть пыль с мебели, словом, придать квартире ухоженный вид. Голова безучастно наблюдала за мной. Когда все приготовления закончились, я решил уделить ей время. В то самое мгновение, как я подошел к голове раздался звонок в дверь. В коридоре стоял высокий мужчина. Из-за его спины прозвучал знакомый голос.

– Доброго дня, поздравляем вас, Сергей Артемович, с Днем Ценности. Мы – представители движения «Диалог», пришли к вам, чтобы по душам поговорить. Сегодня вы заявите о себе.

Теперь я смог разглядеть позади мужчины двух столь разных девушек. Вероятно, они расценили мое промедление, как недовольство.

– Неужели вы не…

Я опомнился, широко распахнул дверь и посторонился. Мужчина своим телом пропихнул меня с прохода вглубь кухни, девушки прошли за ним. Высокая договаривала на ходу:

– … пригласите своих гостей внутрь? Здесь наш разговор могут услышать недоброжелатели.

Я очень волновался. Честно говоря, не ожидал встретиться с таким опасным гостем, как этот громила, да и столь необычный ход привычных событий смутил бы любого. Все трое вперили в меня взгляд, и ожидали чего-то. Я не нашелся, что ответить на приветствие, кроме как слегка поклониться. Это привело гостей в движение. Началась привычная процедура «Диалога». Высокая девушка, не мигая, смотрела на меня и задавала вопросы, а низкая записывала вслед за ней. Строчила она очень быстро, только успевала переворачивать страницы. Периодически переписчица озиралась по сторонам и заносила в тетрадь увиденное. У высокой на поясе висел включенный диктофон, который фиксировал любой шорох, у низкой из кармана торчал фотоаппарат. Мужчина ничем особенным не занимался. Он прошелся по квартире, огляделся, проверил комнаты на наличие запрещенных вещей и вернулся на кухню загораживать девушек.

Для удобства жителей и ускорения процедуры вопросы требовали однозначного ответа, так гостям удавалось обойти за раз больше домов. Из-за проблем с голосом мне это действительно помогало. О моей жизни государство знало все еще с предыдущих посещений, поэтому вопросы были весьма конкретными.

– Ваши фамилия, имя, отчество – Смирнов Сергей Артемович?

Я кивнул.

– Возраст 34 года?

Я согласился.

– Проживаете по адресу город Дневск, Северный район, улица Советов, д. 9?

Кивнул.

– Работаете на складе в магазине продуктов по адресу ул. 5-я Садовая?