Дневник влюбленной во всех десятиклассницы. 1996—1997

Потом пожар. За всю историю нашего города крупнейшим ужасом и потрясением стал пожар на Заводе Двигателей. Крупнейший пожар в истории за всю историю российского пожароведения. После этого пожара началась и до сих пор продолжается эпоха «временных трудностей». Никто только не может понять, надолго ли эти временные трудности. Поздно, я продолжу историю завтра.

14 ноября 1996. История города Набережные Челны, часть 2

Пожар на «Движках» – до сих пор «мрак», самая зловещая тайна нашего города. В те годы отечественные грузовики на складах не застаивались – вот и готовых двигателей для комплектации новых «КамАЗов» после пожара оставалось лишь на три дня.

На Заводе Двигателей пожар вспыхнул 14 апреля 1993 года во время обеденного перерыва. Были подозрения, что это был не просто пожар, а преднамеренный взрыв. По официальной версии пожар начался с возгорания на электрической подстанции. Затем взрыв в трансформаторном блоке. Столб огня через вентиляционные каналы попал на крышу. Крыша, крытая гудроном, тут же вспыхнула – о-го-го! Огонь достигал около сотни метров в высоту, полыхнуло так, что было видно даже из некоторых домов Появлялись новые очаги возгорания. Пожар тушили несколько дней. Всю неделю в воздухе висела копоть.

Сейчас, спустя три с половиной года после пожара, наш город все еще не оправился от него. 1993-ий год. Черный год, кстати, год «Черного Петуха» по китайскому календарю. Так он и запомнится – с ярко-красным пламенем и черным дымом сгоревших надежд. С 1993 года после пожара на «Движках» началась массовая явная и скрытая безработица, город стал криминальным. Пусть я и капитанская дочка, знаю честных и хороших милиционеров – криминалистов, газеты-таки пишут о со снижении противодействия криминалу со стороны государственных структур.

В 1993 году мои родители поменяли работу, перешли на бюджет, а я в третий раз поменяла школу. Та относительно новая школа, к которой по адресу был прикреплен наш дом, не отличалась хорошим уровнем: там постоянно отсутствовали учителя, была плохая дисциплина и низкая общая успеваемость. Из той школы перешла в гимназию. Училась на одни пятерки, и меня с радостью туда взяли.

Темное утро 15-го апреля 1993 года запомнилось неприятным запахом, гарь и сажа разошлась по всему городу. Мне было двенадцать лет. Это утро я помню, как сейчас.

Встревоженные дети и учителя пришли в школу. Все задавали друг другу одни и те же вопросы, интересовались теми, у кого родители на «Движках» работали: у всех ли вчера родители пришли домой, все ли живы? Тетя одной одноклассницы жила в доме ближе к «Движкам» – у них этот пожар был виден из окна. И ученики, и учителя в этот день были жутко взволнованы, но в школе в этот день на уроках стояла гробовая тишина, была самая образцовая, мрачная и тихая дисциплина. Учителя нам в начале каждого урока говорили: «Пожалуйста, всем – тихо! Не шушукаемся! Всё обсудим на перемене!»…

В этот день вечером Асия пригласила в гости на свой день рождения, спешно добавив: «Просто приходи! Можешь прийти и без подарка!»…

Сразу же после пожара начался «тихий ужас», трудный и страшный период для всего нашего молодежного города, длящийся по сей день: бартер, талоны, криминал, экономический упадок, безработица, алкоголизм, задержка зарплаты, страх попасть под сокращение…

«Денег нет» – это понимали мы, вся ребятня, и почти ничего не просили у родителей. Никто не хотел чего-либо просить у них, боясь получить ответ: «Нет денег!»…Мы были всего лишь дети, но уже и не малыши и не первоклашки, мы всё понимали. Временные трудности…

Проблема теперь не только в задержках зарплаты на полгода-год – полтора года, но и в том, что часть зарплаты обязательно выдается талонами. На «камазовские талоны» трудно достать что-нибудь существенное, приходится втридорога брать вещи, да и только в «КамАЗовском магазине».

Жилье сразу же после пожара прекратили строить. По городу напоминанием о прекрасных планах остались недостроенные развязки-мосты, заброшенные недостроенные дома, куда должны были бы вселить надеявшиеся получить жилье «камазовцев». Нам повезло – хорошо еще, что родители успели получить жилье в «МЖК» (в молодежном жилом комплексе) в 1990-ом.

Те взрослые дяди и тети, кто ушел с завода на бюджет, живут сейчас немного лучше тех, кто работает на заводе. Хотя зарплату учителям и врачам задерживают, но все равно платят. А в милиции – так вообще почти не задерживают. Так случилось и с моими родителями – папа ушел работать в милицию. Мама пошла работать в городской культурный центр. Мы живем хорошо.

Люди на «КамАЗе» уже по полтора года сидят без денег. Люди голодают, распродают на улице последние вещи. Кругом инфляция, все дорожает. Но мы, дети, замечаем только как повышают цены на продукты. Плата за гимназию возросла. И все-таки, все-таки мы живем достойно, хоть бедно да скромно… Удивительное время, именно у нас в Челнах устраиваются потрясающие шикарные праздники на Новый год, на Сабантуй, на День Республики.

После пожара людям стало не до того, чтобы тратить деньги на гимназию (какие траты на образование, когда есть нечего), трое из класса ушли из гимназии – и в сентябре 1993-его меня перевели в гимназический гуманитарный класс. Знаю, так нехорошо говорить: «мне повезло» или «нет худа без добра». Но всё-таки солнце продолжает ярко освещать мою дорогу, извлекая плюсы там, где сплошной минус.

15 ноября 1996. Перемирие. Тренинг в «Меридиане». Письмо от джедая

Как можно понять из того, что в предыдущие два дня я решила утаить подробности личной жизни под видом исторического трактата, с 12-го ноября мы с Каролиной так и не помирились. Молча сидели за одной партой в среду и четверг, боясь проявить слабость духа.

К моему великому счастью, к сегодняшнему уроку по литературе нам задали сразу две книги – Помяловского и Успенского. «Нравы растеряевой улицы» и «Очерки Бурсы». Перед уроком все носились с пересказами, друг другу быстро-быстро пересказывали: слова, предложения, диалоги. Данный прием экстренно-быстрого обучения мы шутя называем «Экспресс-курс по методу Илоны Давыдовой». Те, кто не читали, подходили и спрашивали: «А вы хоть читали? Про что там?»…

Эвелина на третьем ряду рассказывала половине класса о «Растеряевой улице» и её жителях. Каролина прочитала «Нравы Растеряевой улицы». Я же на первом ряду пересказывала очерки Бурсы. Перед Линой стояла дилемма – так и не узнать, о чем же писал Помяловский, или же помириться с подругой-предательницей, переставшей ходить на прогулки с её «золотцем» Голди. Она сделала правильный выбор.

– А что делать, если я не читал ни то, ни другое? – спросил Лисичкин, посмотрев на две группы экспресс-курса – на третьем и на первом ряду.

– Встань на втором ряду, слушай и то, и другое – посоветовал Прокофьев.

Венера Петровна вызвала отвечать Каролину по Помяловскому. Лина пересказала все то, что услышала утром. Потом Венера Петровна спрашивает:

– А были там хорошие учителя, которые что-либо меняли…

Я за пять секунд взяла и нашла нужное место в книге, заложила линейкой четко на нужном месте, и Лина прочитала. И еще от себя добавила. Учительница начертала в журнале «5».

Мы обе были просто счастливы, потому как это было просто чудо! Так не бывает! Я в восторге от Каролины: Лина молодец, мастер импровизации. Она и сама себе удивлялась…

– Каролина, ты просто молодец! Ты передала содержание и саму суть книги, которые я никому даже пересказать не успела! Просто фантастика!

– Не знаю, как я это сделала. Откуда все взялось?!

Восемь уроков. После них медленно шагала по замерзшей земле с налетом нерастаявшего снега, довольная, что мы помирились с Каролиной. И по пути вспомнила: к 14:30 идти в нашу «Вегу»! Меня Алекс ждет! Почти бежала домой. Хорошо хоть, что мама взяла «день ребенка» и отдыхала от работы, закатывая банки с лечо. Было кому открыть ему дверь. Алекс уже ждал меня дома, у него-то в училище не восемь уроков.

Мы с Алексом припоздали, было уже три часа. Даже Асия уже была на месте, она после восьми уроков в татарской школе домой ходит пообедать перед репетицией. Прибежали, переводим дух. Никто ничего не репетировал, все пили чай. Эмма Мелентьевна сообщила: «В четыре часа у нас с „Меридианом“ тренинг, едем к ним в клуб!»

– Какой еще тренинг? Что там делать будем? – недовольно спросила Инна, словно не ожидала от этого сомнительного занятия ничего хорошего

– А когда репетиция? – интеллигентно поинтересовалась Гузель.

– А всем обязательно ехать? У меня с собой денег на дорогу нет, – пыталась «отмазаться» Асия.

– Если нет денег, мы можем пойти и пешком. Успеем, – Эмма Мелентьевна посмотрела на часы и утешила, начиная отвечать на все заданные вопросы с конца.

Она поблагодарила Гузель за своевременный вопрос, перенесла репетицию на 16-ое ноября на три часа. По поводу того, что именно там будем делать, у Эммы Мелентьевны не было представления. «Мередиановцы» ей обещали, что нам «будет полезно». Вместо работы над новогодней постановкой пришлось зачем-то идти на какой-то тренинг для подростковых дворовых клубов, на другой конец города. Лучше бы была обычная репетиция! Этот тренинг стал для нас поводом для грустных размышлений и явился причиной неудачного вечера в целом.

Оба клуба сели в общий круг, каждый представился. Писали задания. Нас заставили писать 15 положительных качеств человека, лучших человеческих достоинств по нашему мнению, потом писать 15 целей, зачем мы хотим ходить в наш клуб… Потом 15 недостатков… Мы втихаря сверялись с Алексом и с Асией, так интересно! Половина достоинств – одни и те же, приходится выдумывать что-то новое. Среди недостатков, которые записал Алекс – сплошь одни мои недостатки. Нет, не это – повод для грусти.

Когда мы представлялись, нас не предупредили, что нужно будет всех запомнить. Задание написать все запомнившиеся имена противоположного пола было для всех неожиданностью. У меня вышел рекорд. 12 из 13. Запомнила всех-всех мальчиков! Записала всех. Почти… за исключением… Алекса! После он стал хмурым на весь оставшийся вечер, а в тот момент хитро и недовольно с прищуром посмотрел на меня и погрозил пальцем: «Вот ты какая, припомним, припомним!».

А у самого-то первое имя в списке тоже было не мое! Гузель. А как же! Она полна истинной красоты и милого очарования, грациозная и элегантная. Я вторая в его списке. Так-то!

Наконец, смотр выступлений о доверии. Так вот для чего нам на задавали придумать сценку «Доверие»! Сначала выходили «хозяева» сцены, показывали комедийные сценки, точнее, миниатюры. Все сценки на тему доверия, которые показывали «мередианчики», были смешными или хотя бы забавными… О том, что не стоит доверять ни на рынке, ни в предприятиях общественного питания… Это были скорее инсценированные анекдоты, нежели миниатюры на тему доверия. Вся «Вега» не знала, что сценки-то о доверии должны были быть смешными: ни Алекс, ни Инна, ни Эмма Мелентьевна, ни я. Никто… Мы смеялись и аплодировали, переглядывались и вопросительно смотрели друг на друга с немым испугом: «А у нас не смешно! Мы влипли!».

Очередь дошла до нас. Нам только и оставалось что показать, что мы репетировали накануне, от недостатка фантазии взяв за основу собственный же реальный диалог, да и этого не успели и показать Эмме Мелентьевне.

– Как вас представить? – подошла к нам Гузель со списком участников нашего клуба. У нее талант выйти на сцену и торжественно объявлять номера постановок, фамилии участников, словно диктор с телевидения. – Миниатюра «Доверие» в исполнении Алексея и Лейсан. Подростковый клуб «Вега»?

Алекс стоял, медлил, улыбался и глядел на нее заботливо и ласково… как Мейсон на Мэри, – ну там, как в Санта-Барбаре…

– В исполнении Александра и Лейсан, – поправила её быстрее, чем он решился ответить.

– «… андра»! – Гузель карандашом поправила имя на листочке, бросив на него сначала оценивающий, а затем и восхищенный взгляд… то есть, бросив взгляды эти не на листочек, а на Алекса… – Мм… Александр! – кокетливо прищурив глаза, она улыбнулась ему. Словно его полное имя перевернуло в ней представления об Алексе как о человеке.